Божественные качества и нежный флёр великолепного трио были столь пленительны, что римляне стали называть своих жён и дочерей именами граций.

В российский именослов имя Аглая вошло в XVIII-м столетии, с массовым появлением западноевропейской светской литературы, и благодаря новой политике государей российских. В русле политики такой в 1757-м году в Россию ко двору императрицы Елизаветы Петровны был приглашён итальянский исторический и портретный живописец граф Пьетро де Ротари. Всю оставшуюся жизнь прожил художник в Петербурге, писал картины жанровые, сходные с естеством портреты, и заказами в высших кругах российского общества был балован изрядно. Особенно же любил мастер изображать головки подобных харитам красавиц, очевидно, питая своё воображение светлой красой россиянок.

По кончине его царствующая императрица Екатерина II приобрела собрание изображений дамских головок, и повелела экспонировать коллекцию частью в Кабинете мод и граций большого Петергофского дворца, частью же в китайском павильоне Ораниенбаумского парка.

Имена Аглая, Талия и Евросиния ожили на устах российской знати, и с тем получили путёвку в светский российский именослов.

В веке XIX-м, когда поражение Наполеона силой русского оружия вызвало необыкновенный общественно-патриотический и культурный подъём, в литературной жизни России явились новые выразители общественного духа, журналы и альманахи. Блестящий литератор и реформатор русского языка Н. М. Карамзин удачно выпустил альманах «Аглая», привлекший внимание общества и к содержанию, и к названию. С тем имя Аглая обрело новых поклонников в России.

Наибольшее распространение это имя получило в сердце России, и в её южных и восточных областях. Имя Аглая оставило след и в народном песенном фольклоре: «Пироги да каши духмяны у Аглаши; хороша хозяюшка милая Аглаюшка».

Агния, Агнесса, Инесса – суть формы одного имени Агния, какое является первородным, имеет латинское происхождение, и весьма далёкие во времени корни. Мистическая основа имени Агния (Αγνός) сложилась в те мифические времена, когда дэвы – древние боги ариев, испугались. Задуманный ими план получения жизненно важной энергии человеческих эмоций едва не провалился. Дэвы создали религию для смертных, чтобы объединить их и мягко заставить выделять нужную богам пищу. Эта пища была искусно закамуфлирована под обряды жертвоприношений.

Смысл жертвоприношений, – внушали людям дэвы, – состоит в поддержании Мирового порядка, проявляющегося в космических циклах и в общем благополучном функционировании Вселенной, обеспечивающих ариям процветание и умножение материальных благ.

Катализатором передачи энергии служил огонь, столь же древняя и бессмертная стихия, как и сами боги ариев. Огонь и был божеством. Люди сожигали в огне дары богам, и в религиозном экстазе генерировали то, что так нужно и вожделенно дэвам – небесную манну. Пищу богов…

В русле своего плана дэвы инициировали рождение молодого бога, и назвали его именем Агни («огонь»). Они предназначили юному дэву роль их личного жреца-возносителя жертвенных даров в небесный мир. Агни должен был внушать людям, что смертные не могут жить без жертвоприношений, и скрывать от смертных истинную картину зависимости. Однако, сметливого Агни осенило, что… если вдруг… жертвенные алтари погаснут, с тем может угаснуть и его приятная жизнь. Такой скоротечной судьбы бессмертный дэв не хотел, и спрятался в пучине вод. Предала его рыба, испугавшись жарких эманаций огненного бога. Агни проклял рыбу и обрёк её служить добычей человека, себя же позволил уговорить вернуться, и стать жрецом бессмертных.

От той поры люди почитали Агни как посредника между богами и ариями, бога жертвоприношений, света и очистительного огня, и изображали его восседающим на баране в сполохах пламени. Барана, спутника Агни, почтительно величали не прежним, обычным для животного прозванием vahana, но прозванием yaj(g)ñá (Яйгна) – словом, несущим смысл «огненная жертва»…

Так, вместе с новым мифологическим понятием в обиходе людей возникла и широко распространилась традиция приносить в жертву богам молодое животное от стада, путём заклания его и сожигания на огне алтаря.

Со временем прозвание яйгна среди людей стало общим обозначением приплода от овец. Милое, беззащитное, чистое и невинное существо – ягнёнок – стало истинной жертвой религиозной традиции. Немаловажным представлялась дешевизна такой жертвы, ибо овцы плодились быстро, и содержание их не было затратным.

В Карфагене ягнёнка почитали символом света и называли Кар, символом же тёмного, «закатного» времени года считали козлёнка, и называли его Тис.

У древних евреев скотоводство было главным занятием. Библейский Авель принёс Богу приношение «от первородных стада своего», иначе – сжёг на огне жертвенника первых ягнят нового приплода. Чем весьма угодил Богу, согласно легенде, но увы, совсем не угодил своему брату Каину. Так в мир со смертью Авеля пришла зависть…

Позже стали сожигать только часть жира и внутренностей ягнёнка, мясо же становилось жертвенной пищей. Согласно Танаху, первое заклание и съедение пасхального ягнёнка, агнца, было совершено евреями по особой заповеди Бога накануне исхода евреев из Египта. Моисей, вождь народа Израильского, повелел каждой семье закласть ягнёнка и принести ритуальную жертву.

Библейская символика пасхальной жертвы заповедана в Книге Еноха, где Агнец олицетворяет собой чистоту, невинность, кротость, – то есть именно те качества, что угодны и желанны Богу.

Именно так рассуждали и древние греки, трепеща, благоговея и угождая своим многочисленным небожителям. Боги в своих страстях и желаниях подобны людям, полагали жители Эллады, а поскольку они могущественны и памятливы, им следует угождать для отвращения их гнева и обретения покровительства, как угождают сильным мира сего. Угождали богам обычно путём вкладов в святилище, и принесением жертв для временного наслаждения божества. Со времён Гомера греки серьёзно полагали, что боги питаются парами сожигаемого мяса и испарениями возлияний (вина, масла и т. п.), и вдыхают запах тлеющих благовоний.

Таким образом, огонь служил исключительным средством преобразить жертвенный дар в пищу, удобную для невидимых, бесплотных небесных сущностей.

Как и арии, их отпрыски-греки сохраняли веру в чистоту и божественность огня. Рвущееся вверх чистое священное пламя открывало путь в Верхний мир. Ритуальная чистота жертвы при этом суть условие общения с бессмертными богами.

Ассоциативные сопоставления важнейших религиозных понятий явили эпитеты олимпийских владык: Артемиду, Деметру и Персефону набожные греки стали величать словом Αγνός (хагнос), что значило «чистая, непорочная». Эта сакральная категория древних религий со временем стала служить и собственным наименованием приплода овец, как традиционно используемых животных для жертвенного алтаря, – самых многочисленных и самых дешёвых в содержании…

Когда возникло христианство, его ранние адепты в качестве аллегорического изображения Иисуса Христа и обозначения Его жертвенной роли избрали привычный и понятный своим современникам символ Агнца. В первобытной христианской церкви всякий новообращённый получал как малый дар восковое изображение ягнёнка-агнца с крестом. Апостолов нередко представляли как двенадцать ягнят с Агнцем-Христом в центре. В иконографии раннего христианства агнец – самый излюбленный образ и олицетворение страдающего и ликующего Христа, Его страстей и воскресения.

Уподобление агнцу указывает на глубочайшее смирение, незлобие и кротость распятого Сына Божьего, что и закрепилось за самим ягнёнком-агнцем как символ Христа, как знак «великой, умилостивительной жертвы за грехи всего рода человеческого». И потому ранние христиане стремились во всяком удобном месте рисовать драгоценный для себя символ Агнца.

Таким удобным местом в те суровые для христианства времена стали знаменитые римские цеметерии, или катакомбы – прорубленные в мягком туфе и известняке штольни общей протяжённостью до 500 километров!