Пока нахожу свою машину, пока ее выгоняют, немного прихожу в себя. Достаю телефон трясущейся рукой, отца набираю. А тот, видно, в шуме не слышит. Выругавшись, засовываю телефон обратно. Вскидываю взгляд и морщусь, потому что какой-то идиот врубил дальний – слишком серьезное испытание для моих налитых солью глаз. Рефлекторно отворачиваюсь, но вскидываюсь вновь, когда замечаю движение в стороне.

Надо же. Димочка мне не показался. Стоит, опираясь задницей на капот, аккурат между фарами. Прямо сцена из фильма. Его ровесницы, наверное, ссутся кипятком от таких приемов. А меня… меня охватывает странный детерминизм. Как будто все неспроста, все давно уже решено свыше, и ни черта не зависит от нашей воли.

Внутренняя истерика нарастает. Мне нужно как-то прикрутить интенсивность боли. Иначе просто не выжить.

– Тухлый вечерок.

– И не говори.

Чертовы пальцы дрожат. Брелок от машины вываливается из рук. Как вообще я в таком состоянии вести собираюсь?

– Как насчет того, чтобы его продолжить в местечке получше?

А что? Это вариант. Запихнув ключи в сумочку, решительно шагаю к нему. В лучах этих долбаных фар, как по подиуму. Смотрит соответствующе. Просто лижет голодным взглядом. Бедра невольно начинают раскачиваться чуть сильнее. Открываю дверь:

– Поехали, чего застыл?

Димочка заканчивает тормозить и запрыгивает за руль.

– Куда поедем?

– К тебе.

Чувствую его взгляд искоса. Тяжелый, горячий… Радостный.

– Ого.

– Только ты не придумай себе ничего, – сиплю я. – Потрахаемся и разбежимся.

– А что так? Боишься отношений?

– Просто не хочу.

– Рожей, что ли, не вышел?

– Дело не в тебе. Забей. Хреновая была идея… – касаюсь ручки, чтобы открыть дверь, и в этот момент замки блокируются, отсекая нас от всего остального мира. Запирая в этой тишине. Тесноте. Машина срывается с места. Я осторожно пристегиваюсь. В голове становится горячо и вязко. Держусь за это спасительное ощущение. Что угодно, только бы не думать о том, что на меня вывалил бывший. Перед глазами, будто на длинной выдержке, мелькают огни витрин. Мы в центре. Здесь красиво. Открыв окно, высовываю руку, ловлю ветер, он бьет в горящее лицо, забивается в ноздри ароматом весны: нежных лепестков абрикосов, ощетинившихся листвой кленов, выхлопных газов и битума. На спидометре сто пятьдесят, но мне не страшно. Земля, вращаясь вокруг оси, несется вперед по Вселенной на немыслимой скорости, и ничего. Только тонкий слой атмосферы отделает нас от холодного недружелюбного космоса.

Остановка выходит внезапной. Моргаю. Из центра мы и не выезжали. Хороший ЖК в скандинавском стиле.

– Преподам так много платят?

– Ты так и не глянула мое резюме, да? – смеется Дима.

– Мы же вместе ушли, – пожимаю плечами. И делаю пометку – глянуть.

Он снова открывает для меня дверь. Выхожу. Каблуки громко цокают по забитой парковке. Дима легко шагает следом. Потом хватает меня по-мальчишески совсем, со спины. И идет так, сунув длинные пальцы в карманы моих брюк.

– Балбес.

– А ты просто охрененная.

– Надеюсь, ты тоже, – усмехаюсь я, и только потом рождается мысль, что мне бы лучше его не нервировать лишний раз. Но Димка только самоуверенно улыбается. И так солнечно у него это выходит, что даже моя истерика на мгновение стихает. Я запинаюсь. Он хватает меня за руку и резко тянет влево. К лифтам. И вот там он меня целует. Зарывается ладонью в волосы, наклоняется и первым делом чуть прикусывает губу. Неспешно потирается носом о висок, скулу. Не таясь, голодно вдыхает:

– Пахнешь ты тоже обалденно.

Ну, не знаю. После долгого рабочего дня? Я бы поспорила. И предпочла бы для начала сходить в душ. Но стоит мне только заикнуться об этом…

– Потом, первый раунд все равно будет быстрым.

– Ты что, скорострел? – смеюсь я, пока он достаточно профессионально расстегивает пуговички у меня на блузке.

– Вообще нет. Но ты такая… У меня от тебя просто крышу сносит. – Дима толкает меня на кровать, а ведь я даже не поняла, как мы очутились в спальне, разводит полочки блузки и, вообще не таясь, громко по-мужски стонет. – Пиздец какая красивая.

Это трогает. Топит лед внутри. Наши взгляды встречаются, Димка так и пялится, когда втягивает в рот сосок прямо поверх кипенно-белого кружева. А я на миг все же зажмуриваюсь. Потому что это движение отдает в пустоте между ног гулкой тянущей болью. Нетерпеливо дергаю ремешок у себя на брюках, чтобы поскорее коснуться кожей кожи. Так ведет меня, что мысли о душе, да вообще обо всем насущном, отходят на второй… нет, даже третий план. Сильные пальцы проводят по выпирающей косточке бедра. Трогают косые на животе.

– Ого…

Да, у меня офигенный пресс. У Димки тоже. Я царапаю его кубики ноготками. Прелесть молодых жеребцов заключается в том, что им почти ничего не нужно делать, чтобы эти кубики были. Гортанно рыча, расправляюсь с пряжкой уже на его брюках. И тут он застывает. Глаза, которые еще секунду назад горели похотью, стекленеют. Димка скатывается с меня и куда-то убегает, обещая на ходу:

– Я сейчас…

Смешно, но его спешный побег наводит меня на мысли, что парень все-таки обкончался. Со смехом, переходящим в стон, сворачиваюсь гусеницей на кровати. И некоторое время лежу так, уверенная, что вот сейчас зашумит вода, он исправит оплошность и вернется ко мне. Но ничего такого не происходит. Тогда я встаю. Поправляю одежду, впрочем, оптимистично оставляя блузку расстегнутой, и растерянно оглядываюсь по сторонам. Живет мальчик более чем неплохо. Спальня просторная, в ней классный ремонт. Можно, конечно, предположить, что квартира съемная. Но интерьер наводит на мысли, что его делали индивидуально для Димки. Серые стены. Замечательное сочетание дерева и камня. Изумрудное постельное белье. И несмотря на то, что все очень аскетично, пространство не создает ощущения необжитости.

Ну где же он?

Веду пальцем по красивым вазам в скандинавском стиле, стоящим на консоли. В них стоят не цветы. В них ветки березы с только что распустившимися листочками. Представляю, как Димка обносит высаженные у ЖК деревья. Улыбка растягивает губы. Чувственный морок потихоньку спадает.

Смотрю на себя в зеркало. Диспозиция стремная. Я одна. В незнакомой квартире, хозяина которой вообще непонятно где носит. Решительно запахиваю блузку и выхожу из спальни. Квартира просторная, но вариантов, куда Дима мог подеваться, немного. Первая дверь – ванная, в которую я так и не дошла. Вторая – кабинет. Дима сидит ко мне спиной. Экраны компьютеров, которых я тут насчитываю аж три штуки, активны, а сам он что-то строчит на бумаге. И до того этим поглощен, что вообще не замечает моего присутствия.

– Дим…

– Секунду, – рявкает. – Мне тут кое-что пришло в голову. Надо срочно проверить.

Научный интерес берет свое. Подхожу ближе и с любопытством наблюдаю за тем, что он делает. Губы растягиваются в очередной улыбке. Я в экстазе. Если гениальные идеи приходят ему в голову даже во время секса, мне попался тот еще кадр.

И я вообще не в обиде, когда ухожу. Вот правда. Просто сую ноги в осточертевшие за день туфли, подхватываю сумочку и захлопываю за собой дверь. В трусиках мокро. Живот тянет. Господи, в последний раз я так обламывалась лет в пять, когда в яйце киндер-сюрприза мне попался не вожделенный бегемот с зонтом, а какая-то бумажная хрень. И теперь вот…

Ко всему прочему я еще и машину бросила у Сидельника. Приходится разбираться с приложением такси. То, к моему счастью, приезжает быстро и ровно в указанную точку. Не приходится блуждать. Чтобы сразу пресечь любые разговоры с водителем, втыкаю в телефон. На нем пропущенный от папы. Ну конечно! Перезваниваю. Отчитываюсь, что со мной все в порядке. Просто пришлось срочно уехать. Остальное – потом. Все потом.

Моя квартира тоже находится в центре, так что на дорогу уходит немного времени. Набираю ванну, ставлю пластинку в винтажный проигрыватель и, подумав, откупориваю бутылку вина. Я, как и Сидельник, не могу себе позволить похмелье. Любой гудеж приходится на полном серьезе вписывать в свое расписание, но сейчас это лекарство. Можно.