Охранники выводят нас на арену через большие двойные двери. Музыка гремит, свет приглушен, но все равно достаточно ярко, чтобы разглядеть тысячи людей, занимающих пространство, поющих и скандирующих.

Мы продолжаем идти и идти; ринг становится все ближе и ближе, когда мы достигаем пустого первого ряда всего в нескольких метрах от ринга. Он жестом приглашает нас садиться, сам кивает и говорит в наушник, пожелав нам приятного вечера небрежным тоном и уходит прочь.

Я полагаю, что ряд суровых судей сидит в следующем первом ряду справа от меня. Как только моя задница касается сиденья, молодая девушка в черно-белых шортах и укороченном топе с фальшивой улыбкой передает мне и Мэдди по бокалу с пузырьками и улетает.

Я смотрю налево, когда Мэдди быстро закрывает свой телефон и засовывает его прямо в сумку, ее глаза широко распахнуты, когда она следит, смотрю ли я.

— Все в порядке, Мэдс?

Она ерзает на стуле, избегая меня. Что, черт возьми, заставляет ее вести себя так странно?

— Я просто отвечал на сообщение. Ничего особенного.

— Ну, это не похоже ни на что. Ты выглядишь так, словно у тебя вот-вот лопнет кровеносный сосуд.

Свет гаснет до черноты, когда музыка разносится по арене, посылая мурашки по моему телу. Загораются синие прожекторы. Экран заполнен изображением Люка, его лицо закрыто синей мантией, голова опущена, когда он входит. Еще одна боевая машина, он настроен серьезно. Я не могу оторвать глаз от мужчины, идущего прямо за ним. Мой чемпион. Его лицо непроницаемо, он выглядит абсолютно съедобно в черном смокинге, его темные глаза пронизывают экран. Он следует за Люком к рингу, окруженный волной охранников в черных костюмах.

Он уверенно шагает по дорожке. Он сильно хлопает Люка по спине и втягивает его голову в плечо, наклоняясь и что-то шепча. Люк кивает и продолжает подниматься на ринг с Грейсоном. После того, как противник Люка уходит, огни становятся ярче, и толпа затихает, когда они представляют бойцов. Атмосфера наэлектризована. Я сижу на краешке стула, предвкушая начало драки.

К 7-му раунду Люк берет верх. Это ясно даже мне. Его противник выглядит неряшливо. Крики Келлера и Грейсона разносятся по арене. Его противник стоит на шатких ногах, не сумев нанести ни одного из своих слабых ударов. Серьезно, я могла бы заставить этого парня попотеть.

Я понятия не имею о боксе, но я видела бокс Келлера, так что знаю, как это должно выглядеть. Его противник прижимается спиной к канатам, нанося слабый удар корпусом в туловище Люка, который открывает его только для правого апперкота, отправляющего его в полет. Это почти в замедленной съемке, когда его лицо искажается, а из брови брызжет кровь, когда он падает на пол. Толпа взрывается, и мы с Мэдди вскакиваем со своих мест, возбужденно визжа. Судья считает до восьми, но не встает. Люк поднимает свою перчатку в знак победы, когда Келлер и Грейсон перепрыгивают через скакалку и бегут, чтобы посадить Люка себе на плечи. Их лица сияют от гордости, как будто они наблюдали, как их ребенок уходит в свой первый школьный день.

Глаза Келлера встречаются с моими и не отрываются, когда его губы растягиваются в ухмылке. Он подносит свободную руку к губам и посылает мне воздушный поцелуй, подмигивая, отчего у меня по спине пробегает дрожь. Я сжимаю ноги вместе в попытке унять боль.

Может, это и не бой Келлера, но весь зал в восторге от него. Он ходит по рингу так, словно это его собственность. Его естественная среда обитания. Все взгляды устремлены на него. Я их не виню; он прекрасно выглядит сегодня вечером.

Он ныряет под красные канаты и спрыгивает с ринга, в его поведении сквозит решимость, когда он смотрит на меня. Камеры следят за каждым его движением, пока его прикрытые глаза заполняют экраны по всей комнате. Он крадется прямо ко мне. Комната наполнена болтовней, но в этот момент все, на чем я могу сосредоточиться, — это то, что он приближается ко мне. От предвкушения у меня почти текут слюнки, когда он подходит ко мне.

— Ты выглядишь чертовски потрясающе, детка, — хрипло произносит он, опускаясь на корточки до моего уровня.

— Ты и сам неплохо выглядишь, Чемпион, — говорю я, покусывая нижнюю губу.

Прежде чем я успеваю опомниться, его руки сжимают обе мои щеки, когда он припадает своим ртом к моему с чистым голодом и желанием. Я закрываю глаза и погружаюсь в поцелуй, забывая, где мы находимся, и о том факте, что наш PG страстный поцелуй транслируют на экранах.

— Боже, я ждал, кажется, гребаные часы, чтобы сделать это, — стонет он.

— Келлер, что с камерами? Все пялятся на нас, — говорю я, неловко ерзая на своем стуле. Это его мир, а не мой.

Келлер поворачивается к одной из камер, направленных на нас сбоку от ринга, и подмигивает, прежде чем снова обратить свое внимание на меня. Снова завладевая моими губами, он выставляет средний палец за спину, направляя его в камеру. Я улыбаюсь ему в губы. Я думаю, он уловил смысл послания, поскольку, когда я снова смотрю на большой экран над рингом, там снова показывают Люка и его празднование.

— Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты моя, детка. Но как только они заставят тебя почувствовать себя неловко, просто скажи мне, и я скоро заставлю их отвалить нахуй, хорошо? Это один из самых дерьмовых аспектов моей жизни. Я стараюсь держать этих стервятников-хуесосов и их камеры подальше от моего лица, насколько это возможно. — он говорит это с искренностью в голосе. Я никогда не сомневаюсь в угрозах Келлера. Вероятно, поэтому о нем так мало информации в Интернете. Они, вероятно, чертовски боятся столкнуться с его плохой стороной. Черт возьми, я бы не позавидовал человеку, находящемуся на другом конце его гнева.

— Честно говоря, все в порядке, Чемпион. Я просто не хочу привлекать к тебе еще больше нежелательного внимания.

Я совершенно забываю, что Мэдди сидит рядом со мной, когда Келлер мягко улыбается ей и кивает. Я наблюдаю, как она одаривает его одной из своих фирменных натянутых улыбок "Отвали, нахуй" и снова обращает свое внимание на ринг. Что, черт возьми, он такого сделал, что разозлил ее?

Нахмурив брови, я снова обращаю внимание на Келлера. — Понятия не имею, — шепчу я, и он просто кивает.

— Мне нужно срочно вернуться с Люком и Грейсоном. Никуда не уходи, мы встретим тебя здесь и вернемся все вместе.

— По-моему, звучит неплохо, Чемпион, — промурлыкала я и быстро чмокаю его в губы. Он поворачивается, чтобы уйти.

— Не заставляй меня ждать слишком долго, — кричу я достаточно громко, чтобы привлечь его внимание, и покачиваю бровями. О, он знает. Усмехнувшись, он качает головой и трусцой возвращается на ринг.

— Мэдди, не хочешь объяснить, какого черта это было? — строго спрашиваю я, начиная терять терпение. После того сообщения она стала вести себя странно.

Она вздыхает, достает телефон из серебристого клатча и открывает статью, осторожно глядя на меня.

— Си, я не хотел портить тебе вечер. Я подумал, может быть, это недоразумение или старый образ. Но на нем тот же смокинг, та же дневная щетина и зачесанные назад волосы. Это было сделано сегодня вечером. Мне чертовски жаль. — печаль прокрадывается в ее голос, когда она мертвой хваткой прижимает телефон к груди.

— Что было похищено сегодня вечером? Ты сожалеешь о чем? Господи, Мэдди, говори четко. Ты чуть не довводишь меня до панической атаки!

Я чувствую, как мое сердце трепещет в груди, ладони потеют. Если Мэдди так взвинчена, должно быть, что-то серьезно не так. Я больше не могу этого выносить. Я протягиваю руку и вырываю телефон из ее тисков.

Мои глаза сканируют экран, мой разум пытается не отставать от того, что я вижу. "Это та таинственная женщина, которая не пускает Келлера Руссо на рынок?" Это напечатано вверху страницы. Меня подташнивает. Дрожащими руками я продолжаю прокручивать статью вниз. На первой фотографии улыбающийся Келлер помогает сногсшибательной брюнетке выйти из машины. Ее длинные ухоженные пальцы обхватывают его предплечье, когда она поднимает голову и улыбается ему. Ее длинные, подтянутые ноги выставлены на всеобщее обозрение.