Теперь никто и ничто ему не поможет.

Барсег видит в моей руке оружие и бледнеет.

— Что ты так испугался? — подтруниваю над ним со смешком. — К тебе брат пришел, ты не рад? Давай выпьем коньяку, как в старые добрые времена. Ты мне пожалуешься на суку жизнь… Или на суку Снежану, как ты это раньше делал.

— На хер ты пришел в мой дом? — рычит он.

Барсег пытается подняться.

Но я быстро охлаждаю его пыл:

— Сиди и не рыпайся, братец. Налей себе еще, ты же хочешь…

Я кивком головы указываю на графин с коньяком.

Барсег резко дергает ворот рубахи. Видно, принятая им порция коньяка с сюрпризом уже начала свое губительное дело.

— Что ты туда подсыпал? — хрипит он.

— Ничего такого, сугубо натуральный продукт. Ну же, наливай, или ты предпочитаешь, чтобы я тебе перед этим что-нибудь отстрелил? Тебе что, не жалко? Руку? Ногу? Или, может быть, ухо?

В глазах Барсега мелькает дикая ярость. А выпустить ее наружу он не может и наверняка еще больше из-за этого злится.

Внезапно брат хватается за лежащий на столе телефон. Тычет в него пальцами, разблокирует, пытается позвонить.

А мне смешно…

Ведь перед тем, как появиться в кабинете, я догадался включить глушилку звонков. Так, на всякий случай.

— Ну, дозвонился? — я уже гогочу во все горло. — Вызвал подмогу? Я, по-твоему, дурак и не догадался приглушить сотовую связь? — Я резко серьезнею. — У тебя есть выбор, Барсег. Либо ты сейчас делаешь все, что я захочу, либо я наведываюсь к твоей беременной суке и тоже делаю все, что захочу.

Барсег давится моими словами, бледнеет от перспектив.

А самое приятное — ни хрена не может со всем этим сделать.

— Что ты хочешь? — рычит он. — Чтобы я…

— Выпей со мной, брат, — настаиваю на своем.

Я машу дулом пистолета в сторону графина.

Барсег хмыкает, разливает коньяк в два бокала.

Подхожу, беру свой и делаю два шага назад, осушаю его. Мне-то, в отличие от Барсега, ничего из содержимого не повредит, только порадует. И все же морщусь, когда коньяк омывает рану во рту.

— Теперь ты, — я смотрю на него с превосходством.

Он делает глоток. Нерешительный… Ведь знает, что там для него сплошная отрава.

— Допивай, допивай, еще налей, давай…

Наблюдаю за тем, как Барсег делает новый глоток. Как взгляд его мутнеет, а рожа покрывается красными пятнами.

Он понимает, что накачивает себя смертельным аллергеном. Но ради своей суки он, кажется, готов на все.

— Достаточно тебе? — хрипит он плохо слушающимся языком.

— Хватит, — киваю.

Тем более что для анафилактического шока Барсегу в прошлый раз потребовалась гораздо меньшая доза.

— Дальше что? Будешь смотреть, как я загибаюсь? — Он буравит меня ненавидящим взглядом.

— Почему бы и нет? Захватывающее зрелище, в прошлый раз мне очень понравилось.

— С-сука… — его голос хрипит, свистит. — Какая же ты тварь…

Я понимаю, что у Барсега, скорей всего, уже нехило отекло горло.

Ждать недолго, аллерген сильный, действует быстро.

Неожиданно мы оба слышим стук каблуков по паркету коридора, а потом девичий голос:

— Барсег, а почему у тебя все нараспашку?

В этот момент в дверях появляется Снежана. Да в каком виде!

Красный плащ, черные колготки, шпильки, высокая прическа, алые, манящие губы.

Вот это подарок! Мне…

— Беги! — хрипит Барсег, падая с кресла на пол.

А я ухмыляюсь, ведь прекрасно понимаю, что она никуда от меня не сбежит.

Снежана

Я ничего и никого не вижу, кроме Барсега, который валится на пол.

— Барсег! — кричу что есть силы, обезумевшая от волнения.

Совершенно бездумно бросаюсь к нему и не замечаю подножки, которую мне подставляет Ваган.

— А-а-а… — кричу, падая на ковер с вытянутыми вперед руками.

Кожу ладоней обжигает, когда они скользят по поверхности ковра.

— Иди сюда, сука… — рычит Ваган.

Очень скоро он приближается, хватает меня за плечо и резко заставляет встать, больно выкручивает руку.

— Оставь ее, не трожь! — хрипит Барсег.

Голос у него какой-то странный, словно ему что-то мешает говорить. Такое ощущение, будто набрал в рот воды или камней.

— Барсег! — я снова кричу, пытаюсь вырваться из захвата Вагана.

И неожиданно чувствую, как к боку прислоняется что-то твердое, железное. Бросаю взгляд вниз и вижу пистолет. Холодею…

Если он выстрелит, я не рожу моего малыша.

— Тихо, не рыпайся, — рявкает Ваган мне на ухо. — Лучше покажи, что у нас тут.

С этими словами он дергает за пояс моего плаща.

Мучительно краснею, потому что под ним одно лишь белье. Откровенное, красное. Платье я решила и вовсе не надевать, ведь ехала сюда с весьма конкретной целью.

— Ух ты, как мне повезло, — довольно подмечает Ваган и пожирает взглядом мою грудь.

В этот момент мне становится дико противно, а еще я чувствую животный страх. Хочу верещать от ужаса, цепенею и холодею.

Слышу позади себя шум.

Оборачиваюсь и вижу, как Барсег с красным лицом пытается до нас доползти. Он даже встать не в силах.

А Ваган будто издевается:

— Что ты собрался делать, братец?

Не пойму, что происходит с Барсегом. Почему он лежит, хрипит, краснеет?

— Что с ним? Пожалуйста! — прошу Вагана. — Ему нужна помощь!

А он и не думает помогать.

— О, не волнуйся, Снежаночка, я просто подмешал в его коньяк небольшой аллерген. С Барсегом ничего ужасного не случится, максимум подохнет от отека горла. Как ему и суждено было пять лет назад…

Меня передергивает от того, с каким предвкушением Ваган все это говорит.

Неожиданно вспоминаю, как Барсег рассказывал мне про один случай с аллергией пятилетней давности. Он говорил, что тогда ему было так плохо, что чуть не умер. Получается, по вине Вагана?! Ни разу этому не удивлюсь!

— Пусти ее! — хрипит Барсег.

— А то что? — огрызается Ваган. — А то ты ка-а-ак задохнешься тут, да? Мне очень страшно… Пойдем, Снежана. Пусть подыхает тут один.

С этими словами он резко пихает меня в спину, а потом хватает за затылок. Пальцы у него крепкие, как тиски. Мне дико больно, но это не имеет никакого значения.

Мое сердце рвется на части, достаточно вспомнить лицо Барсега. Он ведь там и вправду умирает.

— Ваган, пожалуйста! — я жалобно морщусь. — Позволь вызвать ему скорую? Хочешь, я потом поеду с тобой, куда скажешь, но позволь…

Он не дает договорить. Снова больно пихает меня вперед.

— Пошла! — командует строго.

Очень скоро мы оказываемся в хозяйской спальне.

— Хочешь помочь своему ублюдку? — щерится сальной улыбкой он. — Тогда делай все, что я говорю. Будь послушной, и, возможно, тогда я вызову ему скорую.

— Что ты от меня хочешь? — стону на выдохе.

— Для начала минет, а потом… — он плотоядно меня оглядывает.

В этот момент я окончательно понимаю — пока Ваган будет надо мной издеваться, Барсег там умрет. Задохнется от отека Квинке. А братец станцует над его остывающим трупом.

— Пожалуйста! — я свожу руки вместе. — Я сделаю все, как ты хочешь, но сначала скорую, молю!

Сейчас мне даже не страшно, что он и вправду мной попользуется. На первый план выходит гораздо более жуткий страх — я ведь теряю драгоценные минуты или даже секунды жизни Барсега.

Ваган хватает меня за волосы, заставляет опуститься на колени.

— Если не подчинишься, я трахну тебя дулом пистолета. С финалом в виде пули. Хочешь?

Он так больно дергает меня за волосы, что мне кажется, выдерет их с корнем. А черное дуло снова оказывается у моего лица.

Животный страх за собственную жизнь возвращается, как по команде.

Я нервно сглатываю, стучу зубами от ужаса.

— Он же брат тебе! Пожалуйста! — повторяю, как невменяемая.

— Рот открыла, да пошире! — рявкает он.

Потом цепляется за ремень, расстегивает его.