— Прости, — чуть слышно прошептала та. — Я приношу тебе беды и проблемы.

— Отшлепаю, — пригрозил я. — Зачем кофе пила и курила? Просил же воздержаться! Теперь на сутки дольше восстанавливаться будешь.

— Нервы, — закусила та нижнюю губу. — С ума тут одна схожу, как вспомню что случилось. Еще и от отца нет никаких вестей. До сих пор не пойму, за что он так со мной, — она всхлипнула.

— Ну-ну, не переживай, все наладится, — обнял я подругу и прижал к себе. — Уверен, Матвей Андреевич находился под влиянием Веденеева, но теперь это в прошлом.

— А Вадим Владимирович тебе ничего не сделает? Это не из-за него тебя арестовали?

— В какой-то степени, — хмыкнул я. — Дознаватели удивились, что твой женишок так на дуэли оплошал.

— Ты с ним дрался? — задохнулась от удивления Кати.

— Стрелялся, — коротко ответил и добавил: — Уж прости, если помешал планам, но, думаю, ты не опечалишься, если узнаешь, что пуля, тому кто тебе на пальчик надел темный артефакт, в лоб прилетела.

— Ты его убил? — нахмурилась Кати.

— Да, ты не рада?

— Сама мечтала с ним расправиться, — призналась девушка. — Он бы у меня помучался!

— Какая ты кровожадная, — хмыкнул я. — Что ты сегодня ела? Если судить по моей диагностике, то в тебе ничего кроме пары конфет и литра кофе не обнаруживается.

— Не голодна и за фигурой слежу, — попыталась отшутиться Островская.

— Понятно, — вздохнул я. — Пойдем-ка в кроватку, — осторожно притянул девушку к себе, встал и взял ее на руки. — Грешные и стыдливые мысли из головы выброси. Тебе прописан покой, сон и полезная пища. Последнее скоро сделаю и принесу. Предупреждаю последний раз, не подчинишься — отшлепаю и на болезнь не посмотрю!

— Ты такой страшный, — прошептала мне на ушко Кати, а потом за мочку укусила, сразу же на нее подула, а потом поцеловала. — Уверен, что грешные мысли отбросить должна?

Глава 17. ВРАЧЕВАНИЕ ОСТРОВСКИХ

Как же сложно подчас понять Кати, сама на ногах стоять не в силах, а продолжает заигрывать. Положил девушку в кровать и на ее поползновения ответил отказом. Обиделась, но ничего когда-нибудь расскажу, чего мне это стоило. Пришлось всю волю в кулак взять и напомнить себе, что являюсь врачевателем и нанести вред пациентам не вправе, да еще такой хорошенькой, соблазнительной и… Стоп! Этак обо всем забуду, а Островская медленно развязала тесемки халата и его распахнула, призывно смотря мне в глаза, после чего прошептала:

— Саша, иди ко мне.

— Грязно играешь, — хрипло ответил я. — Кати, сейчас тебе нельзя тратить силы. Мы обязательно все наверстаем.

— Уверен?

— Разумеется, — кивнул и поспешно отступил, а потом и на кухню вернулся.

Приготовил кашу, сделал чая, отыскал банку земляничного варенья, нарезал булку большими ломтями, загрузил все это на поднос и отправился к соблазнительной пациентке. Та не спала, о чем-то размышляла, и ее аура выражала тоску и печаль.

— Чем себя накрутила? — задал ей вопрос, сервируя журнальный столик.

— Да так, не бери в голову, — отмахнулась Кати.

Внимательно на нее посмотрел и мысленно вздохнул. Девушку какие-то сомнения и страхи преследуют. В этом ничего удивительного, за последние дни она пережила сильные потрясения. Сейчас же ей необходимо обрести душевный покой, но пока с отцом не все понятно. Если окажется, что он действовал заодно с Веденеевым, то это будет еще одним ударом. Мог ли Островский на такой шаг пойти? Не хочется в такое верить, но не удивлюсь. Каждый родитель для своего чада хочет лучшего, но не всегда такой подход приносит ребенку счастье. Отговорка, мол ты ничего не понимаешь, а мой жизненный опыт подсказывает, что поступать именно так, а не иначе далеко не всегда оправдывается. У каждого свой вкус и взгляды и с ними необходимо считаться. Матвей Андреевич за дочь всегда переживал, баловал и шел на поводу, однако, он не скрывал, что подыскивает ей партию и не сомневался в ее послушании.

— Так, сейчас я тебя покормлю, а потом спать уложу, — примирительно объявил и взял в руки тарелку с кашей и ложку.

— Саш, не хочу, — надула щеки Кати.

— Даже за меня ложечку не съешь? — улыбнулся ей. — Открой ротик, а потом сказку расскажу, как недавно на дуэли дрался за одну красивую и своенравную особу.

— Это кто такая? — спросила Островская и замычала, так как я проворно ей первую порцию каши в рот отправил.

— Жуй и глотай, — сказал и поправил ее выбившийся локон из-за уха.

— Ты плохой, — деланно нахмурилась Кати, — не хочу кашу, требую мороженого, — произнесла голосом капризного ребенка.

— Если будешь хорошей девочкой, то, так и быть, позволю тебе меня поцеловать, а мороженое завтра куплю. Договорились?

— И что с тобой делать⁈ — рассмеялась моя подруга, которой эта игра понравилась.

Хотя, думаю дело еще в том, что она проголодалась, тарелка быстро опустела. Чай девушка выпила, закусывая булкой с вареньем, а потом ее глаза стали закрываться.

— Саш, я пару минуток полежу. Хорошо? — сказала девушка и положила голову на подушку.

Мне даже на нее сон не потребовалось насылать, уснула мгновенно и стала улыбаться.

— Вот и хорошо, вот и молодец, — шепотом произнес я и поправил одеяло, укрывая строптивую пациентку.

Сам же вернулся на кухню и наскоро перекусил. Кашу есть не стал, сделал несколько бутербродов с сыром и колбасой, запив все это крепким кофе. Есть над чем поразмыслить, в том числе и поведение Софьи и Минако мне не очень понравилось. Как-то быстро великая княжна и принцесса нашли общий язык. С учетом того, что японочка себе на уме, то необходимо проверить, а не применила ли она какое-нибудь магическое воздействие. Или у нее такая харизма? Ведь сама вся чуть ли не светится от любопытства и доброжелательности. Беглое сканирование ее ауры и щитов не выявило ничего подозрительного. Но так ли это? Нельзя забывать про имеющиеся у Минако артефакты. Один веер чего стоит! Да и не испугалась она происходившего на Дворцовой площади. Удивлена была, с этим не поспоришь, но за себя могла постоять. От размышлений отвлек звонок.

— Натали, чего так долго? — открыл я дверь и увидел стоящего на пороге жандармского полковника собственной персоной. — Гм, Аристарх Викторович, какими судьбами? Или вновь меня арестовывать пришли?

— Александр Иванович, я бы с удовольствием, да улик никаких, — развел тот руками и усмехнулся в усы. — Нет, другая причина. Позвольте войти.

— Проходите, — посторонился я, а сам запустил диагностику.

Удивительно, но Сбруев пришел один, следовательно, он действительно захотел пообщаться. Однако, в гостиную полковник не пожелал идти, остановил меня жестом и сказал:

— На пару минут зашел, мои люди отыскали господина Островского и, по предварительным данным, он в плохом состоянии. Не желаете составить мне компанию и его увидеть?

— Что с ним случилось? — уточнил я.

— Пока мало что известно, — поморщился полковник. — Доложили, что целители его осмотрели, но заключение не вынесли.

— Только записку напишу, чтобы Екатерина Матвеевна не переживала, когда проснется, — медленно произнес, мысленно сетуя на то, что Натали где-то задерживается.

Наверняка разговорил ее Штерн или у Вертлугиных чаи гоняет, а может ее Максимилиан где-нибудь перехватил и сейчас развлекает. Баронесса успокоилась и посчитала, что все закончилось благополучно.

— Я готов, — через пару минут вернулся к Сбруеву, дожидавшемуся меня в прихожей. — Далеко ехать?

— На окраину города, карета ждет, — задумчиво произнес Аристарх Викторович, а потом уточнил: — Правильно понимаю, что Екатерине Матвеевне ничего не угрожает? Она, если не ошибаюсь, сейчас спит.

— Верно, госпожа Островская преодолела воздействие принуждающей магии, — ответил я, отметив про себя, что у жандарма сильно развита диагностическое сканирование.

В дороге большей частью молчали, каждый размышлял о своем, да и тряска на большой скорости не располагает к беседам. Правда, время от времени ловил на себе изучающий взгляд Сбруева и ощущал попытки его магии прощупать выставленные мной щиты.