Не знаю, зачем, но многое отдала бы, чтобы снова услышать голос. Он улыбается. Смотрит вниз, проходясь вдоль своей машины, шевеля красивыми губами.

Интересно, а девушка у него есть? Или невеста? Знаю, что не женат. Но и свободен вряд ли...

И снова ч-ч-черт!

— Папа говорит, он взятки берет... — Лиза тоже стоит возле своей двери. И тоже смотрит на Тарнавского. Только не потому, что интересен, а потому что я на нем зависла. Произносит растянуто, переводя взгляд на меня.

Я почти взрываюсь раздражением. Возникает желание хлопнуть дверью, развернуться и пойти в метро. Сдерживаюсь.

Тарнавский скидывает, садится в машину и выезжает быстрее, чем стоило бы. Даже немного с ревом мотора. От потока разрезанного носом его машины воздуха у меня взлетают волосы и тонкая ткань летнего платья. Ловлю всё. Поправляю.

— Я не верю, — говорю, скорее всего, себе, а не Лизе.

Она пожимает плечами. Спорить не будет. Ни со мной, ни с отцом.

— Все они такие, мась. Нам втирают про искусство добра и справедливости, а сами договариваются, сколько и что будет стоить.

Мы с подругой садимся в машину, веря в совершенно разные вещи. Она никогда не идеализировала ни профессию, ни ее представителей. Я верю в то, что мораль и честь хотя бы что-то значат.

Кто из нас прав — посмотрим.

— Такая тачка стоит тысяч сто долларов. Думаешь, с суддейских надбавок купил?

Лиза не унимается, осторожно выруливая на своей машине, которая стоит, конечно, вряд ли столько, но мои родители-инженеры и такую мне еще лет двадцать не купят.

— Он раньше был адвокатом, — глупо защищаю кумира. Лиза улыбается.

Мы выезжаем с парковки, когда машины судьи Тарнавского уже даже не видно. Это была наша с ним последняя встреча, получается.

В груди ноет. Ужасно грустно.

— Папы не будет, кстати...

Подруга сообщает после паузы. Я смотрю мельком и киваю.

Это хорошо. Папа Лизы меня пугает. Слишком серьезный. И слишком много внимания уделяет моей заурядной персоне.

Делаю вдох. Задержку. Выдох с толчком.

Прощайте, господин Тарнавский. Спасибо, что спасли нам Владика.

Если жизнь даст шанс — я обязательно верну вам долг нашей семьи.

Прим автора:

ОТП — общая теория права

Глава 2

Юля

Зря я согласилась. Кто знает, вот зачем?

Злюсь на себя, сидя за столом вместе с Лизой и ее отцом.

Ужин засервирован так, будто мы не в квартире и не втроем, а в каком-то дорогущем ресторане на серьезном мероприятии, но вместо восторга я испытываю неловкость.

Комната пронизана тишиной. Я – напряжением.

Если бы знала, что у Лизиного отца могут измениться планы, отказалась бы настойчивее.

Но уже поздно.

Мне кажется, подруга тоже не светится радостью. Выглядит довольно кисло. Больше гоняет содержимое тарелки по ее периметру, чем ест.

До его приезда Лиза вела себя совсем иначе. А сейчас как будто отбывает повинность. И я отбываю.

Вообще я никогда не спрашивала, но мне кажется, отношения у них далеко не такие, как в обычных семьях.

Отец Лизы скорее походит на начальника, она – на подчиненную. Со списком задач и перспективой штрафов за невыполнение.

А еще они вот уже шесть лет только вдвоем. Мама Лизы умерла, когда дочь заканчивала школу.

Я не лезу с лишними вопросами. Если подруга захочет – поделится. Хочу ли подробностей я – даже не знаю.

Сейчас хочу, чтобы наш «ужин» скорее закончился и мы разошлись. Руслан Викторович – в свой кабинет на первом ярусе квартиры. Мы с Лизой – в ее спальню на втором.

– Что там сессия, Лиз? – Не самую уютную тишину, которую до этого разбавляли вялые попытки пообщаться ни о чем и звон приборов, на сей раз прерывает Руслан Викторович.

Он смотрит на дочь, я – мельком на него из-под полуопущенных ресниц.

Импозантный мужчина сорока пяти лет действует на меня угнетающе. Вроде бы оснований нет, но я его сторонюсь.

Смолин ни разу не позволял себе со мной грубости. Не делал замечаний и не выражал недовольства моим присутствием в своем доме. Но я все равно не могу расслабиться.

Выглядит он спокойно-отстраненно. Немногословный. Очень сдержанный. Вроде бы.

Хотя я помню, как умеет разговаривать. Слышала однажды их с Лизой скандал. Это было… Страшно.

Наверное, именно поэтому и опасаюсь. Вот и сейчас даже мурашки по коже. С такими лучше не связываться. И уж тем более не злить.

Он занимается каким-то серьезным и очень денежным бизнесом. Я не вникала, да и Лиза не очень болтлива, когда речь заходит об отце.

Руслан Викторович смотрит на дочь в ожидании ответа. Она настраивается. Передергивает плечами и ненатурально улыбается отцу:

– Все хорошо, пап. Мы вот с Юлей готовимся как раз.

Подруга поворачивает голову ко мне, я ей за это совсем не благодарна. Вслед за ней взгляд переводит и хозяин дома.

Мысленно прошу: не надо на меня даже смотреть.

Концентрируюсь на тарелке и обещаю себе, что в жизни больше не соглашусь на приглашение. Хочется Лизе готовиться вдвоем – будем в кафе.

– Ну в то, что Юля готовится и у Юли все хорошо, я верю. А у тебя?

У меня даже дыхание спирает, насколько это унизительно звучит. Для Лизы.

Смотрю на подругу. Она уперлась взглядом в центр стола. Замерла. Уши загорелись. И у меня тоже.

Но Лиза берет себя в руки и улыбается. Снова поворачивает голову к отцу:

– По судейской этике автомат.

– А оценка какая? – Общаться с ним очень сложно, я это понимаю. И я бы себе такого отца не хотела. У меня-то совсем другой папочка. Мягкий. Добрый. Возможно, излишне и этим многие пользуются. Но я уверена, что мной и моими успехами он искренне гордится. – Тройки тоже ставят автоматом.

Руслан Викторович же припечатывает. У Лизы раздуваются ноздри.

Держись, малыш. Держись.

Подбадриваю ее мысленно. Вслух вступиться не рискну.

– Может быть и тройка, па. Не знаю. Преподаватель обещал отправить ведомость. Будет – узнаем. У Юли сто. Это он сказал.

Не знаю, умышленно или нет, но Лиза снова переключает внимание своего отца на меня. Я пугаюсь. А потом еще раз, когда цепкий взгляд карих глаз фокусируется на моем лице.

Сердце ускоряется не хуже, чем когда смотрит Тарнавский. Только взгляды совершенно разные.

Пусть играя, неискренне и просто на автомате, но Тарнавский греет. А тут… Мороз. По коже и под кожей.

Я его боюсь.

– Поздравляю, Юлия, – Руслан Викторович слегка склоняет голову. Я боюсь в ответ не поблагодарить, а квакнуть. Поэтому сначала прокашливаюсь.

– Спасибо. У Лизы тоже будет хорошая оценка. Не знаю, почему Вячеслав Евгеньевич только мою озвучил, – пожимаю плечами, стараясь поддержать подругу.

А еще дико хочу, чтобы он перестал смотреть.

Я не могу назвать себя совсем уж робкой, но его внимание ужасно давит.

– Потому что у тебя лучшая. Как всегда, – Лиза улыбается мне искренне и без зависти. Я в ответ.

Во взгляде подруги читаю то же желание, что и у меня: поскорее вернуться в ее комнату.

– И Тарнавский ее любит. На зачет лично приглашал.

Только зачем она говорит еще и это, возвращаясь к еде, уже не знаю. Колет раздражение. Сглатываю.

Тоже опускаю взгляд в тарелку. А на себе продолжаю чувствовать ее отца. Задумчивый.

Прекратите, пожалуйста.

– Если сто автоматом, то зачем на зачет? – Отец Лизы спрашивает через какое-то время. Даже не знаю – у меня или у своей дочери. Поднимаю взгляд. Встречаюсь с мужским.

Веду плечами.

– Это была шутка.

Мне кажется, поясняю более чем доходчиво, но Лиза фыркает. Смотрит на меня лукаво. Чувствую, что колеблется несколько секунд, а потом все же выдает:

– Да нравишься ты ему, неужели не понятно, Юль? Он не против еще разок на тебя посмотреть. Да и вообще… Этика закончилась. Теперь можно.