— Так значит, Сафарова наказала сама жизнь?

— В этом я как раз не уверена.

— То есть?

— Представленные доказательства вызывают вполне резонные сомнения: из водохранилища выловлено некое тело с проломленным черепом, которое и опознать-то визуально невозможно из-за того, что сильно испорчено обитателями озера. И все.

— Кто-то же его опознал?

— Близкие родственники, явно заинтересованные в том, чтобы тело быстро захоронили, но когда адвокаты арестованных потребовали провести эксгумацию, им было отказано. Чего они опасались?

— Осквернения памяти, наверное…

— Да, и тут же кремировали. Наивно так думать, милая. А если смерть Сафарова не что иное, как инсценировка, чтобы уйти от преследования?

— Разыграть свою смерть… В это трудно поверить.

— Рано или поздно все узнаем. Мне пора собираться, а тебе за работу. За неделю справишься с проектом? Один этаж, окна в пол, открытый бассейн и солнечные батареи. Остальное — только твоя фантазия и талант.

— Помню, я постараюсь…

Ноябрь, 2007 год, Лас-Вегас

Самолет приземлился в светящемся яркими огнями Лас-Вегасе поздней ночью. Добравшись до отеля «Ривьера» в третьем часу, Саша никак не могла отыскать вход в ресепшен, сонными глазами то и дело натыкаясь на многочисленные входы в игровые залы казино. Наконец ночной портье отвел гостью к стойке регистрации, и, отстояв приличную очередь из только что прибывших постояльцев, она ввалилась в номер и устало бухнулась на кровать. В полдень ее разбудил резкий звонок:

— Мисс Fox?

— Да, кто говорит?

— Вас беспокоит оргкомитет фестиваля. Ассистент руководителя Лили Купер. Не могли бы сказать, когда вас можно встретить?

— И где же?

— Вам необходимо зарегистрироваться, получить приглашение на официальное открытие, пропуск…

— Можете прислать в мой номер в отеле?

— Разумеется, как скажете. Прошу вас, не опаздывайте, вас непременно вызовут на сцену.

— Меня? По какому поводу?

— Я не должна вам этого говорить, но вы, очевидно, победитель в номинации.

— Ух ты, спасибо!

Вечером Сашу как создателя документального фильма «Аферы века» проводили во второй ряд большого конференц-зала, украшенного в холодные синие цвета, откуда предстояло наблюдать торжественное финальное шоу нашумевшего Международного фестиваля. Туфли непривычно жали, выбранное для такого случая длинное черное платье мялось из-за нервного ерзания в кресле, но все это меркло по сравнению с тем, как непослушно в уме складывались слова из предстоящей речи, заготовленной на случай обязательного выхода на сцену. Наконец прозвучала «лисья» фамилия, и через минуту на сцене, в свете софитов, пытаясь удержать тяжелую и дорогую статуэтку, она смогла пошутить:

— Работая над созданием фильма, я познакомилась с лучшими аферистами планеты, сперва довелось попасть под их очарование, чтобы научиться их ловкому мастерству, и далее уже самой дурачить всех вокруг! Макиавелли сказал: цель оправдывает средства. И вот я здесь. Теперь вы можете сказать: я и есть аферистка! В каком-то смысле!

Зал рассмеялся, аплодируя. «Ух! Можно перевести дух!» — подумала Саша, и с этой минуты волнение как рукой сняло.

На ярмарке тщеславия минута славы не самое сладкое. Более всего радовались глаза известным и признанным талантам, которые на последовавшем торжественном фуршете и сами старались подойти с поздравлениями. От общения с голливудскими звездами захватывало дух. «Боже мой! — не верилось Саше, что она запросто беседует с Вуди Алленом и Леонардо Ди Каприо. — Чем талантливее человек, тем он проще…» — думалось ей. Когда вскоре удалось пообщаться и со звездой шоу «Без брони», молодая кинематографистка была и вовсе на вершине блаженства. В тот момент, когда Энтони Бурдейн рассказывал ей о своеобразном личном опыте общения с аферистами в многочисленных путешествиях по странам и континентам, Саша вдруг заметила знакомый силуэт… покойного Сафарова! Нет, она не могла ошибиться! Тот же нос с горбинкой, густая шевелюра и посеребренная внушительная борода промелькнула и исчезла. Далее мысли сбились и разговаривать с известным человеком, коего Саша много лет буквально боготворила, не было никакой возможности. Неожиданно извинившись, она распрощалась и пустилась разыскивать ассистента директора фестиваля. Вдвоем они перелопатили списки приглашенных вдоль и поперек, но нигде фамилия Сафарова не значилась.

— Хорошо, давайте посмотрим фото, — настойчиво предложила Саша. — Ваш специалист всех фотографировал для аккредитации?!

Перелистывая две стопки документов, она наткнулась на искомое изображение, правда, фамилия и имя были иными. Как и штат, откуда гость прибыл.

— Ерунда какая-то! Какой еще Майкл Самэр из Монтаны, о котором даже Google ничего не знает?

Лауреат Международного кинофестиваля проснулась ночью от негромкого стука, будто состоявшего из неопознанного шифра азбуки Морзе.

— Кто там? Вы знаете, который час? — пробубнила кинематографистка в шелковой клетчатой пижаме, босиком нехотя подбираясь к двери гостиничного номера.

— Это я!

— Кто это я?

— Рита! — Накануне Саша, конечно, выпила немного шампанского, но не настолько, чтобы чудились покойники.

— Кто?

— Рита! — настойчивей прошептал женский голос, и от этого голоса забилось сердце и перехватило дыхание.

Саша изумленно открыла номер, на всякий случай посмотрела по сторонам, затащила подругу внутрь и тут же захлопнула дверь. Ошеломленная, она прислонилась к тумбочке напротив кровати, простонала и чуть не заплакала:

— Я практически тебя похоронила… Как ты могла?

— Прости, так надо было, иначе все бы кончилось весьма печально.

— Стало быть, тебя не убили!

— Можно я останусь здесь до утра?

— Но сначала ты должна объяснить…

— Сафаров жив. И это главное. По крайней мере, пока. Несмотря на то, что во всех документах значится как убитый в 2004 году!

После невероятного рассказа о чудесном спасении подруги, ее решительном бегстве от твердолобых охранников, Саша долго сидела в раздумьях, унылых и знобящих, несмотря на душную знойную ночь Лас-Вегаса. Справа на подушке разложила смоляные локоны Рита, так и уснула не раздеваясь. Саша ежилась в пижаме, понапрасну рассуждая о тщетности справедливости в мире, тем не менее готовая к сокрушительной мести. «И почему это только в сказках зло обязательно наказуется, а добродетель непременно торжествует? И как опасно, когда черное зовется белым, а белое черным», — думалось Саше, отчего хотелось вопить, кричать и драться. И непременно убить того, кто лишил ее простого женского счастья. Столько лет прошло, а забыть любимого Александра не представлялось возможным…

Тускло светила настольная лампа, с рассветом свет от нее стал едва заметным. Над городом грехов догорала ночь. За окном по асфальту бродил странный черный брат, рослый, прямой, с тяжелой челюстью, он то бормотал что-то бессвязное, то громко ругался, присаживаясь на парапет. Казалось, он потерял что-то в этом мире: то ли кошелек, то ли разум, то ли милостыню…

В полдень с небольшим чемоданчиком подруги, в дорогих широкополых шляпах и стильных одеждах, спустились в просторный, устеленный темно-красным ковролином холл отеля, в котором было на редкость многолюдно. Вокруг сновали служащие с тележками, портье в смешной шапочке поминутно прикладывался к звонящей трубке телефона, на полукруглом диване восседала молодая мамаша с младенцем на руках и девочкой постарше с крохотными губками и кокетливой сережкой в ухе. В монотонном гуле постояльцев громче всего слышно было жужжание не так давно проснувшихся мух. На выходе прямо у стеклянных дверей отеля их настиг полицейский.

— Рита Пинкрат? — осведомился он.

— Да, сэр, а в чем дело? — равнодушно ответила дама, словно уже приготовилась к резкому повороту событий.

Там, на оживленной улице Лас-Вегаса, под палящим солнцем, за широкими прозрачными дверями толпились зеваки вокруг кареты скорой помощи, неподалеку с расспросами ходило несколько полицейских, и Рита сразу догадалась о цели их визита. Она смотрела на Сашу не отрываясь. О чем говорил ее отчаянный взгляд, можно было только догадываться. Женщина сгорбилась, пожелтела, челюсти сжались от судорожного напряжения, однако, сохраняя достоинство, она молчала.