— Ага. Был совершенно спокоен. Пульс и тот не подскочил. Ссыкуна из себя строил, но таким не является. Хитрый гад! Так сыграл, что я даже поверил.

— Ладно. Ради спора готов принять проигрышную сторону. Учти! Только из-за того, что мне тоже нравилась твоя антикварная лампа. Чувствую себя виноватым за неё, Борис. Реально, если увижу что-либо…

— Подожди! Смотри! — прервал его Якутов.- Он в учебные классы запёрся! Что-то будет! Галюнчик! Выведи из пятого сектора звук и изображение!

— Хорошо, папочка, — раздался ехидный голос адъютанта.

— Я тебе не папочка сейчас!

— А я тебе не Галюнчик, а младший лейтенант!

— Ген, — грустно посмотрел полковник на собеседника. — Ты со своими чадами как справляешься?

— Жену науськиваю. Она становится плохой, а папа хороший.

— Зинку? Ну ты садист! Хотя завидую тебе. Жаль, что отбить в юности не получилось.

— Это потому, что я красавчик.

— Это потому, что у неё вкус плохой. Так бы меня выбрала. Смотри! Началось! Ох, он сейчас от Кузьмича огребёт!

Молодой парень появился в классе и быстро выманил из него двоих курсантов.

— Сука! — стукнул кулаком по столу полковник. — Прикрылся моим приказом!

— Прикрылся, но в рамках правил, — возразил генерал. — Он сказал, что от тебя есть задание получить форму на складе. Но не говорил, что это должны сделать курсанты. Кузьмич сам опростоволосился, не уточнив вводные.

— Песец Кузьмичу. Я его премии лишу. Но согласен, что пока всё по правилам.

Драку между Горюновым и курсантами оба офицера просмотрели с удовольствием. Каждый болел за своих, но больше не как зрители, а разбирающиеся в теме тренеры.

— Надо с третьекурсниками рукопашку подтянуть, — изрёк начальник ИШС после её финала. — Без Дара словно манекены для битья.

— Не наговаривай на своих подопечных. Отличная армейская школа.

— У нас не армейская, а спасателей.

— Согласен. Но мой Данила хорош.

Следующий эпизод в каптёрке.

— А вот тут Горюнов лоханулся, — с лёгким сожалением в голосе констатировал Якутов.

— Это потому, что мне пришлось против него поставить. А удача на моей стороне.

— Гриша! Не начинай! А то Зину уведу, чтобы доказать обратное.

— Расслабься и утешься моими проигранными тысячью рублями.

— Рано. Он ещё не в казарме. Лейтенант Якутова! Выведите изображение с восьмого домика.

— Слушаюсь, господин полковник! Может, двери в нём заблокировать?

— Зачем?

— Личная месть. Я тут запись глянула. Когда вы его послали в задницу, то он явился ко мне. Обидно.

— Потом что-нибудь от себя придумаешь. Сейчас лишние вводные не нужны. Нарушают правила пари.

— Принято! Вводные не нужны, но я запомнила.

— Ну что? Вот и тринадцатый кубрик! — произнёс генерал Ростоцкий, посмотрев на секундомер. — Уложился, так что тысячу пересылаю.

— Получил. С тобой, Гриша, всегда приятно иметь дело. А паренёк неплох. Если не свернёт себе шею сам, то может и нас с тобой по карьерной лестнице обойти. Только чую: хлебнём мы с ним горюшка.

— Так и рождаются нормальные спасатели. Или я неправ?

— Прав. Даже спорить не буду. Но предлагаю ещё одно пари…

— Какое?

— Огребёт Горюнов не меньше десяти суток карцера, будучи ещё претендентом в курсанты.

— Вряд ли.

— Огребёт! — через селектор сообщила лейтенант Галина Якутова. — Ставлю тысячу на это! Уж позабочусь, чтобы новому «мясу» жизнь мёдом не казалась.

— Дочь!

— Что, папочка?

— Вот прямо вся в меня!

Как только я напялил форму, то сразу понял, что влип. Если по ширине она мне соответствовала, то по росту была сантиметров на десять короче, чем того требовалось. Стою в таком нелепом виде, осматриваю остальных собратьев по несчастью. На всех всё сидит нормально. Один напоминаю не будущего бойца, а клоуна.

— Ещё легко отделался, — оценив такого «красивого» меня, произнесла лысая девочка. — Зато с волосами. Мне в первый же день их сбрили, когда с головы кепка упала. А я их всю жизнь отращивала. Гордилась.

— Ничего. Волосы отрастут, — попытался успокоить её. — Зато времени такая причёска много экономит.

Ответить она ничего не успела — прозвучала сирена. Все претенденты тут же повскакивали и побежали на выход. Я вместе с ними. На плацу не стал сразу становиться в строй, а посмотрел, по какому принципу он создаётся. По росту. Ничего необычного.

Причём разделения на парней и девушек нет. Всего нас тридцать человек. Девчонок примерно четверть. Метрах в двадцати справа и слева ещё выстроилась пара подобных групп. Значит, около сотни претендентов в этом наборе. Быстро отметив эти факты, я сориентировался и встал в шеренгу третьим по росту на правый фланг.

— Смирно! — раздаётся голос из динамиков.

Мы выполняем команду. Стоим минут пятнадцать, но ничего не происходит. Ни сержантов, ни офицеров не видно, словно мы тут по собственной воле и нам нравится мёрзнуть на плацу. Некоторые не выдерживают и начинают подпрыгивать на месте, хлопая себя руками по бокам в надежде немного согреться. Через полчаса ожидания «танцуют» почти все.

— С-с-с-сука, — притоптывая, дрожащим голосом произносит длинно-жилистый, которого сразу заприметил в кубрике. — В-в-вчера х-хоть отжимались. Т-т-тоже несладко п-п-пришлось, но х-о-оть не так задубели. Зз-а-або-болею и п-п-а-дохну. Я ж-же с-с юга.

Стою, молчу. Тоже практически заиндевел в короткой одежонке и в бушлате, всего с одной оставшейся на месте пуговицей. Только чую, что неспроста всё это. Была команда «смирно», и её никто не отменял. Явно какая-то подстава намечается. Тут, смотрю, они в порядке вещей.

Так и есть! Невесть откуда появившийся инструктор замер перед нами и секунд тридцать подождал, пока все обратят на него внимание. Потом он прошёлся вдоль строя.

— Ты, ты, ты и ты! — ткнул он дубинкой в грудь нескольким претендентам, не пропустив и меня. — Три шага вперёд!

Как только мы исполнили его приказ, он обратился к остальным.

— Кто разрешил вам нарушить команду «смирно»? Не переносите лёгкий холодок? Какие-то жалкие минус семь градусов? В местах, где бывают спасатели, и под сорок морозы приходится переносить с потной спиной и в раздолбанной броне без подогрева. Значит, будем тренироваться… Скинуть всю одежду до пояса!