С большим трудом Юле удалось доказать, что в десяти обозначенных фразах, которые, по мнению гражданки Шутько, носили клеветнический характер, нет и намека на поругание чести и достоинства, и все же две фразы в решении кучерявый судья оставил, тем самым удовлетворив иск истицы. Что ложного в словах «он рассмеялся ей в лицо», до Юли не доходило, равно как и то, каким образом она оклеветала Андрея Шутько. А логика была убийственная: оба брата участвовали в краже, их опознали соседи, но, поскольку один из них умер, посмертно суд в отношении него не состоялся, значит, доказательств его вины нет.

Глаза журналистки еще более налились слезами и покраснели. Напротив, от легко устроенной победы радости не скрывал лысеющий адвокат матери Шутько. Он бегал вокруг стола, шаркая стоптанными ботинками, собирая бумаги, суетился, воровски зыркая маленькими глазками по сторонам, припевая и присвистывая мотив «Белых роз» от «Ласкового мая», при этом улыбался самодовольно и ехидно, искоса поглядывая за тремя привезенными из красной зоны свидетелями за решеткой, а потом и вовсе при выходе из зала заседания раздавал интервью местным газетчикам.

— Не переживай, Юля! — негромко произнес Денисов, когда она подошла к решетке. — Я тебе координаты свидетелей той кражи дам, тем более что крали братья Шутько не единожды, подашь апелляцию в областной суд, непременно выиграешь!

— Как же, выиграю с таким адвокатом! — сквозь слезы промямлила Юля.

— Адвокатом? Это ж Степа Фадеев! У меня работал, я его выгнал за профессиональную непригодность, вот он и мстит! Они с судьей однокурсники, вот и сладилось на сегодня. Но так будет не всегда!

Юля посмотрела строго, через силу, потом улыбнулась, глянула уже совсем по-другому, утерев слезу.

— Вы-то как, Игорь Михайлович?

— Не представляешь, что ты для нас сделала!

— Вы это серьезно? — спросила она с недоумением. — И что же? Вам такие сроки дали! Ничем я не помогла! Вот и сама вляпалась.

— Глупенькая! После твоей передачи был другой суд, который отменил убийственную сто сорок седьмую статью, нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть, и оставил только неправомерное применение спецсредств, а это два года, из них половина уже на исходе, а там и до условно-досрочного освобождения недалеко! Так что ты — наша героиня!

— Боже мой! Я так рада! — Юля с нежностью протянула руку через клетку и тихо проговорила: — Любаше что-нибудь передать?

— Скажи, пусть ждет, скоро буду дома!

Сырым и темным вечером Юля вернулась в заснеженную столицу, чтобы с утра продолжилась ее суетливая репортерская жизнь. Разумеется, молодую женщину грела мысль о справедливости, отчасти восстановленной, в отношении капитана Денисова, но где же отыскать правду и как наказать того, кто виновен в заказном убийстве отца ее мужа, банкира Александра Лисовского?

Каждый вечер, приходя с работы, она видела отрешенный взгляд Володи, в мыслях своих не находившего покоя, мечущегося, страдающего, искренне жаждущего возмездия. Решительный парень ежедневно придумывал для себя все новые задачи, и порой, казалось, кое-где это имело специфический успех.

— В банке сегодня познакомился с чудной женщиной, — нехотя признался Володя перед сном.

— Ты начал знакомиться с женщинами на работе? — сыронизировала Юля.

— Не ревнуй! Она намного старше нас. Помог ей в оформлении кредита, и она, знаешь, кем оказалась?

— Не томи!

— Преподавателем! Профессором, преподающим на юридическом факультете!

— Шутишь? И что интересного она тебе поведала?

— Мы разговорились. И женщина, с виду обычная такая, простая, рассказала, будто с прошлого года в Беларуси пытались пустить корни этнические группировки. Засветились грузины, чеченцы и азербайджанцы, готовые пойти на крайние меры в борьбе за сферы влияния. Чеченцы, кстати, хотели повоевать за авторынок в Малиновке.

— И нам это как-то может помочь?

Молодая супружеская пара прекрасно осознавала, что устранение известного банкира определенно было делом рук заезжих гастролеров, ибо какой-либо выгоды или мотива криминальные структуры Беларуси не имели в принципе. Так что искать как исполнителей, так и заказчиков, скорее всего, необходимо в России, ведь именно там в последние годы российские преступные группировки активно осваивали белорусское поле, в том числе на опасном нефтяном рынке, на котором российская мафия использовала все те же жестокие средства, что и у себя дома. Но как искать, не имея на то ни знаний, ни средств, ни связей? Ответа на эти мучительные вопросы не было.

Юля с небывалым напором продолжила развивать телевизионную программу криминальных и чрезвычайных новостей в зыбкой надежде в скором времени найти хоть какой-нибудь выход.

Ноябрь, 1994 год, Кингисепп

Автобус, шедший из Петербурга в Кингисепп, остановился поздним вечером на темном узком полустанке. Перед въездом в небольшой российский городок образовался сущий ад. Груженый грузовик, выезжавший с проселочной второстепенной дороги, столкнулся с легковушкой и смял ее. Грохотали инструментами спасатели, пытаясь извлечь из машины тела живых и мертвых пассажиров, яростно кричали случайные зеваки, с дракой осаждавшие виновника аварии, с непонятной бешеной поспешностью они лезли наверх, чтобы вытащить водителя, в отчаянии охватившего голову бессильными руками. Электрическая лампочка, одиноко прикованная к покосившемуся столбу, резко освещала вереницу вытаращенных глаз, судорожно цепляющиеся за поручень грузовика руки и кровавые лужи на дырявом асфальте. Стон доносился и сверху, от грузовика, и снизу, из-под смятой машины. Редкие пассажиры прильнули к запотевшим окнам автобуса.

Наконец стало стихать. Из покалеченного автомобиля пожарные извлекли раненую девушку и накрыли мешками пару изуродованных мужских тел. Прямой, с правильной осанкой инспектор ГАИ поднялся на ступеньки рейсового автобуса, наклонился к уху водителя и что-то прошептал. Через минуту в салон вошла та самая выжившая потерпевшая худосочная фигура, в одном ботинке, в ссадинах и кровавых подтеках на лице. Впереди было несколько свободных мест, и только в одном чернел силуэт спящего под пледом человека. Новая пассажирка выбрала себе место в полуметре от него. Кресло было низкое, и, когда девушка присела, обивочная ткань натянулась и уперлась в колени сонного мужчины. Лебедев проснулся.

Подлечившись от полученной в результате теракта в Управлении внутренних дел контузии, он отправился в командировку, по крупицам собирая доказательства покушения на жизнь сотрудников милиции и арестованного Пуманова, добиваясь, чтобы следствие хоть как-то продвигалось вперед.

При обыске в гаражах морского офицера милиционеры отыскали настоящий арсенал огнестрельного оружия, засвеченного, как показали экспертизы, в ряде нераскрытых особо тяжких преступлений. Стволы вместе с распечатками телефонных номеров, по которым Пуманов звонил накануне смерти, вывели следствие на группировку из Ленинградской области. Судя по всему, именно эта группировка заметала следы, устроив теракт в учреждении.

В память о Василии Васильевиче лейтенанту Лебедеву удалось настоять, чтобы к расследованию подключились и сыщики Кингисеппа. Они-то и установили по отпечаткам пальцев, что на личном счету у погибшего офицера-подводника числятся похищения, вымогательства и даже четыре заказных убийства, при этом жертвами сплошь становились зажиточные предприниматели, банкиры и криминальные авторитеты!

Можно было подумать, что оба пассажира спят, поскольку и один, и другой неподвижно сидели в креслах, мерно покачиваясь в такт движущемуся автобусу. Но нет, они не спали, а пристально, сквозь мрак ночи, всматривались друг в друга. Наконец Лебедев просто и спокойно спросил:

— Вы тоже в Кингисепп?

И девушка не спеша ответила ему таким же спокойным тоном:

— Да, туда и обратно.

— Вы же не местная, а почему-то лицо ваше мне знакомо, — сказал Лебедев.