— Макс, — замялась Алина, — слушай, я понимаю, что лезу не в свое дело, но все равно хочу поделиться с тобой некоторыми соображениями. Эти мысли посещали меня давно. И думаю, что это правда может быть очень важно.

— Выкладывай.

— Я ведь уже говорила, что давно подписана на Матильду. Конечно, ты можешь мне не поверить, посчитать все это бредом, но я почти уверена, что мои догадки верны.

— Алина, ближе к делу. Это раздражает, когда ты тянешь кота за хвост.

— Раздражает так же, как когда ты не можешь тарелку в раковину поставить или разбрасываешь свои вещи, между прочим, в нашем общем зале?

— Алина! — слегка повысил голос Максим.

— Все, я передумала! Забудь!

— Ну ладно, прости. Что там у тебя за идея?

Алина рассказала о своих предположениях. Когда она закончила, с открытым ртом сидел уже Максим.

— Я тебе отвечаю, — добавила она, — другого объяснения просто нет. Все один в один как по учебнику.

Максим переваривал пирог и информацию, в тот же момент осознавая, что Алина, в противоположность его многочисленным любовницам, может похвастаться не только кулинарными способностями, шикарной внешностью и отменным чувством юмора, но еще и незаурядным умом. Кажется, раньше Максим многого не замечал.

На следующий день ровно в восемь тридцать утра Максим сидел в кабинете следователя Скворцова и излагал свою версию событий вечера, когда Матильда умерла.

— Надо сказать, я удивлен, — после некоторой паузы проговорил следователь, — что ты так серьезно взялся за это дело. Я так понимаю, по личной просьбе свидетельницы Колесниченко? — язвительно добавил он.

— Ты что, конечно, нет. Работаю на добровольных началах, — ответил Максим.

— Понял. Что ж, мне нравится твоя теория: жизнеспособная, а главное, проверяемая. Только, Макс, давай договоримся, что с этой минуты мы берем всю работу на себя, а ты не встреваешь. Улики должны быть получены с соблюдением процедуры, иначе в суде нас размажут.

— И когда вы приступите? У меня особый интерес: хочется, чтобы Егоров поскорее вышел на свободу.

— Ой, ну только ты не начинай, ладно? Все с вашим Егоровым нормально! Сидит себе в одиночной камере, горя не знает. Колесниченко крови нам всем знатно попортила, чтобы обеспечить ему самое комфортное содержание. Так что Ромочка, можно сказать, в санатории побывал.

После этих слов следователь Скворцов взял в руки телефон и сделал пару звонков, раздав подчиненным указания о том, куда ехать, с кем говорить и что искать. Они попрощались, и Максим, который неожиданно для себя почувствовал, что начинает немного нервничать, отправился в офис. Весь прошлый вечер и сегодняшнее утро его мобильный обрывала Марина, поэтому по пути пришлось ей все-таки набрать и в очередной раз заверить, что скоро все разрешится. Подождать, уговаривал Максим, оставалось совсем чуть-чуть.

В редакции стоял типичный галдеж, но теперь причина была вовсе не в деле Матильды. Просто жизнь не останавливается, даже если в вашем городе происходит громкое убийство. Пройдет совсем немного времени, и трагедия, вовремя не подкрепленная внезапно вскрывшимися жуткими подробностями, перейдет из разряда сенсации в разряд заурядного события вчерашнего дня. Да, всем еще интересно узнать, кто и почему совершил преступление, но говорить об этом двадцать четыре на семь больше не будут. В редакции шумно, потому что там кипит работа, ведь где-то еще случались смерти, ограбления и изнасилования, звезды скандалили, разводились, ученые корпели над созданием биологического оружия, способного уничтожить всякую жизнь, разрабатывали новые вакцины и вирусы — много всего происходило в эти минуты, и журналисты усердно трудились, чтобы оповестить об этом жаждущий свежих новостей народ.

Максим сделал кофе и приступил к своим непосредственным обязанностям. Работа не занимает так много времени, если опыт дополняет талант. А в Максиме эти качества на сто процентов сочетались. По прошествии стольких лет он легко превращал голые факты в горячий материал, приправляя публикации щепоткой чудовищности и ужаса. Подготовив, согласовав и разместив на сайте все запланированное, Максим глянул на часы: прошло уже почти полдня, но от Скворцова никаких вестей не было. И ему не оставалось ничего другого, как продолжить терпеливо ждать звонка.

Легкое волнение, однако, так и не покинуло Максима, напротив, с каждым пройденным часом напряжение только росло. Во-первых, это было его первое расследование убийства, что в целом уже звучит серьезно. Во-вторых, Максим допускал, что улики, на которые он так рассчитывал, в квартире Романа Егорова могли и отсутствовать, и в таком случае доказать его невиновность окажется гораздо сложнее. А еще само по себе мучительно ожидание: вроде и понимаешь, что сделать ничего нельзя, но так трудно переключиться с важной проблемы на что-то менее значимое, когда дело, которое занимало всю твою голову, вот-вот должно достигнуть логического конца. Максим откинулся на спинку кресла и почувствовал, что опять жутко голоден (да, питание у него в последние дни совсем не очень). Отбросив идею с фастфудом (все-таки желудок лучше лишний раз поберечь), он погуглил, где можно полноценно поесть так, чтобы недалеко от офиса, и, выбрав маленький уютный ресторанчик итальянской кухни в десяти минутах ходьбы, выключил ноутбук, встал и направился к двери. Далеко уйти не получилось. В этот самый момент в кабинете Главного раздался истошный крик, как будто ранили какого-то крупного зверя вроде медведя. У нового стажера, светленького парня лет двадцати, стоявшего у кофемашины, от испуга из рук выпала, а после звучно ударилась о кафельный пол кофейная чашка. Тут же двери редакторского кабинета распахнулись, оттуда выскочил Главный. Видок у него, надо признаться, был впечатляющий: волосы взъерошены, глаза широко распахнуты, галстук без привычной ему симметрии оттянут вниз, как делают в случае, если резко не хватает воздуха. Взгляд начальника между тем метался из стороны в сторону, очевидно, он тщательно сканировал лица подчиненных в поиске конкретного человека. И вот, за считанные секунды определив его местоположение, Главный на глазах у изумленной и застывшей редакции бросился в сторону Максима, энергично махая руками и требуя от журналиста не двигаться с места. Да Максим при всем желании бы не смог и шагу ступить: от такого представления не сразу в себя приходишь. Все вылупились на них, и, хоть речь Главного казалась абсолютно бессмысленной, отдельные слова из потока все же удалось разобрать:

— Это… я… сказал им… звонили только… милиция пришла… правда… Макс, как ты догадался, как ты узнал?

Обед по устоявшейся в последние пару дней и абсолютно не доброй для Максима традиции пришлось пропустить. В своем кабинете Главный усадил Максима на стул напротив, хотя по ощущениям готов был уступить в целом и свое директорское кресло, а после потребовал от него немедленного и подробного рассказа. Когда же Максим выложил ему все, Василий Иванович, теперь окончательно потрясенный и даже слегка растерянный, коротко произнес:

— Я так и знал, что убийство Матильды принесет нам грандиозный успех!

Через час после разговора в кабинете главного редактора наконец объявился и следователь Скворцов с просьбой срочно подъехать. Максим не думал терять ни минуты и сразу бросился ловить такси: не терпелось узнать все подробности этой истории от начала и до конца. После дождя улица была мокрой, а воздух — прохладным. Такая погода сопровождала Максима во время его недолгой поездки, но резкая смена тридцатиградусной жары осталась им совершенно незамеченной, гораздо больше Максима волновали результаты работы следственной группы Скворцова. Каким же именно путем они решили идти?

Следователь радостно поприветствовал друга, похлопав того по плечу, и поздравил с официальным подтверждением блестяще построенной версии.

— Фролов у нас в кармане! — широко улыбаясь, торжествовал Скворцов.