Балаклава 1 поговорка права не одна так другая и на солнце трава выгорая заведет на жаре с ветром шашни где стоят на горе генуэзские башни и до нашего дня лишь кресты не слова помолись за меня синева 2 Не суди свысока день вчерашний. Зорки, смежив века, генуэзские башни. Генуэзские башни мудры: – Погодите, молодки! Поплывут из горы Закат в Бахчисарае Да, жизнь похожа на юлу. Но вот однажды, брат, ты вдруг садишься на скалу и смотришь на закат. Тревоги нет, ушел испуг. И ты следить готов, как солнце ляжет в полукруг меж двух хребтов. Когда меня отпустит смерть идти куда желаю, я вновь отправлюсь посмотреть закат в Бахчисарае. Летим из Жуковского Летим из Жуковского. Я один в ряду из трех кресел. Впереди – тоже один – дядечка постарше. – Я тут испытателем летал, — говорит он вполоборота. – Сейчас заходил на кладбище. Ровно двадцать пять лет назад. Друзья все полетели, а я вечером напился и не полетел… Последние лет десять хожу крестными ходами. Завтра вот пойдем… У меня в Гжели дача, я там в храме алтарничаю. И звонарем… Одинокие женщины и беспризорные псы снуют вдоль стеклянной стены аэропорта. Апельсин солнца, брызнув жгучим соком, катится за горизонт. Небо над степью, как трехцветный флаг: синий, оранжевый, синий… Утром плывешь в море и на вдохе видишь из-под руки высоко в лазурном небе ломаный грош белой луны. Жизнь удалась! Аршинцево Сверху кипарисы неразличимы, но видишь в озерце их черные отражения. Это лес или жесткая осенняя трава? Шасси ударяются о посадочную полосу, и все остаются в живых. Ночью автобус шурует вдоль моря, звезды подходят вплотную к огням кораблей и говорят о своем. Утром, как часы, стрекочут цикады, суда, вспоминая ночные разговоры, ползут по проливу на север, перевозя товары для любви и смерти, и блеск на волнах сигнализирует чайкам и кранам про то, что лежит в трюмах. Что делать со всем этим счастьем? Оставить новую жизнь и умереть. Ястребок висит над склоном, мираж поднимает вверх серферов с парапланами, и они кружат в небе, как ангелы Джотто. 2015 Весна «Метель за оттепелью длинной…» Метель за оттепелью длинной… Последний белый снег лежит. И с неба розовый и синий в его вмешались колорит. Как будто баба молодая, пальто набросив и платок, детей с гулянья забирая, на двор выходит без чулок. «Перелесками – снег по колено…» Перелесками – снег по колено, и накрыла метель пеленой, но, светлея, что мать, постепенно дни растут у весны за спиной. Солнце движется – нету ошибки! — к месяцам звездопадов и жатв, и следы незнакомки, как рыбки, на серебряном снеге лежат. «Закончилось – последним из чудес —…» Закончилось – последним из чудес — весны с метелью тесное соседство. И теплота, идущая с небес, напоминает детство. И белизна вновь выпавших снегов, и темный лес – годятся для эстампа. А солнце греет лоб из облаков, как ультрафиолетовая лампа. «Скоро, наверное, лето…» Скоро, наверное, лето. Синим блеснул водоем. Солнцем косматым согреты, может, еще поживем. Снищем короткую славу, свяжем столетия нить… Ладят табличку «Не плавать!» вместо «По льду не ходить!». Весна Зажглась вечерняя заря непоправимо. Она молчала с ноября и позабылась, будто имя. Встревая спьяну в разговор и разбудив скандалом сонных, гори, гори во весь опор, неровно, красно, непреклонно. 1984 Преферанс Собирайся в дальний путь, повеса! Солнце уже встало, говорят, над рекою, озером и лесом и раздало карты всем подряд, чтоб холмистой прихотью рельефа прикуп взял на темной зимний лес… Эта тройка уток, точно трефы, по атласу серому небес. Но ветра шепнули: очень скоро сядет солнце по тот бок бугра, и озерных далей недобором, я боюсь, закончится игра. вернутьсяВ Балаклаве внутри горы в советское время была расположена база атомных подводных лодок. |
