— Он скоро будет готов, — сказали где-то там, в неведомой выси.

«Конечно, — мысленно согласился Кирилл в ответ. — Ведь я же пока не коснулся небес».

Вокруг него маслянисто заколыхались волны странных вод. Возможно, это была та самая мифическая река Гиносс, которая ведет исток свой от склонов великой Суть-горы в центре мира и омывает собою всю Экумену. Рядом из ниоткуда стали медленно-медленно падать в воду зеленые ягоды шиповника. Брызги от них плавно раскрывались подобно лепесткам цветов.

«Откуда здесь и сейчас шиповник — ведь это будет далеко потом?» — успел составить тяжелую неуклюжую мысль Кирилл.

— С пробуждением, княже! — стоя к нему обнаженной спиною у окна, произнес брат Иов. Он сделал несколько сложных круговых движений руками — судя по всему, завершая какое-то упражнение — и только тогда обернулся.

— И тебя с добрым утром… — Кирилл помотал головой, словно вытряхивал из нее потускневшие остатки сновидений. Хмуро потянулся.

— Не пожелаешь ли немного побегать со мною? — спросил инок, надевая небеленую полотняную рубаху. — Для пущей бодрости телесной и духовной.

— Нет. Не хочу.

— Значит, побегаешь нехотя.

Он подпоясался грубым шнурком и гостеприимно указал на дверь:

— Милости просим!

С нескрываемой тяготой спустившись по лестнице и сойдя с крыльца, Кирилл подчеркнуто бодро затрусил вниз по улочке.

— До ворот обители — шагом, — осадил его голос сзади. — Сейчас мы не ловим лиходея.

Приостановившись, Кирилл покосился через плечо на непроницаемое лицо брата Иова и решил промолчать.

Справа показался край больничного ягодника. У куста малины брат Лука, внимательно оглядев очередную спелую ягоду, препровождал ее в рот. Тут уже Кирилл не удержался:

— Ангела за трапезой, брате!

Сиделец закашлялся, оборотив на него круглые глаза, и выронил туесок, из которого выкатились две сиротливые недозрелые малинки.

За воротами Иов свернул с дороги в сторону недальнего молодого ельника, перешел с шага на бег. Ноги Кирилла сразу запутались в густых луговых зарослях. Он пристроился было позади инока бежать по притоптанному, но тут же услышал короткое:

— Рядом!

Перед самой границей леска Кирилл, отставая все больше и больше, ревниво прибавил ходу. Из трав они выскочили почти вместе.

— А вот теперь держись прямо за мной. Хотя бы старайся.

Брат Иов нырнул вправо за ближайшую елку. Кирилл устремился за ним. Зеленая колючая лапа наотмашь хлестнула по лицу. Он ругнулся вполголоса и выставил перед собою ладони, пытаясь не отставать. Широкая инокова спина мелькала впереди, делая неожиданные повороты, затем исчезла. Кирилл остановился, пригляделся: слева впереди ветви едва приметно шевелились. Он кинулся в том направлении и вскоре выбежал к маленькой лесной полянке. Посреди нее сидел, скрестив ноги на полянский лад, Иов с закрытыми глазами. Руки его были разведены в стороны.

— Ты все-таки отстал, — заметил он бесстрастно. — Садись напротив. Поближе садись, не бойся.

Кирилл скорчил неопределенную гримасу; присел, тяжело переводя дыхание. Инок, казалось, не дышал вовсе.

— Мне тоже руки разводить?

— Зачем?

— Ну… Ты же меня в неозброе наставлять собираешься. Или нет?

— Нет.

— Это тебе отец Варнава так благословил?

— Нет.

— Как по мне, то в бою добрый меч куда получше всех этих твоих штуковин будет.

— Никакого оружия не похулю.

Кирилл с любопытством заглянул в закрытые глаза брата Иова. Уголки губ слегка раздвинулись в несимметричной улыбке, пошевелив глубокий застарелый шрам:

— Наверное, ждешь, что сейчас я скажу: «Но если в том же бою вдруг безоружен окажешься — что тогда?» Да стану тебе неозброй нахваливать.

— А разве ты не станешь?

— Нет.

— Отчего же?

— Не хочу. Встаём!

Брат Иов разом оказался на ногах и через мгновение исчез в зарослях бересклета на краю полянки. Кирилл бросился вслед за ним, с запозданием осознав, что линия высоких кустов внезапно осталась позади, земля впереди круто ушла вниз, а сам он уже летит по воздуху. Затем чувствительно ударился задом и понесся на нем по склону оврага, сгребая сапогами ворох прошлогодней листвы.

Инок стоял на краю, сложив руки на груди, пока Кирилл на четвереньках взбирался обратно.

— Ты знал, что тут обрыв! — закричал он с обидой.

— Конечно, знал, — подтвердил брат Иов. — А не будь меня с тобою — кого бы стал винить?

Кирилл не нашелся что ответить на это.

За кустами у откоса лежал вывороченный из земли комель старой ели. Верхушка ее терялась в буйной молодой поросли на противоположной стороне оврага. Инок легко вскочил на толстый ствол, кем-то давно и тщательно лишенный ветвей на всем его протяжении:

— Пойдешь за мной? Но не храбрись по-пустому. Не всякий отказ — трусость.

Кирилл подумал, кивнул:

— Пойду.

— Равновесие потеряешь — руками не маши. Раскидывай ноги, падай верхом да ствол обнимай.

— Яицы отобью! — ухмыльнулся Кирилл.

— Не отобьешь — втянутся со страху. Под ноги не гляди. На сажень перед собою.

Скользящей походкой брат Иов дошел до середины, обернулся. Кирилл вскарабкался на толстое основание, тряхнул головой и медленно двинулся вперед. Инок, слегка наклонившись в его сторону, смотрел куда-то вниз. Дождавшись некоего — ведомого лишь ему одному — момента, развернулся и заскользил дальше.

— Спокойно шел, — сказал он соскочившему Кириллу. — Неплохо.

— А я представил, будто это не одна лесина, а с боков еще по штуке таковых же.

— Можно. Поначалу многие так поступают.

— А надо как?

— Кот, который по ветке идет, что себе представляет?

Кирилл поколебался, предположил осторожно:

— Да ничего, пожалуй. Просто идет.

— Верно. А ты опять за мной держись. Столь же просто.

Брат Иов спрыгнул в овраг и помчался вниз по склону, петляя между деревьями.

Из ворот обители навстречу им вышел невысокий безбородый человек в белой двойной рубахе до пят, расшитой серебром по низу подола Знаками Основ. Длинные пшеничные волосы его были убраны в две косицы, оплетенные тонкими ремешками. От безбородого не отставали двое крепких дубравцев примерно тех же лет, при коротких бородах и также в белых одеждах. Одного из них Кирилл узнал — это был Ратибор. Меж ними, опустив лицо, понуро перебирал ногами горемычный мастер Витигост.

Брат Иов приложил руку к груди, посторонился с почтительным полупоклоном. Кирилл поспешил последовать его примеру. Поравнявшись с ним, Ратибор повернул голову, сказал негромко:

— Хорошо, что мы сейчас встретились, княже, — не понадобится гонца отряжать. Велено передать: вечером тебя у реки будут ждать. На том же месте. Последнее — дословно.

Сердце подпрыгнуло и заколотилось в Кирилловой груди.

— Кто тебя будет ждать? — немедленно поинтересовался инок. — Да ты не стой в воротах-то — мы же людям мешаем. Продолжай и двигаться, и рассказывать.

— Ага. Видишь ли, вышло оно как-то так… Вчера, когда отец Варнава к себе вызвал да поведал, что был гонец из Гурова и все мои… того… я потом вниз к реке спустился и на берегу лежал, а потом сидел, а там, оказывается, девчонка за кустом хоронилась — и давай в меня шиповником зеленым кидаться, а потом и вовсе в воду столкнула. Я рассердился — ну и побежал за нею, а под лесом как-то вдруг Ратибор объявился — ну тот, который говорил сейчас, — а она дочерью его оказалась. А еще ее Виданою зовут.

Кирилл с внезапным ужасом осознал, что отчего-то совсем не владеет собою и несет косноязычную околесицу. Побагровев до стука в ушах, озаботился старательным отряхиванием рубахи:

— Я знаю, что ты должен пребывать при мне неотлучно, знаю. Но может, хоть этим вечером ты не ходил бы туда за мною… ну то есть со мною, а?

Иов вдруг и сам остановился.

— Мне пятнадцать было, а ей — тринадцать, — сказал он, глядя мимо Кирилла. — Жданой звали. Сегодня я — монах с разрубленной рожей. Где она нынче и что с нею — Бог весть. Может, жена чья, толстая да сварливая, а может, ее и на свете давно уж нет. Только для меня она навсегда останется девчонкой тоненькой в венке из васильков. Ты вот рассказывать стал, а я снова смех ее услышал.