Я понимала, нужно было что-то с этим делать, поэтому предложила профессору:

— Давайте я сбегаю в магазин за мясом и бутылкой воды и покормлю его сама?

Косматые брови профессора взмыли вверх.

Проигнорировав его наигранное удивление, я продолжила:

— Я знаю, что нужна вам. Именно поэтому вы согласились на мои условия и безоговорочно внесли их в договор. Отец отзывается о вас, как о порядочном человеке, и я надеюсь, что это так и есть. Но понимаю, вы что-то скрываете и не собираетесь посвящать меня в ваши дела.

Брови профессора опустились на прежнее место, оттеняя глубоко посаженные глаза, в которых вспыхнул легкий страх. Кажется, профессор заволновался. Он попытался что-то ответить, но я его перебила, заявляя:

— Зверь доверяет мне. И он будет есть с моих рук.

Господин Змеев тяжело вздохнул.

— Ну хорошо. В магазине, который на углу, открыт счет на клинику. Запиши расходы на него.

Окрыленная своей маленькой победой, я вылетела на улицу и побежала в магазин.

Зверь и правда съел то, что я ему принесла. И выпил воду всю до капли. После кормежки мы сняли с него показатели и разошлись по домам.

У меня возобновился обычный ритм жизни, и я запланировала поход в библиотеку. Но, кажется, рано я обрадовалась. Библиотека не состоялась, потому что на следующий день вернулись кошмары. Они обворовывали меня ото сна и оставляли лишь какие-то жалкие крохи, которыми мне просто невозможно было насытиться, а телу и разуму невозможно было успеть отдохнуть.

— Давай попробуем снотворное, а я покараулю тебя, — предложила Маргарита одним вечером, когда заметила черные круги под моими глазами. — Ты совсем плохо выглядишь. На тебе лица нет.

Я посмотрела на свое отражение в зеркале ванной комнаты. Лицо на мне было, только я совсем не узнавала в этой девушке себя. Уставшая, исхудавшая, осунувшаяся. Взгляд как у дикой кошки, готовой наброситься на любого, кто перейдет ей дорогу. Кажется, я сходила с ума и понимала, что долго без сна не протяну.

— Давай хоть снотворное, хоть обезболивающие, что угодно, потому что я уже не могу так. Это уже не выносимо, я не живу, а выживаю. — Раздраженно кинула я и плеснула холодной воды себе в лицо.

Последняя неделя была для меня настоящим кошмаром. Ни таблетки, ни отвары, ни зелья, ни даже снотворные не помогали, и я была истощена до предела. Трудно соображала, что со мной происходит. Еда не лезла в мой организм, он ее попросту отторгал. А от голода затуманилось сознание, не давая возможности ясно мыслить.

Несмотря на то, что я тщательно скрывала свое паршивое состояние, профессор видел, что мне необходим отдых, потому каждый день с самого утра до окончания смены отправлял меня в камерную — вести близкое наблюдение за зверем и писать отчеты. Во время обеденного перерыва я выходила из камерной и навещала бездомных животных, которые временно жили в приюте.

— Не понимаю я людей, — печально произнесла Юлианна и взяла пушистого серого котенка на руки, аккуратно сунула ему пипетку с молоком в рот. — Как можно выбросить такого малыша на мусорку.

— А тебе и не нужно их понимать, — прокомментировала я и сделала фотографию собаки на свой тач.

Кабель смешанной породы был молоденьким. Сразу стало понятно, почему хозяева выкинули его на улицу. В подростковом возрасте собаки полны энергии, и им необходимо уделять достаточно времени и внимания. К нам в приют обычно попадают молодые собаки, либо больные животные, которых хозяева просто решили выбросить, вместо того, чтобы попытаться вылечить своих питомцев.

Раньше меня переполняли эмоции по этому поводу, я была готова выбегать на улицы с плакатами и кричать: «Люди не оставляйте своих животных!». У меня в голове не укладывалось, как можно быть настолько безответственными и жестокими. Но я выросла. Помудрела. И теперь такие ужасные поступки людей меня вовсе не удивляли и более не вызывали бурю эмоций. Я давно поняла, этот мир несправедлив и жесток.

У меня до сих пор разрывается сердце от боли за каждого оставленного на улице питомца, но с другой стороны я счастлива, что в конце-концов все эти животные оказались в нашем приюте. Ведь мы выхаживаем их, приводим в подобающий вид и находим им замечательных хозяев. Мы — их надежда на обретение новой семьи. Именно такого рода мысли не дают моей ненависти к этому миру разрастись.

Я погладила собаку по макушке и сделала еще пару кадров, тут же отослав их Юлианне. Ее тач запиликал, а я сказала:

— Информацию о прививках и ДНК анализу сбросила тебе на почту.

— Спасибо, — ответила стажерка, поправляя очки в роговой оправе. — Уже уходишь?

— Работа не ждет, — устало произнесла я и протянула Юлианне контейнер с нарезанными яблоками. — По два кусочка, не больше.

Девушка похлопала глазами:

— Кому, собакам?

— Угу. Они любят яблоки.

Я покинула комнату для бездомных животных и прямиком направилась в камерную. Замок щелкнул, как только я поднесла к нему айди-браслет. Дверь закрылась за мной автоматически.

Зверь сидел в углу клетки и отрешенно смотрел в потолок. Такой огромный, красивый, мощный. Дикий зверь, пойманный в клетку, лишенный свободы.

Я подошла к нему, запустила пальцы в черную, жестковатую шерсть, поглаживая огромную мускулистую лапу. Шепотом спросила:

— Как ты сюда попал?

Зверь повернул морду в мою сторону. Темно-серые глаза смотрели мне в душу, пронзали насквозь. От этого взгляда сердце начинало биться быстро-быстро. А потом произошло то, что заставило меня отдернуть руку.

— Бездновы псы! — выругалась я, испуганно глядя на зверя, который даже не пошевелился.

В его глазах я увидела полную луну и кровавую схватку целой стаи волков. Они дрались на смерть. Целая стая и он — зверь, сидевший передо мной — один против всех. Кадры воспоминаний пронеслись в голове, и меня это испугало. Неужели бессонница сказывается на мне таким образом?..

Я тряхнула головой и ушла в уборную. Умыла лицо холодной водой и выпила пару стаканов отфильтрованной воды со льдом, а потом снова вышла к зверю. Подошла вплотную к клетке, пальцами мягко коснулась морды и посмотрела в его глаза. Меня тут же закрутило в воронку. Несколько мгновений я не соображала, что происходит, а потом вновь очнулась и в темно-серых глазах неизведанного зверя я увидела человека.

Смуглый, чернявый, с глазами цвета грозового неба. Красивый.

— Я тебя вижу, — прошептала я и улыбнулась, ласково поглаживая морду зверя.

И, кажется, фиар услышал мой зов. Мужчина внутри зверя посмотрел на меня, и в момент, когда наши взгляды встретились, мое сердце замерло.

— Я тебя вижу, — повторила я. — И я помогу тебе. Сегодня ночью будь готов.

Наш разговор прервал щелчок замка, и я успела подбежать к аппаратуре, считывающей показатели зверя, и схватить тетрадь с записями, прежде чем в камерной появился профессор Змеев.

— Ну как поживает наш голубчик? — поинтересовался господин Змеев и подошел к стальному шкафу, распахнув двойные дверцы.

Я просмотрела записи в блокноте и выдала своему собеседнику полноценный отчет о показателях зверя и их динамике на протяжении последней недели.

Профессор внимательно слушал и одновременно перебирал пробирки и шприцы, лежащие на стальном подносе.

— Значит все как прежде, — задумчиво произнес он. Ну что ж, настало время взять у него кровь.

Вот бездна! Этого я и боялась. Если профессору достанется кровь зверя, то это лишь вопрос времени, когда он распознает в неизведанном виде фиара. И что господин Змеев сделает со зверем после этого мне было неизвестно, а рассчитывать на его благосклонность я не собиралась. Это было слишком рискованно.

За обнаружение разумного фиара профессору были обеспечены слава и почет. Но было одно но… Этот зверь оказался здесь неспроста. Он достался профессору от какой-то странной знакомой, о которой господин Змеев не вымолмил ни слова. Я понимала, что-то здесь нечисто, а значит ожидать чего-то хорошего от профессора не имеет никакого смысла.