На утреннем построении присутствовал сам полковник Якутов. Причём построили не только претендентов, но и всю школу. Пройдясь вдоль строя, Якут остановился около нас и долго рассматривал каждого, особенно меня.

— Ну что ж, господа хорошие, — ласковым голосом, от которого по спине побежали мурашки, начал он свою речь, взобравшись на трибуну. — Впервые за всю мою бытность такое неуважение к традициям Императорской Школы Спасателей. Третий курс обосрался! И даже не перед первокурсниками, а перед никчёмными претендентами! Позволили им без потерь надругаться над своими товарищами!

Второй курс… Вас обвели, как детей малых, вокруг пальца! А если бы по территории школы шлялась не группа претендентов, а диверсионный отряд кроу или харков? Мы бы сейчас не «мумии» в простынях из второй казармы выносили, а трупы!

Первый курс! К вам вопросов нет! Учитесь на ошибках старших товарищей.

И, наконец, наши претенденты. Раз хватает сил сопротивляться и устраивать ночные рейды, значит, мало вас гоняем. Это уже мой недочёт, как начальника школы. Инструкторам с сегодняшнего дня в два раза усилить интенсивность подготовки! До самого вступительного экзамена ограничить сон до пяти часов. Кто из претендентов будет истощён — в медчасть на восстановление, а потом сразу обратно в строй.

Исключение для зачинщика беспорядков. Раз он это стадо смог сплотить, да ещё и провести прекрасно организованную акцию, значит, должен получить за свои старания заслуженную награду. Никакого режима для него. Пусть ест и спит, когда хочет. На все построения и занятия приходит по собственному усмотрению. Запрещаю третьему курсу трогать его… Ну, если только в порядке самообороны.

Да, претендент Данила Горюнов! Отныне ты на привилегированном положении! Гордись собой и не смотри на этих неудачников, которым усложнил и так нелёгкую жизнь!

— Рад стараться, господин полковник! — рявкнул я, внутренне чертыхнувшись.

Вот падла, Якут! «Облагодетельствовал» так, что теперь будет ненавидеть вся школа. Быть может, несколько претендентов ещё держатся, но через несколько дней, глядя на лощёного меня, тоже возненавидят.

После построения полковник ушёл, и все курсы разбрелись по своим учебным делам. Остались лишь мы одни, мёрзнуть на плацу.

— Ну что, родимые? — потянувшись, произнёс прапорщик Станов. — Марш-бросок никто не отменял, но для хероев и задачи теперь херойские! Набиваем до половины походные ранцы песком! Там, на хоздворе его целая куча. Правда, замёрз. Но вы же молодцы и справитесь ручками! Потом пробежечка. На завтрак не успеем, так что за это нарушение распорядка в наказание обед пропустим. Вместо него уборка казармы. Хорошо всё раздолбали вчера третьекурсники! Прямо любо-дорого глядеть! Направо! Бегом марш за ранцами! Горюнов… Приятного аппетита!

Предоставленный сам себе, я тут же пошёл в столовую. Кусок в горло не лез, глядя на накрытый стол, за котором сижу один. Но заставил себя сожрать всю порцию. Силы ещё понадобятся. Вернувшись в казарму, увидел дневальной Радостину. Интересно, почему её фамилия никогда не соответствует выражению лица?

— Вкусненько было? — сквозь зубы произнесла она.

— Держи, — протянул я ей припрятанный хлеб. — Постараюсь на обеде ещё унести. Хотел больше, но следят, суки.

— Подавись ты! Всех подставил!

— Никого силком не тянул, так что не кати на меня бочку. Ешь или выброшу.

— Другим отдай. Не голодна.

— Как знаешь, — пожал плечами я и пошёл в кубрик, оставив хлеб на тумбочке.

После ночного визита третьего курса наш тринадцатый реально представлял собой помойку. Кровати мы, конечно, подняли, но спать пришлось чуть ли не на голых матрасах, так как все постельные принадлежности были мокрыми и завязанными в тугие узлы. Разбросанные вещи из тумбочек, лужи от растаявшего снега, грязь… Чтобы вот так превратить за несколько минут помещение в свинарник, это опыт иметь нужно. Вздохнув, взял ведро и принялся за уборку. Почти всё сделал к тому моменту, когда измотанные претенденты вползли в казарму.

— Хоть какая-то от тебя польза, Горюнов, — со стоном произнёс Алан, рухнув на заправленную койку. — Теперь у нас своя домохозяйка появилась.

— Не надейся. Сегодня была разовая акция. Вместе бились, вместе и отвечать будем. С завтрашнего дня прохожу всю подготовку с вами.

— Тебе запретили.

— Нет. Мне сказал Якут, что имею право по своему усмотрению посещать занятия. Вот я «поусмотрял» и так решил.

— Быстро сломаешься, — не согласилась рыжая претендентка. — Я уже сама готова сломаться, хотя думала раньше, что сильнее.

— Обязательно, если по одному переживать невзгоды будем, — пояснил я. — Всё забываю спросить, как тебя зовут.

— Зоя Вознесенская. Данила, ты чего опять задумал? Может, хватит уже?

— Не волнуйтесь, господа будущие спасатели. Просто мы пашем каждый сам за себя. А теперь представим, что во всём будем действовать, как и ночью, общей группой. Идём в столовую, но не сжираем всё, а тишком часть еды припрятываем в общий котёл. Тот же хлеб, например. Он почти не портится, хотя и черствеет. Когда в следующий раз отлучат от еды, то запас такой пригодится. Более сильный помогает слабому не только на тренировке, но и в быту. Во всём помогает! Если нужно, то и до туалета дойти!

Еле стоящий от марш-броска дневальный замывается? Подключаемся тоже. Потратим десять минут, но облегчим его задачу. А завтра он или она облегчит её другому. Подготовку к экзаменам тоже проводим вместе…

— Помогать конкурентам? — спросил один из парней. — Чтобы потом по конкурсу не пройти? Тут каждый должен быть сам за себя.

— Нет, — не согласился с ним я. — Только вместе. Не забывай, что ещё весь первый курс чморить будут. Если мы пройдём на него группой, то нам всем будет легче. Группа тринадцатого кубрика ОБЯЗАНА в полном составе сдать экзамен. А также те, кто примкнул к ней. Конкуренты для нас — единоличники. Ты сам видел, что таких тоже хватает.

— Чушь! — не унимался он. — Я ночью на вашу авантюру подписался и теперь жалею. К тому же группу будут прессовать все, кому не лень. Этим вы только усложните свою жизнь! Не принято среди нас сбиваться в команды. Это для старших курсов или хотя бы для третьего.

У меня мать была спасателем и рассказала всё про структуру обучения. Вначале должны выжить сильнейшие! Помогать слабакам не собираюсь! Пусть обсираются, но в туалет никого из хиляков не потащу! И моя еда — это только моя еда!

Несколько голосов раздались в поддержку говорливого. Несколько, но не все. Это хорошо. Раз большинство промолчало, значит, обдумывает мои слова. Я и не надеялся на общую сплочённость — так не бывает. Но команда у меня своя будет однозначно.

Будущее показало, что я оказался прав. Шестьдесят человек из трёх кубриков претендентов разделились на два лагеря. Наш был меньше — всего пятнадцать человек, но сплочённей. Правда, доставалось нам в разы больше: гоняли сильнее, и почти каждую ночь приходящие третьекурсники били жёстче.