«Жену? Ненадолго Лотти осталось быть моей женой… Совсем скоро ее у меня отнимут», – внутренний голос звучал жестко, но справедливо.

Флорану захотелось взвыть. Заскулить. И умолять небо… повернуть время вспять. Но он слышал, как стражники перешептываются о том, что творится в подземельях. Как там ведут обыск Черные всадники. И сердце сжималось от неминуемости происходящего.

– Не трогайте жену и ребенка. Я сдамся по доброй воле. Делайте со мной все, что угодно. Только не вредите им. Они ни о чем не знали, – глухо отозвался Флоран, протягивая руки.

На них Всадники надели магические браслеты, сковывающие его. И потащили куда-то, набросив на глаза платок. Зачем? Куда? Неужели казнь над ним свершится раньше, чем он думал?

***

Луи вздохнул, глядя на Флорана. На черную повязку на его глазах. На бледное лицо. Он не мог хладнокровно выносить чужие страдания, даже врага. А Флорана едва не шатало от страха и волнения, Луи это видел.

– Позвольте мне снять с него повязку? – обратился он негромко к воину.

– Да. Теперь дорогу сюда он уже точно не прознает, – кивнул тот.

Луи подошел ближе, протягивая руку. И сам зажмурился на секунду, сдергивая платок с лица Флорана. Было сложно становиться его палачом – тем, кто решил его судьбу. Но другого выхода не было, и Луи взглянул ему в глаза уже не зло. Не как соперник. А как тот, кто тихо, сломленно шепнул:

– Мне жаль, Фло. Но не что я так поступил. А что ты… не сумел остановиться сам.

– Да что ты с ним еще разговариваешь, как с человеком? Он преступник! – вдруг вспылил король Аметистовый Дракон.

Он перетек одним скользящим движением к Флорану, выхватил свой клинок. Рейгард медленно прижал клинок к шее с нажимом. И не опуская его, провел по белой коже. Выступила капелька крови, но Флоран не пошевелился. В глазах у него светился не страх за свою жизнь, а странная отрешенность и пустота. Луи не смог выдержать этого. И сам, первый, выступил вперед. Бесстрашно положил пальцы на лезвие клинка.

– Нет, Рейгард, – негромко, но серьезно проговорил Луи, отводя клинок от шеи Флорана. – Эрн Конт – человек. Запутавшийся, совершивший ошибки. Но он не животное, не бешеная собака, которая заслуживает только лишь того, чтобы ее прирезал строгий хозяин. Флоран Конт – человек. Посмотрите, он не сопротивляется. Флоран заслуживает справедливого суда за свои злодеяния. Но не кровавого самосуда прямо в Зале Совета. Если уж ты решил перерезать горло моему соотечественнику, Рейгард, то начни с меня.

С этими словами Луи выпустил из рук лезвие клинка. Он даже не смотрел на Флорана. Зачем? Очередное напоминание о собственной слабости. О том, что совсем недавно Луи не дал королевским волкам разорвать Флорана и освободить навсегда его смертью Лотти. О том, что и сейчас, он отчего-то спасает врага. Вместо того, чтобы избавиться от соперника быстро. Зачем? Луи и сам не мог ответить на этот вопрос. Но он знал, что не сможет жить в ладу с собой, если поступит не благородно.

Флоран удивленно уставился от Луи. Явно не ожидал такого. Даже оцепенел со скованными руками, с окаменевшим телом.

«Разве ему не выгоднее, чтобы меня прирезали здесь? Чтобы избавиться от меня раз и навсегда. Чтобы я уже никогда не помешал ему и Лотти быть вместе…» – подумал Флоран, безотрывно глядя в лицо Луи, пытаясь прочесть что-то по нему.

– Он прав, – вступился Альмазон – король Пектории. – Мы еще не судили Флорана Конта, не выносили приговор. Рано проливать кровь.

– Но мы все знаем, как карается подобное! – горячо выпалил Рейгард, со свистом убирая клинок обратно в ножны.

Флоран метнулся взглядом к Луи снова. Будто спрашивая, понимает ли он, что своими руками отправляет его на казнь?

Луи медленно покачал головой. Стиснул руки так, будто стоял на лютом морозе и замерз. Нервы звенели натянутой струной, но похоже, этого никто не заметил? Луи перевел умоляющий взгляд на единственного человека, с которым общался довольно близко не один год подряд. И подошел к Остеру Тринадцатому. Он был самым старым среди королей в Совете, и его мнение очень ценили.

– Позвольте поговорить с вами наедине, Ваше Величество? – его голос прозвучал сдавленно и покорно.

Луи очень не любил просить. А тут придется просить… не за себя. Не только за себя. Вонзив ногти в ладонь, он прошел к выходу из Зала Совета, не оглянувшись. Луи столько сделал для Остера Тринадцатого, что если тот не последует за ним, стоит разочароваться в людской благодарности. И так… просить придется много. Может, даже умолять? Насчет Лотти и развода. Насчет… себя. А еще, как безумно бы это ни звучало, насчет Флорана.

***

Флорана не держали, и он подошел ближе к двери, будто прохаживаясь по залу и любуясь витражами. Хотя какое ему дело до изысканных мозаик, если скоро его поведут на эшафот? Как вдруг из-за двери донеслись голоса.

Флоран весь обратился во слух. Неужели Луи и Остер Тринадцатый не отошли далеко? Неужели… они говорили о нем?!

Флоран нервно сглотнул. Ему стоило бы ожидать, что Луи попросит для него самую мучительную казнь за то, что он стоял на пути у него и Лотти! Но Флоран не верил своим ушам. Ведь Луи просил… за него? Флоран облизнул пересохшие губы, прислушиваясь дальше, чувствуя, как от волнения едва не дрожат пальцы скованных рук.

***

С Остером Тринадцатым следовало беседовать осторожно. Чтобы не спугнуть его, как самую ценную добычу. Луи начал с более простого. Объяснил ситуацию, рассказал про свои чувства к Лотти и чувства Лотти к нему. Напомнил про Ивэна.

Остер, примерный семьянин, растаял при одном упоминании о ребенке, который мечтает о настоящей семье. И пообещал похлопотать лично о разводе Лотти и Флорана. Потом он будто опомнился. Тряхнул головой и рассмеялся:

– Полно Вам, Луи, зачем переживать про развод, если Конта скоро повесят? Вы боитесь, что суд его помилует? Ошибаетесь. Сами знаете, как единодушен Совет, когда дело касается безопасности во всем мире. Флорану грозит смерть, и скоро королева Лотти будет свободна…

– Об этом я тоже хотел бы поговорить, – вздохнул Луи и придвинулся ближе.

Он знал: Остер очень жадный и в то же время рассудительный правитель. Такой не сможет отказать и отнять жизнь у Флорана, если… Луи предложит взамен свою?

– Я знаю, к Вашему мнению прислушивается Совет. Я очень Вас прошу, Ваше Величество. Склоните Совет на Вашу сторону. Предложите, чтобы Конта не казнили. А отдали будущему королю и королеве. Мы с Лотти не хотим начинать свой путь с крови. Кроме того… у нас с ним свои личные долги. Клянусь, если Вы уговорите Совет смилостивиться, Вы ничего не потеряете. Поверженный король окажется навеки в тюрьме. В золотой клетке и не сможет выйти за пределы магической темницы – своих покоев. Мы будем охранять его. Но… не нужно убивать Флорана. Он правда раскаивается, и эта жертва окажется бесполезной.

Остер аж крякнул, глядя на Луи. И призадумался. Наверняка, у него было много мыслей насчет Луи, почему он не мечтает отрубить Флорану голову лично, а просит вот такого снисхождения.

– Что ж… Наверное, ваша тюрьма окажется для Флорана худшим адом, чем казнь на площади? – усмехнулся Остер. – Умно, ничего не скажешь. Только лечите следы от пыток, Луи, чтобы внезапно нагрянувший в гости эльфийский король ничего не заподозрил. Ну, или Аметистовый Дракон. Вы хотите живую игрушку? Что ж, сами знаете, за все нужно платить.

Луи передернуло от мысли, что Остер решил, будто он хочет отыгрываться на Флоране сам вместо палача каждый день. Но незачем разуверять. Благородство знакомо не всем… поэтому Луи лишь качнул головой и, сдавленно улыбнувшись, опустился на одно колено.

– Отныне и навеки моя жизнь принадлежит Вам. И пускай я скоро стану королем, я останусь вашим рабом до конца дней своих. Выполню любой Ваш приказ в благодарность за ту милость, коей Вы щедро одарили меня сегодня. Приду на выручку в любую сложную минуту. Помните об этом.

– Пока я ничего обещать не могу, – пожал плечами Остер, он всегда был осторожным правителем. – Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы удовлетворить вашу просьбу. И да, Луи… С разводом я тоже помогу вам в таком случае. Посодействую.