Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Банковский счет

Апрель, 1993 год, Берлин

Тихое утро пробиралось неслышно сквозь маленькую щель на плотной волнистой шторе, повинуясь набежавшему времени, яркому обманчивому солнечному лучу, что обычно бывает ранней весной, и чарующему запаху только-только испеченного штруделя, исходящему из кофейни напротив через чуть приоткрытое окно тесной частной гостиницы. На белоснежной подушке еще царствовал Морфей, позволяя Александру вдоволь налюбоваться милыми чертами курносого создания, о существовании которого до недавнего времени он и не подозревал. Ему не встречались женщины очаровательнее Сашеньки. В меру сочные губы, уверенная озорная улыбка, возвращающая в беззаботное детство, когда мечталось и хотелось всего и вся, и в детстве том определенно была любовь. Как же так случилось, что отныне взамен постоянной тоски как неотвратимого чувства одиночества пришло удивительное познание, что ближе и дороже на свете нет никого? Мужчина от избытка нежности хотел было дотронуться до небольшого ежика по-мальчишески торчащих густых темных волос, как вдруг огромные зеленые глаза с веселыми крапинками распахнулись в удивлении, застав врасплох его поднятую руку буквально на излете.

— Что, — прошептала девушка, — нам пора?

— Время есть, не волнуйся, — откликнулся Александр и наконец все-таки дотронулся до забавного ежика ее волос, заботливо прочесав его своей крупной ладонью.

— Что тогда, не спится? — улыбнулась юная леди, и на пухлых безмятежных розовых щеках образовались смешные ямочки.

— Не представлял, что такое возможно. И как я все это время жил без тебя?

— Времени не терял, раз обзавелся женой и двумя детьми, — парировало, слегка потягиваясь, сонное создание, ненароком оголив маленькую грудь.

— Не то чтобы обзавелся (слово гнусное какое-то, словно паразитами оброс), но только сейчас я знаю, что чувствуешь, когда у тебя вырастают крылья.

— Мы успеем выпить кофе? Голова кружится от запахов из окна, — сменив тему, прекрасная возлюбленная Александра ясно дала понять, что не намерена обсуждать его семью, равно как и разбирать причины неуемного запоздалого счастья или привычного житейского быта — зависит от того, как посмотреть.

— Конечно, дорогая, все успеем… — Александр нагнулся к голове на подушке и ласково дотронулся до нежных губ.

— Тогда я в душ! — молодая женщина встрепенулась, ловко окутала себя белой простынею и, сверкая белыми пятками, скрылась за глухой дверью ванной комнаты.

Тем временем Александр отыскал в записной книжке нужный номер, неспешно подошел к черному аппарату на столе и созвонился с местным банком. Для осуществления некоторых важных операций он намеревался уточнить назначенное время прибытия в офис учреждения на чистом немецком языке, коим он вполне сносно овладел за год прилежных занятий с репетитором. Коричневый костюм и чуть ослабленный галстук на белоснежной рубашке с дорогими запонками вполне соответствовали задуманным планам.

Через каких-то полчаса влюбленная пара спустилась по витиеватой кованой лестнице, обрамленной темными полированными деревянными перилами, и прошлась, держась за руки, до стойки регистрации постояльцев по узкому, устланному мягким серым ковром коридору под неусыпным взором чопорной немки в круглых очках и длинном, застегнутом на все пуговки платье; и по молчаливому ее гневу было понятно, как всеми клеточками своей праведной натуры она осуждает внебрачные связи в подобных отелях, и только оплата дополнительной услуги благородно позволила фрау закрыть глаза на творящееся в ее владениях безобразие. Заметив нарочитую строгость хозяйки отеля, тут же что-то пометившую в толстом журнале регистрации, как если бы понадобился подробный рапорт о проделанной сыскной работе, Александр едва сдержался от накативших приступов смеха и, только оказавшись на прохладном ветреном пространстве, дал волю чувствам, расхохотавшись всласть.

— Ты представил меня своей дочерью? — карикатурная картина суровой фрау в черном платье, отороченном белым воротничком, стоявшей с журналом в руках с открытым ртом, развеселила и юную леди.

— Моей дочери всего двенадцать, и она вписана в паспорт как несовершеннолетняя! Бедной чистоплотной немке пришлось поверить в то, что и тебе столько же. Или, по крайней мере, сделать вид, что поверила. А что было делать, если она начала читать мне мораль?

— Как же тебе удалось ее уговорить? — недоумевала, смеясь, девушка.

— Я спросил: вы по-прежнему работаете на Штази? Теперь, когда рухнула Берлинская стена, у большинства немцев это звучит как оскорбление.

— Почему же она пошла на уступки?

— Я сделал то, что в таких случаях делают все коммерсанты на постсоветском пространстве, — вложил в паспорт немецкие марки, и когда фрау их обнаружила, предположила, что это плата за услугу предоставленной в номере дополнительной кровати. На том и порешили…

— Но ведь дополнительной кровати не было… Бедняжка, она, наверное, не спала всю ночь, мучаясь от угрызений совести…

Порыв холодного апрельского ветра лихо подтолкнул веселую пару в кофейню через дорогу. Несколько минут спустя принесли знаменитый десерт — не горячим, но теплым; пропитанное сиропом слоеное тесто было на редкость воздушным и казалось самой любимой закуской на все времена. Однако тут же наслаждение от свежего яблочного штруделя, усыпанного сахарной пудрой с корицей, и чарующего кофейного напитка в изысканных чашках оборвал оглушительный вой сирен пожарных машин и машин скорой медицинской помощи, вереницей проносившихся мимо большого витринного стекла. Редкие утренние посетители тотчас оторвались от чтения свежих газет и, с любопытством свернув шеи, прильнули к окнам уютного заведения берлинского общепита, заметив вдалеке возносящийся к небу черный клубок дыма на крыше Europa Center, где был расположен офис компании Mercedes. Последовала примеру немцев и молодая грешная чужестранка с яркими накрашенными губами, увидев, как огромный вращающийся отличительный значок немецкого автомобильного концерна объят пламенем настолько, что огонь вот-вот мог перекинуться с крыши на все остекленное строение.

— Отчего мог вспыхнуть пожар на крыше такого дома? — сочувственно то ли вопрошала, то ли содрогнулась Саша, вернувшись за столик.

— Сашенька, нам пора, нас ждут в банке! Что могло случиться… Скорей всего, электропроводка не в порядке была. Не поджог же, кому он нужен, этот значок, — усмехнулся Александр девичьей наивности прекрасной возлюбленной.

— А может, это поджог с целью угона дорогого «мерседеса», — пошутила Саша и добавила серьезней: — Там же работает множество людей, эвакуации не будет?

— Это в нашей стране не было бы, а здесь немецкая педантичность, порядок и осторожность прежде всего. Так что не волнуйся, они справятся. Пойдем. Пора.

Впрочем, пройти к зданию банка оказалось не так-то просто: вокруг здания с горящей крышей по всему периметру полиция моментально оцепила площадь, одновременно с локализацией и тушением возгорания началась организованная эвакуация, так что Александру с Сашенькой холодным ветреным утром, дабы не замерзнуть, пришлось возвратиться в кофейню и дожидаться свободного выхода к банку.

— Ты хорошо подумал? Может, не стоит торопиться? — Саша определенно вынужденную паузу для визита в банк восприняла как недобрый знак перед осуществлением задуманного важного дела.

— Не верю я в подобные приметы. Стечение обстоятельств не есть приметы. Все будет хорошо, поверь, Сашенька.

— «В этом мире случайностей нет, чуда нет и крайне редки совпаденья», — пел Андрей Макаревич, и я ему почему-то верю.

— Поплюй три раза через плечо, маленькая… Что может быть не так? Нас с тобой застрелят, как самых богатых клиентов, как несколько лет назад застрелили председателя правления «Дрезднер банка» Юргена Понто?

— Кто его застрелил? И за что? — удивилась Саша, оставив на кофейной чашке след от красной помады.

— Некто Сюзанна Альбрехт. С Юргеном она была знакома лично и летом 1977 года проникла в его загородный дом под Франкфуртом-на-Майне. Будучи активисткой террористического движения, дама не хотела убивать, вместе со своими сообщниками они намеревались только похитить банкира, но тот оказал сопротивление и тогда его убили. На следующий же день ответственность за убийство взяло на себя движение РАФ «Красный рассвет».

2
{"b":"908505","o":1}