— Успела! Фух, успела, — переводя дыхание, выпалила она. — Вот, возьмите.

— И что это? — я забрал тетрадь и открыл первую страницу. Там находился рисунок карандашом, на котором (скорее всего) я расправлялся с охранниками в шахте. — Довольно неплохо. Очень даже неплохо. Благодарю.

— Я передам вашу благодарность автору, — женщина села на скамью и опустила голову в тщетных попытках отдышаться.

— И кто же он? — я быстренько пролистал и обнаружил ещё дюжину качественных рисунков, описывающих весь наш побег. — Не могу не отметить, что художник чрезвычайно талантлив. А если учесть, сколько дней ему понадобилось на сие творение, ещё и чертовски продуктивен.

— Их нарисовал Семён, — ошарашила медсестра. — Он и правда очень талантлив. С шести лет уже начал зарабатывать первые копейки на жизнь рисунками. Это же надо умудриться в таком юном возрасте выжить на улице… Немыслимо.

— Вот оно как, — я знал, что Семён сирота, но не думал, что он избежал участи оказаться в детском доме и жил всё это время на улице. — У вас нет ручки?

— Пожалуйста, — она достала из переднего кармана карандаш с погрызанным ластиком.

— Будьте так добры, передайте Семёну вот эту записку, — я вырвал чистый лист и написал номер своего телефона. — Как поправится, пусть позвонит. Негоже такому таланту жить на улице. Думаю, мне по силам его куда-нибудь пристроить.

— Ну что там⁈ — негодовал Леонид, опуская стекло.

— Иду-иду, — я вложил лист в руку женщины и получил одобрительный кивок.

— Обязательно передам! — крикнула мне вслед пожилая медсестра. — Обязательно!

— Что это? — Леонид указал на тетрадь, когда я сел в машину.

— Подарок, — я дал ему посмотреть и в двух словах рассказал об авторе. — Как-то так.

— Талант растёт! — воскликнул он и, как мне показалось, на пару мгновение даже забыл о своих бедах. — Если в десять лет такое может, а что будет дальше?

— Можем ехать, — мне пришлось ответить на немой взгляд водителя.

— Да-да! Едем! — поддержал Леонид.

— Как прикажете, Ваше Сиятельство, — Борис дотронулся до подрулевых лепестков, и машина тронулась. Практически бесшумно.

Я никогда не воспринимал электрички всерьёз, особенно с нашим-то количеством зарядных станций. А здесь это неотъемлемая часть бытия. Даже забавно, что местные с лошадей пересели сразу на электрички. Но зато воздух заметно чище. Конечно, не сибирские леса, но дышать можно полной грудью.

А пока мы ехали в это «Бюро», я всячески подводил Леонида к тому, чтобы он взял Семёна на поруки. Им обоим это будет выгодно. Мальчик получит крышу над головой, а немолодой граф обретёт возможность воспитать второго сына. И если добавить в уравнение непутёвую дочь, то мальчик становился чуть ли не единственным лучиком надежды для Леонида.

В принципе он был не против, однако ситуация с незаконным наследованием печалила его так сильно, что он не мог принимать взвешенных решений и откладывал всё на потом. Но давить я и не собирался. Просто вкинул мысль, а когда всё наладиться, закреплю результат.

Дорога до Бюро была неблизкой, и примерно на полпути Леонид ушёл в себя, уставившись в окно. Я же решил более внимательно пролистать рисунки юного гения.

И надо же! В самом конце обнаружил затёртый лист с характерными отпечатками удалённых букв.

Как бы Семён ни пытался стереть послание, бумага успела деформироваться, и при должной сноровке текст можно было прочитать. Мальчик хотел выразить благодарность за спасение и признаться, что я стал для него примером. Обычный тракторист смог возглавить восстание рабов и «отпинал» ненавистных поляков.

И вот что теперь делать? Если Семён узнает правду, то его воздушный замок рухнет. Возможно, в таком случае мальчик потеряет новообретённый стимул к саморазвитию. Но с другой стороны, сколько было неопытных юнцов, возомнивших себя супергероями?

Нет, я не готов взять на себя ответственность за потенциально безрассудные поступки этого и без того побитого жизнью парнишки. Горькая правда лучше сладкой лжи. Обычный тракторист ни при каких раскладах не смог бы организовать успешный бунт. Повести всех на смерть — возможно, но не более.

И хоть удачу никогда не стоит списывать со счетов, всё-таки на долгой дистанции роляют опыт и навыки. Поэтому лучше расскажу ему правду и помогу выбрать иной путь, без крови, убийств и всего, с чем не должен сталкиваться обычный человек.

Для таких вещей придумали специально обученных людей, так пусть они этим и занимаются.

— Подъезжаем, Ваша Светлость! — сообщил Борис и свернул в переулок. Мы объехали пятнадцатиэтажное здание сзади и попали на подземную парковку. — Мне пойти с вами?

— Нет, останься, — отмахнулся Леонид, выползая из удобного кресла.

— А я, пожалуй, присоединюсь, если ты не против. Думаю, лишняя голова в таких делах не помешает, — я вышел и по привычке осмотрелся, приметив все потенциальные пути к отступлению. Хоть мы и вернулись в Россию, но кто знает, чем всё закончится? — Надеюсь, мы быстро всё уладим, а то живот уже урчит.

— Я тоже на это надеюсь, — с нескрываемым скептицизмом ответил Леонид. — Главное, чтобы нас сразу же не отшили.

— Этого не будет. Уверяю, — я шёл чуть позади.

Мы направились к особому терминалу, стоявшему перед лифтом. Других людей здесь нет, а вот машин было в достатке. Причём одна роскошнее другой. Если верить надписям, то это был персональный вход только для аристократов. Чернь, вроде меня, просто так внутрь бы не пустили.

Леонид подошёл к устройству и слегка наклонился, чтобы оно смогло считать его лицо. Футуристичные лазеры пробежались по уставшей физиономии моего компаньона, а на экране появилась полноценная модель с мельчайшими деталями. Видны были даже следы от угрей, мучивших графа ещё в детстве.

Система успешно опознала его, и двери лифта открылись. Меня процедура проверки миновала. Видимо, аристократы частенько приходили со своими подручными, и дабы не отнимать время у господ, вся ответственность за поведение слуг ложилась на плечи хозяина.

Мы доехали до четвёртого этажа и попали в просторное фойе с круглыми колоннами и здоровенной хрустальной люстрой в форме солнца. Здесь уже жизнь бурлила не хуже какого-нибудь МФЦ. Фактически Бюро занималось практическим всем, что хоть как-то было связано с дворянами. Можно сказать, что это и был МФЦ для богатых.

Вместо талончиков и очередей, здесь удобные диваны, напитки и персональный консультант. Мы словно оказались в ресторане: заняли свободное место, выпили по кружке травяного чая и закусили удивительно вкусными пряниками.

Без понятия, что в них такое добавляют, но я сожрал целых семь штук. Может быть, просто был слишком сильно голодным…

Но, как бы там ни было, примерно через десять минут к нам подошла приятная на вид девушка и услужливым голосом поинтересовалась, по какому поводу мы пожаловали. Леонид подробно описал свою ситуацию, трижды обозвав дочь цыганской прошмандовкой. А затем нас повели на девятый этаж к человеку, отвечавшему за регистрацию права наследования.

Что ни говори, но к аристократам в этом мире было совершенно иное отношение, нежели к простым смертным. У Леонида по понятным причинам отсутствовал родовой перстень, но система считала его лицо и передала все данные на планшет провожатой.

Меня, судя по всему, она сочла водителем или в лучшем случае помощником, ибо внешне мы с графом не были похожи.

В кабинете нас ждал не только специалист, но и его помощница, работающая за компьютером. За роскошным столом из чёрного дерева сидел щуплый мужчина в очках, встретивший нас оценивающим взглядом. Его светленькая и молодая секретарша даже не повернулась — она увлечённо что-то печатала, позабыв про всё на свете.

— Добрый день, Ваше Сиятельство, — скрипучим голосом начал бюрократ. Затем он встал и протянул руку. — Афанасий Александрович, главный специалист по урегулированию вопросов наследования.

— Вам уже передали информацию? — Леонид уселся в кресло как у себя дома. А мне пришлось сидеть на диване, ибо второго кресла не нашлось.