– Говорят, когда стемнеет, – ответил всезнающий Спирька.

– Так уже темно, – усмехнувшись, сказал Буслай.

– Ну, тогда не знаю, – вздохнув, вымолвил Спирька.

– Может быть скоро, вон бабы стол собирают, – сказал Игнат.

– Есть хочется. Мне после драки всегда есть почему-то хочется, – сказал Никита.

– Это ты так стресс снимаешь, – сказал ему Буслай.

– Нет у меня никакого стресса, – обиженно ответил Никита.

– А вы видели, как Годыня с тем здоровяком дрался. Мне казалось, что это великаны дерутся. Годыня его молотом, тот Годыню булавой огромной. Ежели бы не конники наши, я думаю, Годыня бы его победил, – наивно сказал Спирька.

– Да, Годыня у нас богатырь былинный, кулаком быка валит. Сильней его никого на всем белом свете нет, – сказал Никита.

– А Буслаю в бою равных людей нет. Я видел, как он этих варягов раскидывал. Рубил их, словно подсолнухи, – подлизываясь к Буслаю, сказал Спирька.

– Это да. Буслай у нас лучший, – подтвердил Никита.

– Ладно, хватит болтать. Вон, дружинные у огня собираются. Пошли, – сказал Добродей и поднялся с земли. Все последовали его примеру.

Сбыслав собрал всех у костра и предложил помянуть добрым словом погибших ополченцев. Бабы рыдали, оплакивая своих отцов и мужей. Поодаль от всех сидела девочка лет тринадцати и тихо плакала. Спирька увидел ее и подошел.

– Ты почему плачешь? – спросил Спирька и подсел к ней.

– Тятьку моего убили. Одна я осталась. Мамка прошлой зимой сгинула от хвори какой-то. Что теперь делать? – всхлипывая, ответила девочка.

– Меня Спирькой кличут, а тебя как? – спросил Спирька и подвинулся ближе.

– Настя, – ответила девочка, утирая слезы.

– Насть, а что родных у тебя нет? – спросил Спирька. Девочка помотала головой в стороны.

– За последнее время в нашей деревне много людей погибло. У меня тетку, сестру батюшки моего, убили разбойники и мужа ее, дядьку Агафона, – сказала Настя.

– Хочешь, я попрошу отца Евлампия, чтоб он тебя в острог взял? Он хороший, к нужде человеческой чуткий, – предложил Спирька.

– Хочу, – неожиданно для Спирьки сказала хлюпающая носом Настя.

– Я поговорю с ним. А еще Буслаю скажу, чтоб он слово замолвил. Его в остроге уважают сильно, – вымолвил Спирька.

– А кто из них Буслай? – поинтересовалась уже переставшая плакать Настя.

– Вон тот, с косой сбоку. Ну, у которого шрам на щеке, – сказал Спирька и протянул вперед руку.

– А, вижу, – кивнула Настя.

– Знаешь, какой он воин. Он один десяток победить сможет, а то и больше, – восхищенно выпалил Спирька.

– Сильный мужчина, – ответила Настя, пристально рассматривая богатыря.

– Пойдем к нему. Я тебя с ним познакомлю, – предложил Спирька.

– А можно? – спросила Настя.

– А почему нет-то? Он что зверь лесной что ли? – удивленно проговорил Спирька, взял Настю за руку и повел к костру. Они подошли к Буслаю. Настя завороженно посмотрела на дружинника.

– Буслай, это Настя, у нее батюшку сегодня убили, – представил Настю Спирька, а Настя вытерла выступившую на щеке слезу.

– Бедняжка, – пожалел Буслай девочку и провел ладонью по ее белокурой голове.

– Буслай, она теперь сирота. Может быть, ты поговоришь с отцом Евлампием, чтоб ее к нам в острог взяли? У нее нет никого, а там я буду о ней заботиться, – по-взрослому сказал Спирька. Буслай нежно посмотрел на подростков.

– Конечно, замолвлю слово. Отец Евлампий благочестив и богоугоден. Я думаю, он поймет и приютит сироту, – мудро сказал Буслай.

– Спасибо, – прошептала Настя.

– Вон, идите, покушайте. Спирька, накорми девочку, а то вон она дрожит вся, – сказал Буслай. Настя и Спирька пошли ближе к огню. А военные мужи окружили Сбыслава.

Совещались недолго. Было принято решение утром сняться с лагеря и двигаться всем к острогу, недалеко от которого разбить временный лагерь, пока существует опасность. С рассветом отряд Сбыслава и жители деревень пустились в дорогу.

За это время в остроге значимых событий не произошло. За исключением того, что Архип встал с постели и уже мог ходить. Зара поработала с ним на славу. Фирс попросил Платона и Калаша накопать ему песка и глины, чтобы в новом срубе положить печь. Фирс был хоть и без ноги, но мастер на все руки. Он умел класть печи, да так что своим мастерством прослыл на всю округу. Освоил ремесло гончара и делал чудные изделия, многие из которых его жена Фекла и дочь Софья расписывали причудливыми узорами. Многие вещи были даже переданы владыке Спиридону. Мотыль и уже идущий на поправку Жук колотили бочки. Отец Евлампий готовил обоз в Новгород. В остроге скопилось множество всякого ремесленного добра, кушаний, которые остались с зимы. Евлампий хотел выторговать немного серебра для острога да имел возможность воспользоваться случаем. Хотел просить Сбыслава, пока они находились в остроге, отпустить дружинников Добродея для сопровождения обоза. Короче, день прошел в заботах и суете, а к вечеру к острогу подошли Сбыслав, дружинники и многочисленная толпа крестьян. Их встретили восторженными криками. Сразу было решено разбивать лагерь на Солнечной поляне, находившейся в полуверсте от острога. Платон, Федор-плотник, Калаш, Егор и гусляр Зозуля были посланы отцом Евлампием в помощь крестьянам для постройки временного жилья. Дружинники вошли в острог. Даша, увидев живого и невредимого Буслая, выбежала из-за людей и кинулась ему на шею.

– Живой, живой, – шептала она ему на ухо, а по ее лицу текли слезы.

– Милая моя, что ж со мной случиться могло. Вот, как и обещал тебе, я жив и здоров. Пойдем хоть в сторонку отойдем, а то люди смотрят, – сказал Буслая, снимая руки Даши со своей сильной шеи.

– Ну и пусть смотрят, – сказала Даша, уже привыкшая к их отношениям. Она знала, что все об этом знают, и уже не чувствовала какого-либо смущения.

– Сходим на реку, ополоснуться с дороги хочу, – предложил Буслай.

– Пошли, – охотно согласилась Даша. И они пошли за ворота острога.

– Буслай, Буслай, – прокричал ему в след Спирька.

– Чего тебе? – спросил обернувшийся к Спирьке дружинник.

– Ты ж обещал мне. Ну, насчет Насти? – вопросительно сказал Спирька.

– А-а-а-а-а. Сейчас скажу. Подожди меня, милая, я сейчас. Это недолго, я Спирьке обещал с отцом Евлампием поговорить, – сказал Буслай и жестом подозвал к себе Настю и Спирьку. Они вошли в горницу отца Евлампия, которому Никита рассказывал о том, что произошло на реке.

– Никит, извини, можно мне с отцом Евлампием переговорить, дело у меня к нему важное, – обратился к Никите Буслай. Никита пожал плечами и вышел, а Буслай подошел к святому отцу.

– О чем просить, Буслаюшка, будешь? – спросил отец Евлампий.

– Да вот, тут дело какое. Никита тебе уж поведал о сече страшной на реке, много нашего люду полегло там. Но победу славную одержали мы. Бежал ворог, аж пятки сверкали. А главное теперь мужики знают, что и варяга бить можно. А дело такое у меня. Вот девочка сирота. Батюшка ее в сече погиб и не осталось у нее ни одной родимой кровиночки на этом свете. Приютить бы ее у нас в остроге, – с просящими нотками в голосе сказал Буслай.

– Отец Евлампий, дело богоугодное. Как в святом писании писано: «Не убойся, помоги ближнему своему», – произнес Спирька.

– Да, дело богоугодное. Пусть сиротинушка остается, – сказал отец Евлампий и перекрестился, а Спирька схватил Настю за руку и повел ее во двор. Бабка Авдотья, душа добрая, взяла Настю к себе.

– Внучкой мне будешь, – запричитала она.

– Буду, бабушка Авдотья, – ответила Настя, которой бабка Авдотья очень понравилась.

– Только Настеной я тебя звать буду, потому что есть у нас в остроге девушка с таким именем. Это чтоб не путали, – сказала бабка Авдотья и дала Насте кувшин с молоком и ломоть свежеиспеченного мягкого хлеба.

– Хорошо. Меня матушка так звала, – сказала в ответ Настя.

А тем временем Буслай и Даша спускались к реке. Она обняла его за талию и крепко прижалась.