Полный оборот получился быстрым, и это спасло меня. Мышцы моего зверя были крепкими как сталь, когда находились в напряжении. И сейчас я напрягал их изо всех сил. На меня посыпался шквал из пуль. Некоторые отскакивали, но попались и те, что вонзились в плоть.

Я медленно шел к кучке противников и считал каждую пулю, проделавшую дыру во мне. Скоро должен был наступить момент, когда охранникам придется перезарядить автоматы. И как только этот миг настал, я с ненавистым рыком набросился на противника. У меня было одно желание — убить.

Роскошный сад охватили мужские крики ужаса и стоны боли, но буквально через минуту они стихли. В ночной тишине можно было услышать, как пищит комар.

Я, раненый и истекающий кровью, стоял среди кучи обездвиженных тел с поднятой мордой к небу. Обратиться в человека сейчас было смертельно опасно, ведь в человеческой форме я становился слабее.

***

Столица Бервест, Приграничье, Поместье Матссон

Спрятавшись за закрытой дверью в потайном коридоре, Еренэя Матссон закрыла руками рот. Напуганная до смерти женщина пыталась сдержать крик, который вырывался наружу.

На улице происходила настоящая бойня. Еренэя ощущала себя так, словно она оказалась на съемочной площадке модного блокбастера. Звуки стрельбы, звон падающих на брусчатку патронов, крики потревоженных птиц. Потом стрельба прекратилась буквально на пару секунд, и тут прозвучал грозный рев чудовища. Чудовища, в которое обернулся господин Белевский. Чудовище, которое когда-то казалось ей лишь выдумками людей. До того самого момента — шестого дня рождения ее сына.

Во сне мальчик стонал, а когда женщина прибежала к нему в комнату, мальчонки и след простыл, а вместо него на кровати был тигренок. Весь в крови, белоснежные простыни тоже все вымазаны кровью. Та ночь отпечаталась в памяти Еренэи навечно. Ведь, охваченная страшными мыслями о том, что тигренок съел ее сына, женщина накинулась на маленького зверя. Едва не убила. Благо тигренок залез под кровать, а оттуда уже выбрался маленький мальчик — её мальчик.

Сейчас ее сыну уже далеко за двадцать, и, чтобы уберечь его от тяжелой участи оборотня, Еренэя подсадила мальчика на успокоительные препараты. Пускай ее сын будет апатичным, закрытым, пускай у него не будет друзей, но она не могла допустить, чтобы власти отняли ее сына и превратили его в оружие убийства. Она была готова на все, лишь бы ее ребенок был жив и был в безопасности.

Только юная Еренэя тогда не знала, что действие препаратов так сильно подавляет волю человека. У него пропадает желание жить, организм отказывается работать, и сейчас ее сын — инвалид. Еренэя не могла простить себе того, что она сделала со своим ребенком, потому и настаивала на открытии Оздоровительного Комплекса, чтобы нести пользу людям, чтобы замаливать свой материнский грех.

Потому и вышла замуж на городского судью, ведь случись что, Еренэя могла попросить у него поддержки. У влиятельного человека как он были не менее влиятельные друзья.

Женщина достала из кармана черного официального платья тач и набрала код. На экране высветилось изображение с видеокамеры в комнате ее сына. Он, сидя на кровати, смотрел в окно. Еренэя поняла, что он услышал то, что происходило на улице, и теперь не могла допустить, чтобы он увидел монстра. Вдруг это станет триггером и монстр, живущий внутри ее сына, проснется.

Женщина заперла дверь комнаты сына одним прикосновением пальца к экрану тача, спрятала тот в карман. Потом собралась духом, подойдя к ненавистной двери, приоткрыла ее и осторожно выглянула в щель.

Сердце Еренэи провалилось на дно желудка, а оттуда наружу полез ее ужин. Она сдержала рвотный порыв и бесшумно вышла на улицу.

Огромный лев стоял посреди неподвижных окровавленных человеческих тел и смотрел в небо. В мягком свете фонарей его шерсть блестела золотом. Порывистый ветер играл с густой гривой. И несмотря на окровавленные ранения монстра, и несмотря на дикий, жуткий, едва контролируемый страх, который он вызывал, Еренэя подумала, что зверь этот был поистине прекрасен.

Когда он повернул свою огромную морду к женщине, она забыла как дышать. Золотые глаза зверя смотрели ей прямо в душу. Она не двигалась, он тоже не двигался. Секунды бежали. А потом по щекам Еренэи потекли слезы. Слезы страха, отчаяния, боли и обиды на себя.

В этот миг женщина осознала, что совершила ошибку. Что не нужно было подавлять животную сущность своего мальчика.

Лев молча стоял, глядя на плачущую навзрыд женщину. Еренэя понимала, что зверь не хочет спугнуть ее. Откуда у нее взялось это понимание, она не знала. Это было что-то удивительное.

Смахнув слезы рукой, женщина зашагала к зверю.

Столица Бервест, Магистраль

Мирослава

Мы летели по виткам магистрали так быстро, что у меня кружилась голова. Водителю стоило отдать должное, он справлялся с крутыми поворотами настолько ловко, что казалось — воздушная дорога намазана маслом.

Снова крутой поворот, и салон флайта заполнил визг Юлианны. До этого девушка сидела тихо, сдерживая всплески эмоции. Темноволосая женщина перевела взгляд с бумаг, которые держала в руках, на испуганную стажерку, и невозмутимо произнесла:

— Дайте ваш адрес Пушистику.

Юлианна округлила и до того большие глаза. Но ей на помощь пришел Игорь, сидевший рядом.

— Простите, кому? — уточнил он.

Хозяйка флайта кивнула на водителя:

— Пушистику.

Теперь глаза округлились у меня. Я повернула голову вправо и с открытым удивлением уставилась на накаченного загорелого мужчину лет сорока. Он был одет в серый строгий костюм от Керси — самого дорогостоящего дизайнера мужской одежды, в ухе блестел бриллиант, а большие пальцы водителя были увешаны золотыми перстнями с драгоценными камнями. Гладкая лысина, тяжелый подбородок, квадратное лицо с несколькими шрамами, кричащими о том, что их хозяин, скорее всего, опасный человек. Твердый взгляд мужчины был сосредоточен на дороге.

— Вас зовут Пушистик? — осмелилась поинтересоваться я, глядя на то, как напряглись мышцы мужских рук, когда водитель крепче схватил руль, гладко входя в повторот.

Пушистик усмехнулся и пробасил:

— Это прозвище.

— Ясно, — протянула я и отвернулась на дорогу.

На заднем сиденье послышалось, как икнула Юлианна.

— В пятый квартал, пожалуйста, — неуверенно ответил Игорь.

В салоне повисла гробовая тишина, был слышен шелест бумаг, которые перебирала хозяйка флайта. Пушистик включил тихую классическую музыку, чтобы хоть немного разбавить напряженную атмосферу.

Перед глазами сверкали городские огни, зеркальные высотки центра постепенно отдалялись, становились похожими на тонкие столбы света. Впереди показался спуск в подземный тоннель, и мы нырнули вниз. У меня захватило дыхание, а голова вдруг пошла кругом, и я провалилась в черноту.

Вспышка света. Острая, режущая боль в ноге, в боку, в правом плече. Дикая усталость, тянущая вниз, заставляющая колени подгибаться, и жажда, царапающая горло. Вспышка света. И в этой вспышке я увидела ночной сад. Снова вспышка, и дюжина окровавленных человеческих тел. Вспышка, и я вижу, как ко мне бежит белокурая женщина. Вспышка, и она уже рядом. Помогает остановить кровотечение, и тут я осознаю… У меня четыре лапы, и вообще, тело не человека, а зверя. Вспышка. Вспышка. Чернота.

Мое сердце взрывается, и я кричу. Не понимаю, что происходит, а потом все же прихожу в себя. Меня трясут за плечи. Перед глазами лицо черноволосой женщины. Голова кружится.

— Очнулась, — прокомментировала она очевидное и вздохнула, отпуская мои плечи. Серьезно спросила: — Что с тобой?

Флайт стоял в кармане магистрали. В салоне находились только я — распластавшись на заднем сиденье, да черноволосая женщина, нависшая надо мной. Ребят след простыл, а водитель по кличке Пушистик стоял снаружи, спрятав руки в карманы.