Лора умела поддерживать себя. Я бы отдала ей должное. Но когда дело доходило до расширения прав и возможностей других женщин, она становилась плоской, как проколотая шина. В школе Девилс-Ридж мне хватило пяти секунд, чтобы понять, какое именно препятствие она для меня представляет, и спустя несколько месяцев я смогла подтвердить точность своей первоначальной оценки.

Вероятно, именно поэтому выкрасть ее телефон было не самой лучшей идеей, но, если не считать моих ночных вылазок с Дамиано в его домашнюю библиотеку, скука стала для меня родным братом. К тому же мне нужен был телефон, чтобы связаться с Маман.

В Девилс-Ридже, как и в других маленьких городках, сплетен было больше, чем в пожизненной подписке на журналы Us Weekly. Только вот почти все в этом городке были связаны с мафией, что превращало его в кровосмесительное сообщество с общими грязными секретами.

Одним из них был запрет на телефоны для меня.

Учителя держали меня подальше от планшетов, телефонов и ноутбуков. Никто не одалживал мне ничего, Анджело очистил дом от бродячей электроники, а я никогда не просила телефон у Дамиана, потому что не хотела нарушать наше с ним временное перемирие, напоминая ему о том, как мы вообще познакомились.

Обычно я не была воровкой, хотя, как оказалось, умела это делать. Тонкий металл ощущался в моих руках мощным, когда я прислонилась к шкафчику и набрала пароль, который я видела, как Лора вводила во время экзамена по английскому языку неделей ранее. Он открылся без проблем, и я запустила ее браузер и проверила почту.

От Маман не было ни одного.

Зарывшись головой и руками в шкафчик, я набросала письмо маме.

От: Рената Витали

Кому: Марго Витали

Тема: Земля — маман?!

Привет, Маман,

Несколько месяцев назад я пыталась связаться с тобой по телефону. Он был не мой, и у меня больше нет к нему доступа. Я ничего не слышала о тебе и беспокоюсь за тебя. Ты в порядке? Уверена, папа сказал тебе, где я, и приказал не связываться со мной, но знай, что на всякий случай я буду ждать от тебя вестей.

Я живу у Анджело Де Лука — у него есть сын! — в их особняке. Папа отдал приказ лишить меня права на общение. Папа хочет заставить меня замолчать, мама, потому что я видела, как он делал что-то, о чем он не хотел бы, чтобы ты знала. Честно говоря, я бы предпочла рассказать тебе о случившемся лично. Я знаю, что ты не можешь бросить вызов папе и перевезти меня обратно в Коннектикут, но, может быть, ты сможешь навестить меня. Я смогу рассказать тебе все лично.

Я скучаю по тебе, Маман. Ты, наверное, волнуешься за меня, но не стоит. Я в порядке. Я и дальше буду в порядке. Мне просто нужно сказать тебе, что я в безопасности, и мне нужно с тобой поговорить. Я скоро найду способ снова выйти в Интернет.

Люблю тебя,

Твоя маленькая стражница

Рука схватила меня за голову и откинула волосы назад, прежде чем я успела нажать кнопку "Отправить". Телефон грохнулся на пол, когда мое лицо покинуло шкафчик. Глаза Лоры встретились с моими. Безумные. Настолько безумные, что я поняла: она забыла о своем месте ниже меня в иерархии мафии. Иерархия, которая, возможно, была единственной причиной, по которой эти дети оставляли меня в покое все эти месяцы.

Из толпы появился Дамиан, его глаза перебегали с Лоры на меня. Мы соблюдали секретность, и это был первый раз, когда он оказался рядом со мной в школе. Нам нечего было раскрывать. Мы не состояли в отношениях, но это не могло не отразиться на тех сложных отношениях, которые у нас были.

И все же мне было интересно, что он скажет или сделает, поэтому я ждала его реакции, вместо того чтобы отправить локоть в брюхо Лоры и разобраться с этим наименее предпочтительным для меня способом борьбы с людьми — физической дракой.

— Прекрати. — Голос Дамиана отразился от стен узкого коридора.

Мне нравилось, к чему все идет.

Он сделал шаг вперед, выглядя особенно грозно из-за фингала, которого Анжело сделал ему пару дней назад.

— Она — Витали. — Он покачал головой, когда рука Лоры сжалась на моих волосах — она была неравнодушна к нему, и его защита меня, должно быть, уязвляла ее самолюбие. — Прекрати, Уиллис.

Моя кожа горела, но это стоило того, чтобы увидеть, как Дамиан защищает меня. Я наизусть знала, как он ведет себя в школе. Он никого не защищал. Он держался в своем углу и позволял подросткам приходить к нему, как король, потакающий своим верным подданным. Это… это было все.

Лора задрала подбородок, но он дрожал, и ее руки задрожали на моем скальпе, прежде чем она покорно опустила голову.

— Потому что ты защищаешь ее?

— Нет. — Глаза Дамиана переместились на меня и пронзили меня на целую секунду, прежде чем он отстранил меня своим взглядом. — Потому что она — ничто.

И это был мой сигнал уйти.

Я проглотила свои эмоции, надавила каблуком на ногу Лоры, с размаху ударила ее локтем в живот и вывернулась, когда она с удивленным вскриком отпустила мои волосы. Насилие меня не удовлетворяло, но мне нужно было выбраться из коридора, и это был самый быстрый способ. К тому же Де Лука вторгся в Девилс-Ридж. Персонал ничего не предпримет, и в любом случае в глазах суда международного синдиката мое имя Витали оправдывало любые мои действия. Я могла убить Лору, и никаких последствий не будет.

Я не стала обращаться ни к кому из них, закрыла дверцу шкафчика, перекинула сумку с учебниками через плечо и направилась в библиотеку до конца обеденного перерыва. Примерно за десять минут до звонка Дамиан выдвинул стул напротив стола, за которым я сидела, и раскрыл передо мной потрепанный экземпляр "Аббатства кошмаров". Я как раз дошла до той части, где Марионетта мучает Скитропа. Вполне подходит, если хотите знать мое мнение.

— Я никогда не считал тебя девушкой, настроенной против романов.

Я перевернула страницу.

— Может, это мое неверие в человечество убедило тебя в обратном?

Наши шутки были знакомы, и он этого не заслуживал. Он задел мои чувства, что означало, что мне не все равно, а мне не могло быть все равно. Его мнение не должно было иметь для меня значения. Это были всего лишь слова, а он был остановкой, а не финишной чертой. Он ненавидел меня, я ненавидела его. Это была привычная картина, которая должна была вытеснить эту странную дружбу, возникшую между нами.

— Ты злишься на меня.

Разве это имело значение? Все закончится, когда через несколько недель мне исполнится восемнадцать, и я смогу сбежать из дома без каких-либо последствий.

— Для гнева нужны эмоции, а у меня их нет, когда речь идет о тебе. — Я вскинула бровь и встретила его взгляд.

Они были так талантливы в защите. В школе он хорошо играл под натиском отцовского насилия. Но я видела его настоящего. Ярость кипела в нем, и я знала, что никогда не смогу понять, как погасить ее пламя. Какая-то часть меня хотела наблюдать за его самоуничтожением, только чтобы я была тем, кто соберет осколки.

Этакий рыцарь.

— Ладно, я заслужил это, но в свою защиту…

— Эти слова обычно предшествуют какому-нибудь неубедительному оправданию — почти всегда оскорбительному и со стопроцентной вероятностью выводящему меня из себя. Тебе лучше остановиться сейчас.

Он закрыл глаза и провел рукой по лицу.

— Я был там засранцем, но так будет лучше.

— Прости?

— Будет еще хуже, если они узнают, что мы друзья. К тому же ты можешь справиться с несколькими школьными хулиганами. Я в этом не сомневаюсь, хотя сомневаюсь, что они могут справиться с тобой.

Мои губы дернулись, и я поняла, что мы оба думали о локте, которым я замахнулась на Лору. Насилие никогда не было смешным, но я ничего не могла с собой поделать. Оправдание Дамиана могло быть простым: Де Лука защищает одного из своих. Я могла бы понять это и расстаться, не тратя на это больше нескольких бессонных ночей.

Но он был здесь, передо мной, и этого я не понимала.