Когда на Дорогу опустились сумерки я добрался до поворота на Уфу. Проехав по знакомой развязке я двинул к бару Бикбая. Уж этот-то таракан все переживет! В этом я был уверен. Оставив позади развалины палаток на бывшем рынке, я поднялся к вертолетной площадке, и только трогг спас меня, увернувшись от выстрела. Вокруг бара выросла приличная стена из строительного мусора, и вот с этой-то стены по мне и открыли огонь в два ствола.

— Не стреляяяяайте!! — заорал я, но меня не слышали, — Пустите переночевать!

Стрелки израсходовали патроны и перезаряжались, я долетел до запертых ворот, спрыгнул с мотоцикла, и распластался вдоль стены, постаравшись укрыться так, чтоб меня сложно было достать сверху, благо стена не была гладкой и ровной, и в ней были небольшие ниши. А вот моему конику, тарахтящему двигателем лежа на боку, не повезло: в него всадили несколько пуль, он жалобно пукнул, и затих. Вот что за люди! Норовят испортить все, что попадается в поле зрения и прямого выстрела!

“Убьем их?”, спросил меня трогг.

Нет, нет. Мы пока хотим быть хорошими, и дружелюбными. Сверху послышалась возня.

— Позовите главного! Я буду разговаривать с ним!

— А если не позовем, то чо? — с издевкой спросили меня в ответ.

— Умрете страшной смертью. — ответил им трогг, и вот тут я был с ним согласен.

Не хотят дружить — ну и не надо! Сверху разразились хохотом, а трогг загадочно притих, он что-то задумал, что-то плохое, и сейчас он это провернет. Ух я и не завидую этим дуракам…

— Что здесь происходит?! — раздался командный голос в стане неприятеля.

А мое сердце ушло в пятки. Я знал, кто это говорит. И слыша ее, могу предположить, что таракан-Бикбай таки скопытился.

— Сильва! Сколько лет, сколько зим! — радостно вякнул я, а с той стороны напряженно замолчали, — Давно не виделись, союзник!

— Андатр? — неуверенно спросила меня убийца.

— Андатр. Только… Ты меня не узнаешь, изменился я. С нами, чистыми, такое иногда случается.

— Да плевать мне, как выглядит труп. — злобно фыркнула она.

Все та же валькирия, хоть что-то в этом мире не изменилось.

— Вот не надо так, нормально ж все было! Сильва, нам надо поговорить! — взмолился я, — Мы поклялись помогать и защищать друг друга! Не надо меня убивать!

После небольшой паузы девушка мне ответила:

— Хорошо. Подними руки и не делай глупостей, мои люди откроют ворота.

Наконец-то! Наконец-то хоть кто-то из знакомых! Хотя… Фил, Бралг, слепые. Есть у меня еще знакомые, есть. Но вот Сильве я был рад отдельно. Ворота отворились ровно настолько, чтоб можно было протиснуться, что я и сделал. Меня тут же крепко связали, и только потом я увидел Сильву. Она носила все тот же костюм химзащиты, на котором появились зашитые дырки и заплатки, прорезиненная ткань потерта, и видно было, что он использовался постоянно, как и затертый автомат, ранее принадлежавший мне, который убийца держала в руках. Где только патроны для него берет?.. На ее лице появился новый шрам, от виска к подбородку по левой стороне лица, черты стали острее, взгляд — жестче.

— Рад тебя видеть. — сказал я, и улыбнулся.

Она посмотрела долгим взглядом мне в глаза.

— В яму его. — приказала Сильва.

Меня пнули под колено и поволокли к глубокой яме.

— Эй, Сильва! Что черт возьми происходит?! Ты поклялась мне! Кровью!

— Я не знаю тебя, я давала клятву другому человеку.

— Черт, стой! Давай поговорим, я тебе все объясню! Ты не пожалеешь, что не получила за меня три “Энергии”!

Сильва сплюнула себе под ноги.

— Да я уже пожалела! Надо было получить, жила бы спокойно. Давайте его ко мне.

Меня потащили в кабак Бикбая. Внутри все поменялось, зал для гостей стал бараком, заставленным койками в два этажа, вдоль одной из стен стояли четыре обеденных стола с лавками. Я заметил человек шесть спящих, и еще четверых бодрствующих. На вид — типичные рейдеры-отморозки, но по их движениям и одежде я понял, что это профессиональные боевики. Значит, байкпост “любителей” теперь под убийцами. Меня протащили в заднюю комнату, и бросили на пол. Обстановка в комнате была скромная: обычная кровать, стол и пара стульев, металлический шкаф для одежды, на котором висел замок. Сильва села за стол напротив меня, положила автомат перед собой, и уставилась мне в глаза долгим взглядом.

— Я не знаю тебя, но ты говоришь вещи, которые не должен знать никто.

— Я их знаю, потому что это я и есть. Сильва, ты же знаешь, что я чистый? Слышала, что чистые бессмертны? Если убить чистого, он возродится, но в другом теле. Меня убили, Сильва.

— Вот как… - сказала убийца после непродолжительного молчания, — Вот вы, значит, какие. Это мы дохнем на каждом шагу, а вас, чистых, значит убить нельзя.

— Да, так и есть.

— А ты стал красавчиком, и раньше был неплох, а сейчас так и вообще. — резюмировала она, прищурив левый глаз.

Затем встала, сняла с пояса нож, и разрезала на мне веревки, угрожая ножом, заставила снять одежду, обошла вокруг меня два раза, затем отстегнула свой пояс, и аккуратно сняла комбинезон химзы. Света в комнате было мало, но я видел ее тело, хоть и не в первый раз. Темные и красноватые пятна на коже, шрамы, некоторая несимметричность, пятно скверны в низу живота, уходящее в промежность, но даже так она была по своему привлекательна. И сильна. Даже не смотря на уродство, она выглядела сильной.

“Сожрем?”, ожил трогг.

Нет. Нет. Я не жру своих друзей.

“Я жру.”

И ты не жрешь. Пока я препирался с троггом, Сильва завладела моим телом, а следом и сознанием. Все произошло легко и не напряженно. Да, черт возьми, я не был против, а троггу было интересно, и потом он долго молчал, а я чувствовал его озадаченность. Этот гад открыл для себя что-то новое, и определенно что-то задумал. Поваляться в обнимку в планы Сильвы не входило, она не сказала ни слова, лишь тяжело дышала, лежа у меня на груди, и напряглась, когда я попытался ее обнять, почти сразу вырвалась, поднялась и оделась, и только потом разрешила одеться мне. Я сел на свободный стул, и смотрел, как она прошла за стол, и села на свой стул. Молчание затягивалось.

— Расскажи мне, что произошло. Я четыре сезона не жил.

Сильва уставилась на меня озадаченно, а затем фыркнула.

— Что произошло… Много что произошло. Что тебе рассказать?

— Как там Агдам?

— Агдам? — Сильва усмехнулась, — Акдам живучий, долго протянул, работал плохо, жрачу не получал. Я его резала иногда, понемножку. Умер он случайно, его придавило упавшей трубой, сварили из него горючку.

— А потом? Что с Бикбаем?

— Бикбай сказал, что Андатр пропал, и теперь он правит сектором. Попытался выбить нас с завода, но как видишь, мы его выбили из бара. Но с завода пришлось уйти, машина делающая горючку встала.

Я вздохнул.

— Понятно. Чего-то такого я от него и ожидал, хоть и надеялся на лучшее. А в Агидель что происходит?

— Ничего.

— Как? — не понял я, — В смысле “ничего”?

— Там никто больше не живет, кроме монстра. Не знаю, что там, не видела, и не пойду смотреть.

“Это местный смотритель”, подал голос трогг.

Смотритель? Слепой что ли?

“Да, ты называешь его слепым”.

Понятно. Смотритель, значит. Ладно.

— А Уфа? — снова пристал я к убийце.

— Там никто больше не живет, потому что противорада больше нет. Все умерли.

Даа, жесть. Этот мир жил за счет скверны. Плохо жил, жестоко, но… Жил. Я должен понять что здесь происходит, и если смогу — сделать хоть что-нибудь хорошее.

— И куда ты теперь? — спросила она меня.

Я мотнул головой.

— В Москву.

— Кудааа?… — ей показалось, что она ослышалась.

— В Москву. Я уже был там, но умер.

— Во даешь… Я-то думала — чмоня, как есть чмоня, дурь всякую делает. А оказывается нет, не чмоня, раз до Москвы дошел.

— А знаешь, ты была недалека от истины. Дури я наделал много. Очень много. И знаешь что? Наделаю еще больше.

Сильва усмехнулась.