― Не знаю, с какой гребаной горы ты свалился, парень, но я всегда считал тебя скользким типом. ― Когда Майло попытался обойти свой пикап, отец еще сделал один предупредительный выстрелил, вынуждая его замереть на месте с поднятыми руками. ― Еще раз попытаешься тронуть ее, я засуну тебе руки в задницу.

― Все, я ухожу, ― выпалил Майло. Его грудь ходила ходуном, когда он попятился к двери пикапа. ― Но, Джем, прошу тебя. На секунду откинь все предрассудки и обдумай все. Ты знаешь, что мне нет смысла тебе врать. ― Он запрыгнул на водительское сидение, захлопнув дверцу, а затем жестом показал, чтобы я набрала его, если что.

― О чем это он, черт возьми? ― поинтересовался отец, все еще держа машину Майло на мушке.

Я выдохнула и приоткрыла отцу хоть чуточку, но правды.

― Он просто подонок, который водил меня за нос.

Папа выстрелил вслед отъезжающему автомобилю, выбивая ему заднюю фару. Майло прибавил газу, и вскоре пикап уже мчался по дороге, ведущей вниз по склону.

― Что ж, надеюсь, засранец нарвется на штраф, прежде чем успеет посетить автосервис.

Отец рассмеялся, а затем похлопал меня по плечу и направился в дом.

Майло дал о себе знать только спустя пару дней, прислав сообщение на мой мобильник. В нем он сообщал, что меня ждет конверт в бакалейной лавке в пригороде. В той самой, которую посещали только те немногие обитатели Гленнинга, которые предпочитали избегать контакта с бетонными джунглями.

Я оставила сообщение без ответа, отложив телефон в сторону и попытавшись продолжить чтение книги. Это не приносило успокоения, поэтому я решила прибраться дома, протерев пыль, которую мой отец не замечал в упор или, по крайней мере, делал вид, что не замечает, а потом пропылесосив.

К вечеру я знатно пропотела, поэтому была вынуждена принять душ.

После я надела свое хлопковое платье персикового цвета, которое не носила со школы, и собрала волосы в простой хвост. Бросив взгляд в зеркало, я отметила, что заметно сдала в весе, а мой взгляд стал более выразительным на фоне выступающих скул.

Причина в недостатке питания, но в сложившемся хаосе мне сложно было заставить себя нормально поесть.

В отражении зеркала мой взгляд вновь зацепился на мобильнике.

Я пыталась внушить себе, что мне ничего не угрожает. Это мой дом, и сложно было даже вообразить, что все эти чудовищные вещи могут добраться до меня и здесь.

Я закрываю глаза и вспоминаю о красно-синих огнях полицейской машины, которая остановилась возле нашего дома. Коллега и друг моего отца, Билл, тогда сообщил о гибели моей матери, которая умерла всего в трех километрах от родных порогов.

Во мне снова проснулся ребенок.

Проглотив крик отчаяния, я схватила свой мобильник, сумочку и ключи, а затем сообщила отцу, что еду в город.

Несмотря на то, что время близилось к закрытию, в небольшом магазинчике было довольно многолюдно. Машины то и дело заезжали на стоянку, выложенную гравием.

Я припарковалась между пикапом и «жуком», прежде чем вылезти из автомобиля, смахивая пот со лба.

Солнце уже садилось, окрашивая небо в пурпурные и огненно-красные тона, но все еще было довольно жарко.

Хани, женщина, которая владела этой лавочкой вместе со своим супругом, расплылась в улыбке, как только увидела меня. Затем она полезла под кассу и извлекла оттуда белый конверт.

― Передай своему отцу, что за ним все еще должок ― ящик пива для моего Эрла.

Она не сводила с меня глаз, ожидая моей улыбки, прежде чем выпустить конверт из рук. Его невесомость в моей руке намекнула мне на содержимое. Там была информация, которая должна была подтолкнуть меня принять решение о дальнейших действиях.

Тоже не плохо.

Я схватила пачку жевательной резинки и бросила на прилавок пятидолларовую купюру.

― Обязательно передам. И спасибо.

― Тот парень, что принес этот конверт, твой парень? ― окликнула меня Хани, прежде чем я успела уйти.

В моей душе снова что-то екнуло, но я скрыла это за притворной улыбкой.

― Вовсе нет.

― Чертовски жаль, ― заявила Хани, но я лишь взмахнула рукой на прощание.

Как же по-идиотски признавать тот факт, что Майло никогда не был моим по-настоящему. Осознавать, что реальность заключается в одном ― весь последний год моей жизни был всего лишь фикцией и ни чем более.

Когда я уже было собиралась свернуть на дорогу, ведущую к дому, меня все же победило чувство голода, поэтому я взяла курс в противоположную сторону, к придорожному кафе.

Доедая второй чизбургер и глядя через пыльное лобовое на шоссе перед собой, я подумывала над тем, чтобы все же ответить Майло. Сообщить ему, что я забрала оставленный им конверт.

Что я все же не была ребенком.

Бросив скомканную бумажную обертку на пассажирское сидение, где и лежал тот самый конверт, я передумала и повернула ключ зажигания.

У меня не было сомнений, что Майло или кто-то из его дружков сами свяжутся с Хани.

Мысль о том, что моя жизнь может по-прежнему остаться такой же фальшивой и чертовски запутанной, как в последнее время, заставила меня с силой вцепиться в руль.

Сколько еще это продлится? Будет ли мой отец в безопасности, если я уйду? Как они вообще ему расскажут? И что насчет Хоуп, Джейса и мальчиков?

Им понадобилось столько времени, чтобы нагрести хоть какую-то информацию о Томасе, так смогут ли они вообще довести дело до конца? Что, если мне предстояло отсиживаться вечно?

Мои мысли вернулись к Томасу. Опасному, расчетливому, предельно осторожному Томасу.

Наверное, отсиживаться вечно все же лучше, чем умереть.

Кто знает, возможно, время, проведенное в изоляции, пойдет мне на пользу. Даст мне возможность понять, как начать жить заново.

Погруженная в свои мысли, я не заметила, как приблизилась к тому самому мосту, где должна была встретиться с Томасом. Сгущающиеся сумерки заставили меня включить дальний свет и… тут я закричала.

Знакомый мне черный автомобиль был припаркован поперек моста, блокируя выезд на дорогу за ним. Я со всех сил ударила по тормозам, шины засвистели, и я тут же дала задний ход в надежде развернуться, но тут же снова закричала.

Еще одна машина перекрыла мне пути отхода с другой стороны моста. Я даже не приметила, что за мной идет слежка.

Я оказалась в ловушке.

Паника внутри меня лишила меня возможности кричать, и я стремительно бросилась к бардачку, лихорадочно нащупывая в нем пистолет, который поместила туда три дня назад.

Как только он оказался в моей руке, я выпрямилась и прицелилась в человека, который уже открывал дверь моей машины. Высокий мужчина, от которого я могла уловить только силуэт, резким движением выбил оружие из моих рук, а затем одним махом вытащил меня на улицу, словно никак двух чизбургеров и картошки фри во мне и не было.

Умолять было бессмысленно, только действовать. И я извивалась, брыкалась, когда он подхватил меня под ребра и поднял с земли.

Тут я увидела Томаса, в его обычном костюме, который стоял, прислонившись к капоту своего авто, с выражением абсолютной беспричастности к происходящему, и это подстегнуло меня с новой силой. Мне удалось изогнуться так, чтобы ударить головой прямо в лицо похитителя.

Он закряхтел, выругался и отшвырнул меня в сторону. Я тут же, чуть не врезавшись попутно в машину Томаса, рванула через каменные глыбы у ручья в сторону леса.

Затем тишина.

Совсем ничего, кроме звука моих шагов, сопровождающихся похрустыванием ломающихся веток и шарканьем моих ног по камням, а также моего сбившегося дыхания. И я все дальше и дальше, погружающаяся в неизвестность.

Потом какой-то посторонний шорох.

Его голос протяжным эхом раздавался среди деревьев, словно в его власти было все время мира. Словно он намеренно шел медленно, лениво двигаясь за мной по пятам, абсолютно не заботясь о том, что может потерять мой след.