– Пойдем, выйдем в коридор? – все еще сдавленным голосом проговорила Лотти.

Дождавшись ответного кивка Луи, она вышла следом за ним в коридор. На нее укоризненно взирали портреты королевской семьи. Кажется, тут висели и ее, якобы ее предки? Лотти бесцельно водила глазами по портретам, пытаясь избежать обжигающего взгляда Луи, которым он полосовал ее. Молчание затянулось. А в воздухе потрескивало от напряжения.

И тут Луи резко перехватил Лотти за плечи, толкая спиной к стене. Все попытки быть сдержанным – к чертям! Сейчас от него буквально веяло жаром, огнем, жгучим и яростным.

– Так вот какая твоя месть, Лотти? Пробраться к Флорану, стащить кольцо и напустить на него королевских волков? О чем ты думала?! – зашипел Луи в полутьме коридора. – Они могли растерзать вас обоих!

«А ведь я не ожидал, что Лотти может быть настолько жестока… даже к нашему общему врагу», – мелькнуло в голове, но Луи не хотел об этом думать. А хотел впиться наказывающим поцелуем в приоткрытые губы Лотти, а потом просто развернуть к стене лицом и вытрахать из этой девчонки все идиотские идеи, которые могли навредить ей самой!

Лотти вспыхнула до слез и дернулась в сильных руках Луи, попытавшись вырваться. Но у нее ничего не получилось. Напротив! Луи прижал ее к стене своим горячим телом. И судя по его бешеным глазам и напряженному члену, он сейчас хотел бы заняться с ней не разговорами. А жарким сексом. Швырнуть на кровать, разложить на покрывале и наказывать за безрассудство… толчками внутри.

– Нет! – тонко вскрикнула Лотти и начала извиваться по стене, и невольно потерлась всем телом о Луи. – Я хотела отомстить иначе! Но да… я думала о тех королевских волках, когда коснулась перстня Флорана. Думала о том, что хотела, чтобы Флоран испытал то же самое, что ты на арене. Думала горячо и страстно об этом, и перстень отреагировал на меня, как на хозяйку. И из него вышли волки. Но я не нарочно, я никогда так не поступила бы! Флоран приказал мне уходить. Но я не подчинилась! И сказала, что если умрем, то вместе.

Глаза Луи недобро вспыхнули на последних словах. Но не от ревности. А от напоминания о том, что Лотти могла погибнуть вместе с Флораном от лап волков.

– И как же ты собиралась отомстить ему? – голос Луи стал ниже, опаснее. – Когда я зашел, Флоран почему-то был без рубашки… Не думай, что я не заметил этого.

Его взгляд опасно горел. Он провел ладонью но телу Лотти, прихватил пальцами за бедро через платье. Ему просто хотелось схватить ее на руки, перебросить через плечо, как добычу, и утащить в ближайшие покои. Чтобы там стереть с кожи Лотти Флорана, память о любых его касаниях. Даже если она принимала их не по доброй воле!

Луи старался не задевать Лотти, но это не отменяло того, что он дьявольски, безумно ревновал ее, стоило только представить, как она выгибается в руках Флорана на смятых простынях.

Лотти нервно сглотнула, когда наткнулась на острый, как клинок, взгляд Луи. И поняла, что ее мысли про внезапно исчезнувшую ревность и про доверие – это лишь мечты. Луи, может, и доверял ей. Но ревновал ее очень-очень сильно. Лотти подалась вперед, навстречу его рукам, которые прошлись по ее телу, и отчаянно замотала головой.

– Нет, нет, это не то, что ты подумал! Флоран был очень слаб. Он снова ходил в подземелья к своим каменным воинам. После этого Флоран всегда тихий и, наоборот, прячется, чтобы его никто не увидел в таком состоянии. Он не набрасывался на меня в постели, не брал меня силой. Это я, наоборот, я пришла к нему. И хотела показать, что он не всесилен. Что я могу ему отомстить. Я раздела его, взяла кинжал, начала дразнить. У нас, на Земле, есть такое понятие, как «динамо». Это когда… возбуждаешь, но не даешь разрядки.

Лотти покраснела так сильно, что буквально обожгла ладонь Луи, скользнувшую по ее щеке, и продолжила тихо, стыдливо, еще не понимая, что подписывает себе приговор:

– Я даже не раздевалась, Луи. Не было ничего предрассудительного. Если бы не то, что я случайно коснулась перстня и вызвала королевских волков своей жаждой мести Флорану, все бы удалось так, как надо. Я унизила его. И заставила его пообещать, что он больше не причинит вреда ни тебе, ни, Ивэну!

– Возбуждаешь, но не даешь разрядки? – задумчиво повторил Луи. – И это такое наказание у тебя там, на Земле?

Луи с нажимом провел пальцем по контуру губ Лотти. И вдруг перехватил ее за талию, увлекая в нишу с окном. Там, усадив Лотти на подоконник, он нарочно набросил на них штору. Так, что они оказались, будто в шатре. Скрытые от взгляда каких-нибудь случайных слуг или придворных, которые могли пройти мимо… хотя кто бы стал шататься возле покоев короля в такой час? Никто. Никто не спас бы Лотти от того, что он задумал! Когда Луи вдруг опустился на колени, сдвигая ладонью ее платье вверх. Медленно-медленно.

– Ты так рисковала, чертовка… – Луи коснулся губами лодыжки Лотти в легчайшем поцелуе, а потом коротком укусе. – Тебя могли ранить эти волки!

О Луи во дворце ходила слава хитреца и интригана. Даже Флоран считался более эмоциональным и вспыльчивым, чем Луи, правая рука покойного короля. Лотти тихо выдохнула стон, когда сильные руки подхватили ее и усадили на подоконник. Рядом с Луи ее решимость и тяга к сопротивлению таяла, будто снежинка на горячей ладони. Лотти облизнула губы, подумав о том, что зря она рассказала про наказание желанием. Он точно воспользуется этим против нее.

– Я… Я случайно, – начала оправдываться Лотти, слегка заикаясь и виновато глядя в глаза Луи.

Хотя ее вина тоже плавилась под натиском его горячих губ. Под касаниями умелых пальцев. Она вздрогнула всем телом от легкого укуса и выгнулась, когда рука Луи легла на ее бедро.

– Ты же не сердишься на меня? Я… Я перегнула палку с Флораном, не стоило мне мстить, я сожалею о этом поступке… – ее голос внезапно стал хриплым и сбитым.

Лотти почти тараторила, но не от страха, а от возбуждения. Луи заводил ее даже ленивым взглядом, которым он скользил по ее телу, выгнутому прямо на подоконнике.

– Случайно пришла к нему в покои, чтобы поддразнить его своим сладким телом? – лукаво сверкнул Луи глазами.

Луи опустил ладони на колени Лотти, поглаживая их. А потом развел в стороны, оказываясь между ее ног. На полу, на коленях, пока она сидела на подоконнике с задранным платьем. Порочное зрелище, наверно… Но плотная штора закрывала их, как кокон, а за спиной Лотти была только ночь за окном.

Луи коснулся губами колена Лотти, потом провел кончиком языка по внутренней стороне ее бедра. Его пальцы осторожно придержали ее ноги, не давая закрыться, защититься от искушающих ласк. О, он был намерен сполна отыграться за свою ревность! Припав дорожкой легких поцелуев к нежному бедру.

Лотти вспыхнула от стыда и возбуждения после лукавства в голосе Луи. Она не слышала от него злобы или грубости. Никогда не слышала, даже во мгновения самой ослепляющей ревности. Словно он все-таки понимал ее мотивы. И доверял ей.

– Нет, пришла в покои не случайно. Хотела наказать. Помучить. Показать, что я имею над ним полную власть. И эта власть еще больше, чем та, которую он демонстрировал над тобой на арене, – негромко и пошло выдохнула Лотти, не стесняясь своих признаний.

Она чувствовала, как обнаженную в особом вырезе платья спину холодит оконное стекло. Если бы кто-то в это время гулял по саду за окном, то наверняка, увидел бы самое развратное зрелище в его жизни. Лотти с раздвинутыми ногами. На подоконнике. И Луи между них.

– Что ты творишь? – простонала Лотти, когда ощутила поцелуи Луи по своим бедрам.

Она попыталась дернуться. Рвануться навстречу его жарким губам. Явно желая сгореть. Она уже была распалена поцелуями Луи. И не могла терпеть эту изысканную пытку желанием.

– Наказываю тебя, Лотти… Ты могла пострадать, – прошептал Луи вкрадчиво, щекоча дыханием ее кожу.

Его губы оказались уже так высоко, что Лотти выгнуло от желания. Но в этот момент он резко отстранился, приподнимаясь. Так, чтобы накрыть губами уже грудь Лотти. Платье на ней было тонким, и ткань абсолютно не защищала от ласк чувствительные соски. Так что Луи ощутимо прихватил один из них губами. В то время, как его пальцы скользнули уже под платье Лотти. Проследили едва уловимым касанием ту самую линию, по которой шла дорожка поцелуев, вспорхнули к низу живота, лаская только вокруг, не касаясь там, где хотелось сильнее всего.