Мы все — дети из государственных школ и школ-интернатов. И хотя у нас разные национальности, у нас одинаковое шикарное воспитание в белых воротничках и с трастовыми фондами.

Снаружи — неглубокие, внутри — сломленные. Или, в случае некоторых, абсолютно полые.

Я — это некоторые. Некоторые — это я.

— Просто мы слышали, что с тобой недавно произошел несчастный случай, — начинает Джемма. Вечный посредник, угождающий людям с большой буквы Л.

— Я в порядке, — я беру ее стакан, но она плавно убирает его в сторону.

— Джемма сказала, что ты потеряла память, — замечает Радж, будущий политик.

— Всего два года. Это ничего не меняет.

— Мы больше не вращаемся в одних и тех же кругах, — прямо говорит Ахмед, высокий мужчина с оливковой кожей и темными волосами на лице, который, откинувшись на спинку стула, курит кальян.

— Мед! — ругает его Джемма.

— Что? — он выдыхает дым из кальяна через нос. — Никто из нас не хочет иметь дело с ее мужем-психопатом.

— Илай угрожал вам? — мой голос дрожит с каждым словом.

— Не совсем, — начинает Джемма.

— Он угрожал нашим семьям, инвестиционным фондам и будущему, если мы позволим тебе пить или употреблять вместе с нами, — говорит Радж.

— И он позаботился о том, чтобы у него были улики против всех нас, кроме хорошей девочки Джеммы, — Зи щелкает пальцами в сторону нашей подруги.

— Я убью его, — бормочу я себе под нос. — Это из-за него мы не общаемся уже несколько месяцев?

— Нет. Из-за тебя, — с горечью говорит Радж. — Видимо, теперь ты слишком крутая для нас.

— Я… так сказала?

— Недвусмысленно выражаясь.

— Да ладно. Вы же знаете, что я люблю вас, ребята, — я сделала паузу. — Подождите. А где Олли?

За столом повисает пугающая тишина, прежде чем Джемма улыбается.

— Он путешествует по Южной Америке.

Ахмед бормочет что-то себе под нос, но я не могу расслышать из-за хаоса и болтовни вокруг нас.

Я выдыхаю.

— Джем, ты помнишь ту ночь, когда мы ехали к Раджу домой после клуба? Два года назад? Перед выпускным?

— О, да, — она улыбается. — Зи и Сейлор облевали весь его персидский ковер, и он был в ярости.

— Я была там?

— Нет. Думаю, ты поехала домой.

— Что-то еще случилось?

Она нахмурилась.

— Что именно?

Авария.

Но я не озвучиваю это, потому что, похоже, все это было моим воображением. Последнее, что я помню, — это галлюцинация.

Меня охватывает паника. Если я потеряла счет времени тогда, а также во время соревнований в тот день, то когда еще подобное случалось?

Судя по тому, что подтвердила Джем, клуб и вечеринка после него действительно правда, но как насчет того, что случилось между ними? Если никаких происшествий не было, то что же произошло?

Я краду напиток с подноса проходящего мимо официанта, а затем говорю ему, чтобы он передал тому, кто его заказал, бутылку их лучшего ликера за мой счет.

Не успевает стекло коснуться моих губ, как грубая рука накрывает мою и незаметно вынимает бокал из пальцев.

Я чувствую его запах раньше, чем вижу, а когда поднимаю глаза, Илай смотрит на меня с тщательно скрываемой яростью. Его глаза блестят темно-серым светом, а черный костюм придает ему пугающий, зловещий вид.

— Ты ушла из поля моего зрения всего на минуту, а уже сеешь хаос, миссис Кинг.

Я встречаю его взгляд своим собственным.

— Все благодаря твоей удаче, мистер Кинг.

— Ава просто хотела сменить обстановку, — говорит Джемма медовым тоном. Она убирает волосы за ухо и хлопает ресницами. Любому с континента понятно, что она флиртует.

С мужем своей подруги.

Только на бумаге, но они же об этом не знают.

Да, Илай — отъявленный ублюдок, который не стоит моего внимания, не говоря уже о том огне, что горит у меня в груди, но это только потому, что она не уважает меня.

Джемма, хорошая девочка, у которой мораль лучше, чем у религиозных лидеров, не считает аморальным флиртовать с моим мужем у меня на глазах.

Если только она не знает, что все это одно большое притворство? Или он поощрял ее? Они занимались сексом?

Огонь загорается жарче и диче, чем вулкан, уничтоживший Помпеи.

Я мило улыбаюсь ей, а затем Илаю.

— Не надо говорить за меня, Джем. Мы с мужем прекрасно общаемся.

Он ухмыляется в ответ.

— Именно так. Поэтому вы должны ее отпустить, так как у нас сегодня важные дела.

— Правда? Должно быть, это вылетело у меня из головы, дорогой.

— Твоя забывчивость — одна из многих вещей, которые я обожаю в тебе, красавица.

Ублюдок.

— Ты первый, малыш, — воркую я фальшивым тоном. — Я буду идти прямо за тобой.

— Мы пойдем вместе, милая.

— О, ты не можешь дышать без меня, сладкий?

— Я умираю без тебя, — говорит он и предлагает мне руку, а когда я продолжаю смотреть, его немного грубый голос заглушает все остальные звуки. — Я настаиваю.

Я неохотно беру ее, но, когда встаю, отбираю у Джеммы стакан и подношу его к губам.

— Ты не хочешь этого делать, — его скрытый гнев лопается по швам.

— Или что? — я смотрю на него поверх ободка стакана.

Внезапно мне кажется, что мы единственные люди среди хаотичной, безликой толпы.

— Или ты заплатишь за это. Поставь бокал на место. Сейчас же.

Это надменный приказ. Он ожидает, что я упаду на колени перед Его Величеством, как Джемме не терпится сделать с тех пор, как он вошел в дверь, но, очевидно, в последнее время он не встречался с моими мозгами, работающими с перебоями.

Сохраняя зрительный контакт с дьяволом, я позволяю победной улыбке приподнять мои губы, когда одним махом выпиваю напиток.

Мартини.

Его глаза горят жарче, чем ликер, омывающий мое горло.

— Раз уж ты настаиваешь, — я позволяю стакану упасть на пол, разбившись вдребезги.

Ему это не нравится. Ни капельки не нравится. И на какую-то долю секунды я задумываюсь, стоит ли злить его, чтобы увидеть ледяной холод в его глазах. Обещание чего-то зловещего и ужасающего.

Я вскрикиваю, когда мир уходит у меня из-под ног.

Илай несет меня на руках, как невесту, и выходит за дверь, не обращая ни малейшего внимания на то, что все внимание приковано к нам.

— Опусти меня, — шиплю я.

— Закрой свой чертов рот, Ава.

Злость в его тоне заставляет меня замолчать.

Я определенно, абсолютно и без тени сомнения ударилась головой за то время, пока была замужем за этим человеком.

Иначе я бы не была так страшно взволнована обещанием опасности в его глазах.

Глава 8

Илай

— Отпусти меня, черт возьми!

Я не могу убить свою жену.

Но и запереть ее тоже не могу.

Эти мысли, как песнопение, бьются в моей голове. Как бы я ни гордился тем, что, столкнувшись с давлением, становлюсь ледышкой, одна женщина способна проделать дыру в моем хладнокровном выражении, опустошить мою черную душу и устроить гребаный бунт.

— Илай! — шепчет она, а затем улыбается камерам, мелькающим вспышками в нашем направлении.

Ее изящные руки обвивают мою шею, и, хотя она дарит миру свою ослепительную улыбку, она дергает за волосы на моем затылке, ногти впиваются в кожу с намерением причинить боль.

Я скрежещу зубами, а она ухмыляется.

— О, прости. Больно, сладкий?

— Не больше, чем то, как ты заплатишь за этот трюк, дорогая.

Ее глаза вспыхивают ярким, пьянящим и абсолютно хищным синим цветом. Мой любимый цвет, пока что.

— Опусти меня. Ты меня смущаешь.

— Не больше, чем твои попытки самой смутить себя, миссис Кинг.

Я подумываю о том, чтобы бросить ее на пассажирское сиденье, как мешок с картошкой, но лучше передумать и положить ее на место заботливо, как джентльмен, которым я не являюсь.

Но опять же, замешательство в ее глазах от моих неоднозначных поступков того стоит.