— Откуда ты это знаешь? Откуда ты знаешь, что я это чувствую?

— Если ты этого не чувствуешь, значит, он никогда не был твоей первой любовью. — Она протягивает руку через стол и сжимает мою ладонь. — Я люблю тебя, Рената. Я хочу для тебя самого лучшего. Тебе нужно либо вернуться к нему, либо двигаться дальше. Это промежуточное состояние нездорово.

Мы оба лгали друг другу. Как мы можем снова доверять друг другу? Доверие ведь не дается бесплатно. Мой самый большой страх — прийти к Дамиану и сказать, что я ему больше не нужна. Этот страх охватывает меня каждый раз, когда я думаю о том, чтобы полететь в Техас и умолять его поверить, что я не просто еще один человек, который разочаровал его.

Не будь слабой.

Ты — Витали.

Витали не испытывают страха.

Я дважды повторяю в голове мантру папы, прежде чем сказать маме:

— Я не могу вернуться к нему.

Она отпускает мою руку.

— Тогда живи дальше.

Это не так просто, хочу сказать я ей, но прикусываю язык. Я не хочу слышать ее ответы. Я не хочу сталкиваться с ее логикой.

Вместо этого я набираюсь смелости и говорю маман:

— Когда я была в Девилс-Ридж, Дамиан сказал, что меня туда отправили.

Я рассказала ей почти все, что произошло в Девилс-Ридже: как влюбилась в Дамиана, как отбивалась от Анджело, как симулировала драку, чтобы сбежать, обнаружив в комнате Дамиана фотографию Людовико Де Луки.

Но я никогда не вдавалась в подробности поединка. Слишком больно.

Ее брови сошлись.

— Мы уже говорили об этом. Твой отец отправил тебя туда. Он запретил мне навещать тебя или связываться с тобой.

Я качаю головой.

— Но почему ты послушалась?

Ее раскаяние скользит по столу и проникает в мое сердце. Заставлять Маман чувствовать себя виноватой — все равно что найти бродячую собаку и бросить ее в канаве. Ты просто не должен этого делать.

Она наклоняет голову и смотрит на одну из шахматных фигур между нами.

— Я думала, что если послушаю его, он прервет твою поездку и позволит тебе вернуться домой ко мне. Он этого не сделал. Одно из многих моих сожалений.

— Но Дамиан упомянул, что меня туда отправили. Он намекнул, что это сделал не папа. Я… — Я смотрю ей в глаза. Они на грани слез, и я знаю, что если я надавлю, она заплачет. Одна из многих причин, по которым я никогда не давила. Я делаю глубокий вдох, а затем изгоняю из себя столько прошлого, сколько могу. — Прости, что я заговорила об этом. Я знаю, что это тебя расстраивает.

— О, детка. — Она встает, обходит маленький столик, опускается передо мной на колени и берет обе мои руки, заставляя меня снова почувствовать себя ребенком. — Я люблю тебя, Рената. Я беспокоюсь за тебя. Ты должна перестать думать о Дамиано Де Луке. Ты должна отпустить его.

— Отпущу, — лгу я, потому что скорее разрушу доверие Маман, чем признаюсь ей, что отпустить его невозможно.

Любовь к Дамиану — это окопная война. Это копать глубоко, а потом выкарабкиваться. Но иногда приходится признать, что выхода нет.

Переведено каналом Книжный шкаф — t.me/lilybookcase