А сегодня Соболев и сам опять не отлипает. Это что-то значит? Или ровным счетом ничего?

– Тай… пошли в воду, – горячие пальцы обхватывают моё запястье и тянут на себя.

Этот жест, конечно, не остается незамеченным для девчонок, которые тут же открыто начинают переглядываться и закатывать глаза.

Решаю убить сразу двух зайцев. Вернее, четырёх.

Деловито поправляю купальник и киваю Ване, чтобы приблизился. Окидываю внимательным взглядом серо-голубую татуировку на плече и, игнорируя свою унылую тахикардию, шепчу ему на ухо:

– Аврору позови. Она уже весь «крейсер» искрутила, чтобы ты внимание обратил. Постреляете там «из пулемёта», Соболев.

Отодвинувшись, тоже ему подмигиваю. Злобно. Рассержено, как умею. И под оглушительный мужской хохот поднимаюсь с кожаного мата.

Поправив трусы, встряхиваю волосами. Если он думает, что ночью можно прижать к колонне меня, а сегодня лапать при мне других… и я буду это терпеть – он ошибается.

Прикусываю губу от обиды.

О том, что саму меня ждет Роберт, помалкиваю. В конце концов, у нас с ним не было ничего серьезного. Пара поцелуев в машине. Роб ни какой-нибудь варвар, чтобы прижимать меня к первым попавшимся поверхностям. И уж точно не пулемёт.

Спустившись, отправляюсь в туалет. Кожу действительно начинает неприятно покалывать и она покрасневшая. Решаю срочно отыскать в вещах, сброшенных на диванчики, рубашку. А едва открываю дверь, снова сталкиваюсь с Ваней. Не глядя ему в глаза, пытаюсь сдвинуть с места, но он снова скалой прикидывается. Такой же могучей, как те что вокруг.

– Я с ней не спал, – произносит он тихо.

– Соболезную…

– Не спал. И вообще, ни с кем…

– Тем более, соболезную, – усмехаюсь.

– Эй… я имею в виду здесь… в отеле, – возмущается он, прижимаясь ко мне разгоряченным торсом.

Если обычно его тело кажется кипящим, то сейчас вообще бурлит огнём. И меня заставляет гореть… Мужские пальцы жадно стискивают талию.

– Мне все равно, Вань.

Бьюсь об заклад, мы оба понимаем насколько то, что я говорю – неправда.

Пытаюсь вырваться, но Соболев только скучающе наблюдает за моими жалкими потугами и морщится:

– Уймись, Малифисента.

– Малифисента?..

– Ага, злобная фея-королева, драконившая Аврору, – весело произносит, жарко целуя меня в щеку.

– Да иди ты, – вспыхиваю, всё же вырываясь и незамедлительно продвигаясь наверх.

Сразу возле лестницы сталкиваюсь с Юрой, который возбужденно делится эмоциями от погружения со всеми присутствующими.

– А вы чего здесь скучаете-то, как пенсионеры? – громко спрашивает Костик, подступая ко мне сзади. – А ну быстро в воду.

Прохладная ладонь мягко бьёт меня по спине, и я, черт возьми, теряю равновесие. Падая, истошно кричу и ищу глазами единственное своё спасение – Соболева. Последнее, что вижу – то, как грубо Ваня отталкивает парня и, скинув телефон из кармана шорт, не задумываясь ныряет в бездну прямо за мной.

Такая прекрасная, лазурного цвета вода изнутри черная…

Черная, холодная и страшная.

От испуга теряю первые секунды, самые важные для спасения. Камнем отправляюсь ко дну, а когда инстинкт самосохранения просыпается, оказывается уже поздно. Толща воды над головой слишком плотная.

Света всё меньше, как и сил.

Пытаюсь выбраться, беспорядочно перебирая руками и ногами. Воздуха в легких все меньше, в голове шум, легкие сокращаются, требуя воздуха.

Требуя жить.

Паника внутри купирует остатки здравого смысла, и я сдаюсь. Сдаюсь именно в тот момент, когда приходит помощь – сильные руки, метр за метром вытягивающие моё тело на поверхность.

Глазам становится всё ярче. Вцепляюсь мертвой хваткой в Соболева.

– Тая, – орет он, когда мы оба выплываем. – Ты меня зарежешь своими ногтями, полегче.

Пытаюсь вдохнуть, но не получается. Закашливаюсь до поступающей тошноты, но хватку не ослабляю. Зацепляюсь за тело Соболева ещё и ногами, стараюсь не повредить кожу на плечах.

– Ну пиздец, – ругается он, пытаясь плыть в сторону яхты.

Пока забираюсь, больно ударяюсь рукой об настил. Вскрикиваю.

– Всё нормально?

– Да, – хриплю в ответ. Юра с Костей помогают нам окончательно выбраться из воды. Последний повторяет одно и то же, извиняется, но Соболев молчит, и я помалкиваю. Девчонок вообще не замечаю, не до того. А потом и вовсе отключаюсь.

Видимо, так срабатывает психика. Очухиваюсь от легких пощечин.

– Ну, ты чего? Испугалась, Тай? – спрашивает Ваня, нависая сверху. – В воде ведь молодцом держалась. А сейчас что расклеилась?

Быстро окидываю взглядом узкую каюту и слабо пытаюсь от него отодвинуться. Соболев горячий как печка, а мне будто снова воздуха не хватает, как там, на глубине. Черной и пожирающей. Я теперь это чувство никогда не забуду. Будто всё. Конец.

– Я… плавать не умею, Вань, – отзываюсь всхлипывая.

Светлые брови недоверчиво приподнимаются.

– Да ладно? А ты об этом кому-нибудь говорила?

– Этим твоим, ханты-мансийским…

Зло киваю наверх и потираю ушибленную ладонь. Больше, конечно, обидно, чем больно. Ещё раз пытаюсь отодвинуться от него, но на этот раз сильные руки спасителя легко отпускают и заботливо укрывают моё дрожащее тело пледом.

– Побудь здесь, – бормочет Соболев, отворяя дверь. – Я сейчас вернусь.

Судорожно плачу, когда он выходит. Заслонив рукой рот, снова и снова забираю в легкие душный воздух.

Дышать – оказывается, как это много. Как это важно. Жизненно необходимо.

Боже. Все могло закончиться печально…

– Рыдаешь? – спрашивает Ваня, заглядывая в каюту. – Принес твои вещи, Тая.

– Спасибо, – быстро вытираю слезы и забираю рюкзак с шортами и рубашкой.

– Подумал, вдруг захочешь позвонить родителям?.. Здесь есть связь, можешь взять мой телефон.

– Нет, – легко машу рукой, кутаясь в плед. – Не хочу.

– Как знаешь. Думал, девочки всё время хотят, чтобы их пожалели. Сонька такая. И Машка тоже.

– Ну вот… я не такая, – отворачиваюсь.

Соболев тяжело вздыхает. Переминается с ноги на ногу, а потом просит:

– Ну-ну… Подвинься, Королева.

Послушно освобождаю место и чувствую, что Ваня усаживается рядом.

– Хочешь, я тебя пожалею? – спрашивает тихо.

Снова ком к горлу подступает.

– А ты умеешь, Вань? – не сдерживаюсь.

– Есть такой опыт…

У него ведь две сестры. Сам говорил.

– Тогда можно, – вздыхаю.

– Ну… иди сюда, – зовет, разводя широко руки.

Привстаю, скидываю ноги на пол и опускаюсь на твердую грудь. Ваня окольцовывает мои плечи и словно дышать перестает. Замираем оба.

– Как так получилось, что плавать не умеешь? – звучит в тишине. – Это ведь как езда на велосипеде – база.

– А я и на велосипеде не умею, – дую губы.

– Пиздец… А ролики знаешь че такое?

– Видеоролики? – давлю смешок.

– У тебя вообще детство было? – он дальше допытывается.

Умиротворенно вздыхаю. К такому Ване – немного язвительному и дерзкому, я привыкла больше, чем к «старшему брату».

– Зато я много другого умею. Посуду мыть, лампочку там вставить, засор в раковине устранить, – перечисляю быстро. – В быту я просто незаменима…

– Ну ё-моё, – Соболев хрипло смеется. – Я запомню, Тая.

Его ладонь ласково поглаживает моё плечо, шорты снова морщатся в паху, а тело вот-вот сгорит от жара, который уже по традиции передается мне, заставляет поднять голову и сквозь пелену посмотреть в его глаза растерянным взглядом.

Под мерный звук раскачивающейся на волнах яхты, мужские губы набрасываются на мои, а горячие пальцы стискивают подбородок. Приоткрываю рот, встречая напористый язык, и болезненно стону, когда нижнюю губу словно кипятком обжигает.

– Болит, да? – отклоняется Ваня.

Большим пальцем осторожно оглаживает место укуса. Внимательно изучает.

– Чуть-чуть.

– Блин. Прости.

Виноватый Соболев выглядит не менее мило, чем возбужденный. Снова укладываюсь ему на плечо, разглядываю широкий подбородок.