К одиннадцати вечера я выписал все упоминания про Индию. Я отложил блокнот, нащупал выключатель лампы, щёлкнул и завалился спать.

Сон пришёл сразу, и так же сразу я понял, что это не совсем обычный сон.

…

Филин стоял передо мной и даже в каком-то смысле выше, нависая надо мной и сердито пыхтел.

— Здорово дневали! — наигранно-весело поздоровался я.

Филин в ответ на приветствие лишь зло и мрачно сверкнул глазами.

В этот раз встреча была по его инициативе. Что-то он не выглядит довольным?

— Сто тысяч! — резко громыхнул он.

— Что «сто тысяч»? — спросил я и сделал лицо очень популярным обожжённым стройматериалом.

— Почему я, тот кого вы именуете «Предок», существо возрастом несколько тысяч лет, тот, кто многим пожертвовал, чтобы ниточка рода того бородатого придурка, который попался мне, дожила, дотянулась до сегодняшнего дня, должен больше всех переживать? И хотя их не назвать процветающими, они всё ещё живы. И ты…

— Жопой нюхаешь цветы, — передразнил его я, а он от наглости просто захлебнулся гневом. — Ты считаешь, это я виноват в том, что они «встряли» на миллион? А?

— Да как ты смеешь?

— Чем дольше живу, тем больше смею.

— Да они продают имущество, смогут покрыть почти семьсот тысяч. Плюс твои сто. А если продать прииск и долю в нефтеперерабатывающей фабрике, то это почти покрывает всю сумму.

— А давай, я тебе расскажу анекдот. Даже два.

— На кой тухлый бык мне твой анекдот? Тем более, два анекдота?

— Сто тысяч — это сложно.

— Несложно, пошёл да снял в банке.

— Сложно. А анекдот — это просто. Даже два.

— Я не хочу слушать твой анекдот. Хочу прихлопнуть тебя, придушить, проглотить, как мышь. Ты веришь, что я на такое способен, приёмный?

— Верю. Но с высоты своего крошечного опыта, кстати, больше, чем у твоего нынешнего патриарха рода, знаю, что ты этого не сделаешь!

— Почему это⁈ — глаза его просто полыхали гневом.

— Любопытство. Да и ты слишком много в меня вложил. Я перспективнее, чем другие олухи в роду.

— Вот именно, «другие», ты тоже олух!

— Ну и пусть. Ты меня не убьёшь. Так вот, анекдот номер раз. Даже история.

— Не надо мне «анекдот»!

— Я как-то занимал должность начальника юридического отдела крупного строительного холдинга. Долгов два и две десятых «ярда», сорок уголовных дел, физзащита приставов в масках и с автоматами, короче было весело. И вот, приходит ко мне контрагент. И говорит, а пошли к генеральному, а ты ему скажешь, чтобы он мне мои пятьдесят миллионов заплатил.

— А ты? — не успокаивался Филин.

— А я говорю, как тебе. И по той же причине. Пятьдесят миллионов у меня нет, но могу рассказать анекдот. Он, кстати, тоже отказывался.

— И ты?

— А я рассказал. Представь себе, у нас в нашем мире есть тоже США.

— И?

— И вот в США какой-то мужик завалил, в смысле убил другого. Убийство первой категории, вся ботва. Короче, суд, присяжные — приговорили его к смертной казни через электрический стул.

— Идея отличная, я тоже для тебя стул сделаю.

— Пересылают его в тюрьму. Там стул. Но выясняется особенность. Стул рассчитан максимум на сто десять килограмм. А преступник у нас толстый, весит сто тридцать килограмм. Ну, раз такие дела его сажают на диету. А он, внезапно, не худеет, а прибавляет ещё десять килограмм. Они такие — твою мать. Меняют диету, а он и на ней прибавляет десять кило. Они сажают его глухо на хлеб и воду. А он прибавляет ещё пять килограмм. И вот начальник тюрьмы со свитой приходит к нему в камеру, и говорит: Ну Джон! Ну что за дела! Ну мы стараемся, а ты не худеешь. Что за дела? А он так, потупившись, отвечает: мол, простите, но у меня мотивации нет…

Филин буквально секунду ошарашено крутил глазами, а потом раскатисто расхохотался.

— Ну, в общем, — игнорируя его смех, продолжил я, — тот поставщик не смеялся, но мою мысль понял. Нет у меня мотивации выбивать из генерального пятьдесят миллионов. Такая же петрушка и с миллионом рублей рода Филиновых. Нет у меня мотивации за них бабло отдавать. Такая у меня мысль.

— Понятно, — внезапно перестав смеяться, захлопнул клюв Филин.

— Второй анекдот про армию…

— В следующий раз расскажешь, мне надо подумать над твоим поведением. Если у нас будет второй раз.

Меня выкинуло из сна, я резко сел.

В проём будущего окна меланхолично-безостановочно дул ветерок, чем ликвидировал большую часть усилий моего обогревателя, шевелил старой шторой.

— Слушай, большая птица с большой тенью, — хрипло сказал в темноту пещеры, — я не договорил. Ладно, не отказываюсь, я же им пять тысяч дал, полтинник вернул почти весь, да никто в их, нашем, я хотел сказать… роду не зарабатывает столько. Какой мне смысл отдавать всё награб… заработанное непосильным трудом каким-то неблагодарным людям?

Ветер дул, было не понятно, слышит меня Филин или нет. Ну и хрен с ним. Я повернулся на бок, рёбра моментально ответили на движение болью.

Превозмогая нежелание покидать тёплые пределы одеяла, вылез, нашёл в полутьме китайский крем и намазался. Заживление синяков шло ни шатко, ни валко, но, по крайней мере, мне удавалось обходится без тотального гипса. Синяки заживали медленно, но док заверил, что кости будут срастаться за счёт традиционной китайской медицины. Ну, пока идёт нормально, если меня не раздевать, но в мои планы такое на входило.

Крем холодил кожу, я покрылся мурашками, завернулся в простыню, чтобы не испачкать одеяло. Сон не шёл.

Субботнее утро выдалось холодным, если не сказать, промозглым.

Будильник разбудил меня в шесть утра и поскольку рёбра болели, то проснулся я легко, хотя и чувствовал себя так, как будто меня переехал трактор.

Намазался чудесными китайскими лекарствами, надел исподнее, бронежилет, облачился в охотничий костюм. Китайцы по моему рисунку перешили кожаные сапоги в «берцы», причём в их мире такая штука тоже была и называлась «прусские военные ботинки». Я надел их на двойные носки, начистил ваксой, потом кремом.

Собрал рюкзак, проверил ружьё, его на охоту беру только одно, двустволку с удобной итальянской пистолетной рукоятью, шестьдесят патронов. Кольт и наполненный патронташ тоже беру. Нож-тесак и Шило выложил на стол, достал точильный камень и слегка подточил оба.

Рюкзак на правое плечо, ружьё в чехле на него же.

Шило, активация.

Вернувшись на Лицо, набрал Танлу-Же.

В этот раз он был на месте и трубку взяли почти сразу же.

— Пусть Ваш день будет добрым и плодотворным, господин Танлу-Же.

— Пусть Вам сопутствует удача, а здоровье будет, как у молодого тигра, господин Аркад Ий. Как Ваши драгоценны рёбра?

— Срастаются, спасибо Вашему доктору.

— Я передам. Сегодня выходной?

— Ну да. Схожу на охоту, да и родственники зовут на ужин, так что день обещает быть насыщенным.

— Хотите вообще отказаться на сегодня от охраны?

— Да, это тоже. Ну и надеюсь, у нас нет срочных дел?

— Все развивается своим чередом. Если не будет накладок, во вторник отгрузка. Чен сказал, Вы не возражали против особенностей нашего отношения к цифре четыре?

— Он был убедителен, а я уважаю, как культуру Поднебесной, так и Ваш стиль работы.

— Хорошо, что это не вызывает у Вас протеста. До понедельника.

Я положил трубку и поспешил в машине раньше, чем «кое-кто» явится за своей кастрюлькой. Вообще-то ощущения глупые, но от вредной девки надо обязательно отделаться, а скорость — мой лучший союзник. Обычно я иду к офису на девять утра, то есть выхожу в восемь часов сорок минут, а сейчас только семь утра.

По дороге к Ангелине заехал и попил кофе. Кроме того, попросил налить в китайский термос тройную порцию, попробую угостить девушку.

В восемь утра я подъехал к её дому и стал ждать.

Она вышла, одетая в спортивный обтягивающий костюм, с сумкой и двумя ружьями. Я отметил для себя, что раньше этого костюма на ней не видел, но не подал вида.