Противник не оставался в долгу и поливал нас плотным потоком игл. Достать нас у него пока не получалось, а наш ответный огонь мешал продвигаться вперёд, всё же смертников среди них нет. ЭМИ-гранаты не возымели действия, и тогда к нам прилетело сразу три игло-гранаты.

Я вновь ощутил как остроконечная сталь впилась в незащищённые бронёй бёдра и плечи. Но инъекция уже сделала своё дело. Пусть за это и пришлось заплатить одурманенным разумом, зато я практически не ощутил боли. Не сказать, что приятно, но вполне терпимо. А ещё успел заметить как осел Дока, которому похоже досталось куда серьёзней.

Рука сама скользнула к подсумку и извлекла ЭМИ-гранату. Пальцы плохо слушались, каждое движение отдавалось болью. Но они всё же слушались, боль не острая, а ноющая. Далеко бросить гранату не получилось, но судя по отсутствию ряби в интерфейсе, я не попал в радиус поражения. Если противник решил рвануть вперёд, это должно его немного задержать. Просто мне нужно чуть больше времени.

К горлу подступил ком от осознания того, что парни с которыми только что разговаривал, погибли. Да и самому вот-вот придёт конец. Стало себя жаль. Мелькнула мысль о том, что я дурак несусветный, попёршийся бог весть куда, тогда как мог просто заявиться к папаше и получить всё что пожелаю.

Экономить глупо, и я извлёк из подсумков оба своих инженерных заряда. Активировал магнит на одном из них и сцепил в спарку. Выставил взрыватель на удар. Порядок. Осталось пересилить отупение и всё больше охватывающую меня апатию, размахнуться и запустить его в сторону противника. Благодаря нанитам на силу второго уровня, у меня это получилось.

Заряд описал пологую дугу и шмякнувшись об пол рванул во всю свою мощь. В замкнутом пространстве получилось очень мощно. Настолько, что электроника однозначно не могла не отреагировать на такое. Да и самим нападавшим наверняка досталось на орехи. Эти малышки предназначены для того чтобы проламываться сквозь обшивку кораблей и вскрывать бронированные переборки.

Я укрылся от взрывной волны за ребром жёсткости, но даже доставшиеся на мою долю её отголоски на какое-то время дезориентировали меня. Взгляд зацепился за ткнувшийся в мой ботинок ручной игломёт Лютика. Самого игломётчика вместе со снайпером отбросило назад по коридору.

Терять мне было нечего. Либо сдохнуть продолжая обороняться, и прожить чуть дольше, но это не точно. Либо пойти в лобовую и помереть быстро, но с неплохим шансом прихватить с собой хоть кого-то. М-да. Я даже успел подумать, что хрена с два Прапор навесит на меня внеочередные наряды ещё и за это.

Подобрав игломёт и опираясь на него как на костыль, я поднялся на ноги. Спасибо инъекции, и скафандру, уплотнившемуся в местах ранения подобно повязкам. Пока вставал извлёк очередную ЭМИ-гранату, и прежде чем сделать первый шаг запустил её перед собой. Хлопок, и я вскинув оружие пошёл на дезориентированного врага.

Сдвоенный заряд проделал дыру в палубе во всю ширину коридора, открыв доступ на нижнюю, которой обычно пользовались только дроиды техники. Боковые переборки выгнуло, но они выдержали. Бронированная дверь, ведущая на лётную палубу, выстояла без проблем.

Ч-чёрт! Было бы неплохо если бы и её вышибло, тогда всех, включая и меня, вынесло бы в космос. А там уж средства непосредственной обороны разобрались бы с непрошенными гостями. У меня в этом случае появился бы шанс выжить. А так…

Я заметил как один из нападавших пошевелил рукой. Короткая очередь на три иглы. Он дёрнулся и затих. Порядок. Стрельба практически в упор. Никаких шансов даже у современного бронескафандра. Вот ещё один. Этот не шевелится, но на всякий случай троечку и в него. И вот в эту тушку. И в эту.

Я подошёл к пролому. Нужно прыгать. Три с лишним метра. Не в моём состоянии исполнять подобное. Впрочем. Я активировал двигатель. В условиях гравитации расход топлива просто адский, но мне ведь недалеко.

Тройка. Ещё одна. Снова. Застрекотал Штурмовой игольник, и меня слегка повело. Броня выдержала, но опять досталось плечу. На этот раз правому. Вот только во мне сейчас уже столько химии, что я воспринял это лишь как досадное недоразумение. И без того тяжёлый игломёт, вдруг превратился и вовсе в неподъёмный. Но я всё же нажал на спусковой крючок, отправив короткую очередь в стрелявшего в меня. Тот скрутился и рухнул на мелкоячеистое стальное покрытие палубы.

Силы начали оставлять меня, и я привалившись к переборке спиной, съехал на задницу. В этот момент ожил ещё один из нападавших. Я едва сумел задрать ствол игломёта и нажать на спуск. После чего провалился в непроглядную мглу.

Грязная штука, политика

— И когда он придёт в себя? — услышал я голос Прапора.

— Инъекция подействует быстро. Сейчас уже очнётся. Ему необходимо поесть. Наниты справятся с ранениями, но коль скоро он не в регенерационной капсуле, то необходимо нормальное питание, а не внутривенное, — ответила наш корабельный врач мичман Белоглазова.

— Я понимаю, поэтому и подгадал момент приёма пищи, чтобы поговорить с ним. Вы ведь после этого опять отправите его в сон.

— Разумеется. Нанитам лучше не мешать. Главное правильно составить кости и предоставить полный покой. Через недельку он поднимется как новенький,

Ага. Командир и медик, а значит я нахожусь в мед-блоке «Страшного» и абордаж противника, кем бы он ни был, провалился. Это радует. Значит у меня всё же получилось. Нет. У нас получилось. Вот только интересно выжил ли кто-нибудь из наших. Должны. Как минимум двое, должны. На эсминце две регенерационные капсулы. И если вместе с сознанием ко мне вернулась и боль, значит обе они заняты, а безнадёжных туда не помещают.

— Вот и замечательно. У меня к нему всего лишь пара вопросов. Бумажная работа, м-мать её, — недовольно произнёс Семёнов.

Вообще-то, бумага в делопроизводстве уже давно не используется. Однако когда-то именно она была главным носителем информации. Конечно же не вся документация ведётся на электронных носителях, но на смену бумаге уже давно пришёл композит. Написанное на нем не всякий огонь испортит, вода ему нипочём, и в неблагоприятной среде он разлагается на протяжении пары сотен лет. Но выражение «бумажная работа» прошло сквозь века

— Егор Аркадьевич! — вскинулась медик, на его крепкое словцо.

— Кхм. Прошу прощения, Екатерина Дмитриевна, — стушевался он.

— Вы же можете извлечь всю информацию о ходе боя из управляющего и тактического блоков, — примирительным тоном заметила она.

— Увы, но не всё.

Я решил, что достаточно наблюдаю за происходящим исподтишка. Не хватало только чтобы они заметили моё пробуждение и решили будто я их подслушиваю. Всем известно, что у нашего старого космического волка и медички взаимная симпатия. Причём если она всё время смущалась и мялась по женской природе и молодости, разница у них была в двенадцать лет, то застенчивость этого бугая, способного скрутить в бараний рог всё отделение скопом, вызывала искреннее веселье всего экипажа и десанта. Тайное. Особой важности. Ну его к чёрту этого зверюгу.

— Ну что, очнулся? — заметив, как я открыл глаза, спросил командир.

— Так точно, товарищ прапорщик, — ответил я и скривился от боли прострелившей обе руки и ноги.

— Ну вот и славно. Вопрос у меня к тебе, Колун.

Оказавшись за спиной у Семёнова, Белоглазова подняла вверх кулачок, и тряхнула им, словно хотела сказать, чтобы я крепился. Я с трудом удержался, чтобы не разулыбаться. До того это выглядело потешно. И тем более, если знать о взаимоотношениях этой парочки.

— Товарищ прапорщик, а как парни? — опередив его, с надеждой поинтересовался я.

— Лютик и Дока в регенерационной капсуле. Через недельку будут как новенькие. Туба погиб.

— Но… Ведь можно же было в спасательную капсулу в режим криозаморозки, пока регенерационные не освободятся.

— Ему стальной осколок прилетел в голову, шлем не выдержал. Повреждение мозга. Без вариантов.