Максим сомневался. Допрос, истерика Фролова, его мольбы о помощи… Складывается впечатление, что жалкий лицемер просто в ужасе. Ну нельзя же так ловко отыгрывать страх! Выходит, то, что он говорит, правда. Теперь нужно выяснить, кому вся правда известна еще.

В воскресенье Максим, как и обещал Марине, отправился на похороны, если это можно так назвать. Прах Матильды Егоровой отдали брату, и после того, как все знакомые, пожелавшие вместе с близкими почтить ее память, разошлись, четверка в том же составе, что и вечером в пятницу, помянула усопшую в баре и разъехалась по домам. Максим не решился нарушить атмосферу скорби и печали, царившую в тот момент, и не заикнулся о своих сомнениях. Но по дороге его словно заклинило, как в перемотке. В голове крутились одни и те же мысли, назойливо подталкивающие к действиям, о которых он не имел ни малейшего понятия. Что ему следует предпринять? Ведь все уже решено, дело почти закрыто. И стоит ли в таком случае ворошить прошлое? Наверное, стоит, если это прошлое было настоящим еще неделю назад.

Дома он оказался только в восемь и принялся дожидаться свою горе-соседку, ведь согласно календарю на холодильнике ей завтра нужно на смену выходить. Ну уж сегодня она точно должна появиться. Максим смиренно прождал Алину до часу ночи, на большее просто не хватило сил. Какая же глупая! Так и работу потерять недолго, и что тогда? Или у них с Сашей все настолько далеко зашло, что тот согласился оплачивать все Алинины расходы? Максим вырубил свет и свалился без задних ног: морально слишком устал. После таких выходных нужны еще одни выходные.

Утром следы пребывания Алины в квартире все же были обнаружены, и эта внезапная конспирация Максима неслабо насторожила. Она ведь могла и зайти к нему, разбудить, поболтать. С четверга же не виделись! И привычной записки на холодильнике почему-то нет. Странно. Однако звонить Алине на мобильный и выяснять детали он уже не успевал. Надеясь словить ее вечером и вытрясти из башки девушки всю собравшуюся там дурь, Максим помчался на работу, потому что за прошедшие два дня ограблений, убийств и смертей однозначно не стало меньше, а ему о них еще весь день писать.

Редакция жила своей обычной жизнью: громкие переговоры, бесконечные звонки, со всех сторон доносится клацанье пальцев по клавиатуре. Читателей более-менее отпустило после новостей об аресте персонального тренера Фролова, комментариев и реакций на статью стало значительно меньше, и времени на другую работу, слава Богу, прибавилось. Максим принялся разгребать типичный для понедельника новостной завал, бесконечно отвлекался на рабочий телефон и окончательно освободился только к обеду, наконец взяв в руки свой собственный. Он хотел набрать следователя Евгения Скворцова, чтобы поговорить с ним насчет не покидающих его сомнений, но Жека (именно так был записан в контактах Максима тот) опередил журналиста, прислав еще пару часов назад короткое сообщение: «Будет время — позвони».

«А неспроста», — подумал Максим. Одновременно с этой мыслью он нажал на вызов, и ответ на другом конце не заставил себя долго ждать:

— Макс, привет. Думал, ты будешь занят, поэтому не решался побеспокоить. Как жизнь?

— Да нормально. Только закончил разгребаться, собираюсь перекусить. А у вас что нового?

— Да так, работаем, но пока похвастаться нечем. Слушай, сможешь сегодня подъехать к нам?

— О чем вопрос, конечно. Только зачем?

— Да у нас все те же на манеже. Ты нужен по делу Егоровой. Откуда ни возьмись у этого упыря Фролова нарисовался состоятельный дружок, потому весь отдел теперь вынужден пахать в два раза больше и быстрее, а нанятый за большие бабки адвокат только и делает, что безостановочно жалобы строчит. Ну и выбил он своему клиента личную встречу с тобой. Да, не удивляйся, Фролов буквально помешался: орет, как обезьяна в клетке, что разговаривать будет исключительно с журналистом и больше ни с кем. В общем, ты согласен подъехать к половине третьего? Это не займет много времени, каких-то минут пятнадцать, не больше.

— Договорились. Давай.

В назначенное время Максим был на месте, ожидая, когда же появится Фролов. Задержанного сопровождал конвой, однако после оказалось, что беседа пройдет строго конфиденциально и с глазу на глаз: как только Фролов сел, комнату, непохожую на допросную, гораздо более комфортную и с мебелью внутри, покинули абсолютно все.

— Привет. — Губы Артура были искусаны, он трясся, заметно осунулся и всем своим видом выражал дикий страх. — Спасибо, что пришел, хоть я и сомневался в том, что ты согласишься.

— Не стоило. Мы оба знаем, что можем оказаться полезны друг другу, поэтому предлагаю не тянуть. Так зачем ты хотел со мной встретиться?

— За те четверо суток, что я здесь… Понимаешь, мне не верят, никто не хочет даже слушать меня, да и плевать на них. Другое дело — ты. Я уверен, ты сможешь докопаться до правды.

Артур Фролов приподнялся, опираясь локтями на стол и стараясь приблизиться к журналисту на максимум, а после прошептал:

— Настоящий убийца все еще на свободе.

— Следствие уверено, что смерть Матильды — твоя работа.

— Говорю же, я здесь ни при чем. Докажи, что я невиновен. Мой адвокат навел справки и все о тебе разузнал. Я в курсе твоего маленького хобби. Так помоги же мне. Понимаю, в данных обстоятельствах это может прозвучать неубедительно, но деньги не проблема. У меня есть один друг, он многим мне обязан, он с тобой рассчитается, только цену назови. Я тебя нанимаю. Прошу, не отказывай, я готов буквально на все.

— Слушай, без обид, но работать на тебя я не собираюсь. Дело, кстати, не в том, как ты поступил. У меня и похуже клиенты бывали, и тем не менее мы неплохо ладили. Вот только им хватало ума вступать в игру с равными себе соперниками, а ты решил и так поломанного Егорова добить. Это совсем нехорошо.

— Я знаю, знаю! Ты думаешь, я не раскаиваюсь? Да посмотри, где я теперь! Во что я по своей вине вляпался! Да я же всю свою жизнь коту под хвост пустил. У меня в руках было наследство Матильды, огромные деньги, возможности, и вот в один миг я все потерял. Если бы я мог… Слушай, я знаю, на что ты способен. Ведь это ты меня сдал. Но я нисколько не злюсь, ты не подумай. Я тебе даже в какой-то степени благодарен за это. Ведь здесь я под защитой, и ему до меня не добраться, а вот она… Ей может угрожать опасность. Не хочешь на меня работать? Ок. Но хотя бы ради нее помоги. Я не хочу, чтобы на моей совести, помимо всего, оказалась еще и чья-то смерть.

— О ком ты говоришь?

— Послушай, прошу, просто выслушай меня, у нас и так мало времени, — умолял Фролов. — Тот телефон, что нашли в моем доме. Я не Фанат666, я никогда этот телефон даже в глаза не видел. Это настоящая месть. Убийца выследил меня, каким-то образом разгадал, кто стоит за подставой с ножом, и подбросил мобильник, чтобы заявить о себе. Это знак, прямая угроза. Понимаешь? Ведь именно я все испортил. Я присвоил его работу, я украл его славу. Смерть Матильды должна была быть связана с именем Фаната666, но арестовали Рому. Наверно, убийца пришел в ярость. Ведь ни одна газета даже не упомянула о нем — все писали только про брата, который подозревается в убийстве сестры. Не знаю как, но Фанат666 вышел на меня. Подкинул телефон в мою квартиру, чтобы наконец все о нем заговорили. Да я буквально трясусь, когда думаю, что он был настолько близко, возможно, проник ночью, когда я спал. Какая ирония! Ведь именно так я и поступил с Ромой. Но я другое, я не убивал, а он настоящий зверь. Меня поймали и посадили, но и тут его ждал провал, ведь вся известность, о которой он столько лет мечтал, в очередной раз досталась другому. Теперь все говорят обо мне и моем аресте. Милиция не распространяется, что подозревает, будто я и есть тот самый преследователь в сети. Фанат666 снова оказался в тени. Я дважды перешел ему дорогу и боюсь, что это станет последней каплей. Так работает его мозг, он жаждет внимания, и он добьется своего с помощью второго убийства, а новой жертвой, я нисколько в этом не сомневаюсь, будет она. Ведь Фанат666 думает, что она мне по-настоящему дорога. Он убьет ее, чтобы окончательно со мной поквитаться.