Мурашки бегут по телу. Я, крепко стиснув руку Пелагеши, всё-таки киваю:

— С бывшим мужем. Но уже всё в порядке. Простите, если я напугала вас. Мы уже уходим.

Она выгибает тонкую бровь:

— Вот так пойдёшь?

— Да… Тут кафе рядом, да и вообще… Не беспокойтесь. И не подумайте ничего. У нас нечасто это.

Наверное, сейчас из-за того, что так сильно устала, я особенно остро чувствую стыд из-за того, как выгляжу, в какое положение попала.

Скорее бы переехать. Я хочу из Сибири в Краснодарский край. Там, может, моя крошка задышит по-новому. И все эти ужасы останутся в таком далёком прошлом, что покажутся даже не старым кошмаром, а лишь его дымкой.

— Ясно… — тянет она.

Есть что-то в ней такое властное и по-особенному притягательное, что я не могу просто взять и уйти. Она сама отходит куда-то, но дверь не закрывает, давая понять, что разговор не окончен. И я стою, будто бы подверженная каким-то странным чарам. Причём дочка так же с интересом рассматривает дверной проём и молчит. А это ей не очень-то свойственно.

Кажется, что одновременно прошла и всего секунда и целый час.

Старуха выходит к нам вместе с норковой шубой. Когда-то такое считалось роскошью. Сейчас, конечно, мода сильно изменилась и мех животных в принципе перестал быть в почёте. Но дух всё равно захватывает от возникшей у меня догадки.

— Нет… Что вы… Зачем это?

И вправду — она протягивает шубу мне.

— Бери, бери… Что ты будешь раздетая ходить? Хочешь, чтобы девочку у тебя забрали? Или заболеть хочешь? Сляжешь если — кто о ней позаботится?

Эта мысль и вправду отрезвляет меня. Болеть ни в коем случае нельзя. У меня просто нет на это права. Я принимаю шубу, рассыпаясь в благодарностях.

— Я живу в доме напротив. Я вам сегодня же её верну. В этот же час…

— Ну да, — вдруг склабится старуха, заставляя меня вместе с Пелагеей отступить на шаг. — Конечно.

Я ещё благодарю её, когда захожу в лифт и нажимаю на кнопку первого этажа.

— Надевай скорее! — кричит она мне вслед.

И в голосе её что-то вроде предвкушения.

— А красивая шуба, мама… — говорит Пелагеша.

— Пожалуй, — улыбаюсь я.

А самой почему-то хочется разрыдаться. Но я никогда не позволяю себе выглядеть расстроенной при дочке. Мама — это всегда безопасная зона. У неё нет своей жизни, ей не может быть плохо, она защищает, она всегда готова помочь. Я верю в то, что это правильно, а потому буквально заставляю себя не раскисать и всё с той же улыбкой надеваю шубу.

В лифте есть зеркало. А мне правда ведь идёт… Если бы ещё длинные чёрные волосы не были собраны в растрёпанный хвост, а лицо было бы свежим…

Я поднимаю Пелагею на руки и заворачиваю в шубу. Моя радость пошла в отца — глаза у неё голубые, а волосы светлые. Только чертами лица в меня. Мой носик у неё, мой подбородок. Ну или мне хочется так думать, хочется высматривать в любимом ребёнке свои черты.

Так мы с ней и выходим.

Я не просто так спрятала дочку под шубой. Надеюсь, что если где-то тут бродит Глеб и увидит мою фигуру издали, то не подумает, что это я. Видно же — дама какая-то. С объёмом на груди и животе, ни в коем случае не лишнем, а милым и пятилетним.

В таком виде я делаю неверный шаг мимо свежей протоптанной дорожки и проваливаюсь в сугроб. Боже, ну и намело, когда только успело! Я не сразу замечаю, что продолжаю проваливаться. И вскоре от страха даже начинаю кричать.

Снег засасывает меня и дочь.

Мне не холодно и не больно. Просто очень страшно. Чувство такое, что то ли сердце во мне перевернулось несколько раз, то ли мир вокруг перевернулся с ног на голову… Но вскоре я понимаю, что прошла всего лишь секунда, и никуда я не провалилась, просто каким-то образом начала спать на ходу.

Правда, мысли эти имеют смысл, только пока я не поднимаю голову.

Вокруг из неоткуда поднимается снежная буря. Я больше не вижу пятиэтажек, снеговиков, качели и всё прочее.

Теперь даже пахнет всё иначе.

— Что же это такое…

— Мама… — всхлипывает Пелагея. — Мама, всё вокруг пропало. И мы упали в снег! И провалились!

— Всё хорошо, — повторяю я. — Сейчас мы забежим под навес. Не переживай, моя хорошая…

Я двигаюсь вперёд, но вокруг ничего не меняется, пока я не начинаю слышать ржание лошади и чей-то выкрик. Тут-то я, покрепче обняв дочку, кричу изо всех сил:

— Помогите! Я здесь! Я потерялась! Я здесь!

Понимаю, что в такой буре на меня легко не обратить внимание, поэтому кричу изо всех сил. И вскоре слышу, как кто-то приближается… И чудом нас не давит!

Это большие сани, запряжённые двумя конями. Они ржут, заставляя дочку испугаться и прижаться ко мне сильнее.

— Где ты? А, всё! Залезай давай! Чья будешь-то?

Мужчина тут же начинает суетиться, подаёт руку, помогает забраться. Мне плохо его видно.

— Что произошло? — игнорируя все вопросы, спрашиваю я.

— А что? Погода, вишь, недовольна из-за того, кто к нам пожаловал… Чтоб пусто было этому генералу.

— Генералу?

— Да, змею этому… Дракону проклятому! Разбил войска наши, теперь победитель. Может в любую деревню заявляться и что хочет требовать. А иначе новый император казнит. Так и дочку мою уволокёт… Эх…

Он ещё причитает, а я молчу в ответ.

Боюсь, что впаду в истерику, если стану вслушиваться. Выберемся из этой жуткой пурги, тогда-то я всё и выясню. И лучше у кого-нибудь другого.

Из его россказней только вылавливаю:

— А я понял, кто ты. По одежде-то. Давненько-то вас не было в наших краях.

Что понял по одежде? И как только умудрился что-то рассмотреть?

— Попаданка, значит. Это боги мне тебя послали, чтобы умаслить генерала. Смазливая, надеюсь?

Он будто всматривается в меня сквозь снегопад несколько секунд, а затем хлопает в ладоши и выкрикивает:

— Отлично!

Ничего не понимаю… И что это всё значит?

Разумеется, я не кидаюсь прямо в санях что-то выяснять или возмущаться. Опасаюсь напугать свою малышку. Она должна видеть, что её мама уверена в том, что всё будет хорошо.

— Кажется… — заявляет Пелагея, уткнувшись мне в шею, — мы попали в другой мир.

Я крепче укутываю её.

— Думаешь? Как ты это поняла?

У моей дочери очень хорошее воображение. Она всегда мыслит интересными образами, у неё многогранные фантазии. И я стараюсь не загубить в ней этот талант, а наоборот поддерживать его. Может быть, она в будущем будет писать сценарии фантастических фильмов или рисовать необычные картины.

— Ведьма, — шепчет Пелагеша, — это она нас сюда отправила.

— Та старушка? — впрочем, кого я обманываю? На «старушку» она была похожа меньше всего. — И как же?

Я машинально задаю дочери вопросы, чтобы заговорить её, а сама с ужасом осознаю, насколько на самом деле странно всё то, что сейчас происходит. Падение в сугроб, вмиг поднявшаяся буря, а самое главное — сани, запряжённые конями. Я такое только в фильмах видела. Откуда этому мужичку, рассуждающему о драконах, появится в нашем дворе?

— С помощью шубы, — просто отвечает доченька. Так просто, будто это я дурочка, что сразу не догадалась. — Мне кажется, что так. Это волшебная шуба. Как… волшебная шуба.

Я усмехаюсь и целую её в макушку.

— Ну что ж… Я как раз собиралась переезжать. Надеюсь, здесь не всегда так холодно.

— А мне нравится! Снег очень красивый…

— Ну тогда, может быть, и останемся…

С каждым мгновением мне становится всё страшнее. Вдали сквозь поредевший снегопад горят огни. Мне кажется, что это деревня. Низенькие деревянные домики, каждое окошко согрето светом, уютно… Конечно же, такого места нет в нашем городе. По крайней мере, рядом с тем районом, где я сняла квартиру.

— Да ты только не истери, ладно? А то знавал я одну… Давно это, конечно, было, — мужчина обращается ко мне, я волей неволей его слушаю. — Конечно, давно это было. Лет уже двадцать пять назад. Как время летит… Видел, в красном платье, значит, с открытой спиной, стыд-то какой, кричала тут, требовала штуку какую-то… не помню, как называется. И такая крикливая была, что продали её по дешёвке одному вельможе. Так он её и прибил скоро.