— Суть не меняется, — сказал Томас, а затем проследил за моим взглядом. — Она увлечена игрой на айпаде, кондиционер работает, так что с ней все в порядке.

Я закашлялась, сдерживая смех, который так и норовил вырваться наружу.

— Тогда ладно.

Скользнув взглядом по его отглаженному костюму и презентабельной рубашке, я решилась задать один из тех вопросов, что не давали мне покоя.

— А что с ее матерью?

Я была готова к негативной реакции, которая могла последовать за столь личным вопросом, но Томас лишь слегка повел бровью.

— Ты все-таки решила спросить.

— Я заметила, что она нигде не упоминается, — пробормотала я, — ни в школьной документации, ни где-то ещё.

Томас только единожды кивнул, но больше ни один его мускул не дрогнул.

Я скрестила пальцы, позволив своим глазам встретиться с его.

— Она мертва.

В его тоне, как и во взгляде, не было ни единой эмоции.

— Мне очень жаль, — все же выдавила из себя я.

Он склонил голову набок.

— Соболезнования излишни. Она была мерзкой женщиной.

Вот так поворот!

Невольно недоверчивый смешок сорвался с моих губ.

— Мне очень жаль, — повторила я, стараясь держать себя в руках. — Это просто…

— Это чистая правда.

— Она слегка шокирует.

Томас облизнул губы, и это привлекло мой взгляд. Его нижняя губа была слегка полнее верхней, но незначительно. И все же, вы должны оказаться на моем месте, чтобы понять, что заставило меня поспешить к водительской дверце моего автомобиля.

— Как бы там ни было, мне пора.

Я понятия не имела, чего он ждал на парковке, ведь занятия Лу-Лу закончились довольно давно. Возможно, он слегка припозднился забрать её из школы из-за работы. Лу-Лу помахала мне, когда я снова бросила взгляд в сторону их машины, и я ответила ей тем же.

— Желаю вам приятного вечера.

— Подожди. — В его тоне не было особой настойчивости, но все же чувствовался намек на приказ. — Мои текстовые сообщения.

Отвернувшись от него, я закрыла глаза, а затем медленно повернулась, стараясь вести себя как ни в чем не бывало, прикидываясь дурочкой.

— Ах да, кстати, о них…

— Не пиши мне.

Я и не собиралась этого делать, но его неожиданное требование побудило меня отреагировать.

— А что так?

— Просто поверь мне, если я говорю, что это был просчет с моей стороны. Я осознал, что следую неверным путем, поэтому не нужно пытаться связаться со мной.

Сама не понимая, почему, но я почувствовала себя слегка уязвленной и собиралась заявить, что и не думала этого делать. Но вновь встретившись с ним взглядом, поймала себя на мысли, что не в состоянии ничего сказать. Томас источал уверенность, порой даже чрезмерную, но под этой непробиваемой броней скрывалось что-то, чему я не могла доверять, что-то, что я боялась тревожить. Что бы это ни было.

— Не беспокойся об этом. — Я открыла дверцу, наблюдая за тем, как он идёт к своей машине. — Постой, ты так и не сказал мне, откуда у тебя мой номер?

— И никогда не скажу, — ответил он, запрыгивая в свой автомобиль.

Я собиралась сделать то же самое, когда он опустил стекло, повергая меня в шок своим заявлением.

— Когда ты разуешь глаза, Джемайма? Многие вещи далеко не те, чем они кажутся.

— Малышка, — промурлыкал Майлз мне на ухо, пока я готовила салат на нашей кухне, — я так скучал по тебе. Где ты пропадала вчера вечером?

Он стащил кусочек моркови, чмокнул меня в щеку и принялся жевать, опираясь бедром о столешницу.

— Я была у отца, — ответила я, заправляя салат.

Чавканье, несмотря на то, что он жевал с закрытым ртом, раздражало, как скрежет гвоздя по школьной доске. До мурашек.

— А куда ты ездил? — спросила я, прежде чем он успел поинтересоваться причинами моего визита домой.

Домой.

Забавно, что, даже прожив несколько месяцев под одной крышей с Майлзом, я называла домом старый отцовский дом.

— Меня вызвали на работу. Кто-то обнаружил у себя во дворе змею. Было глупо отказываться от пятисот баксов.

— Значит, змея? — Я схватила две тарелки и швырнула их на стол, прежде чем достать из духовки цыпленка.

— Ага.

Вероятно, Майлз станет ворчать, что не наестся этим, но я хотела цыпленка с салатом, и больше меня ничего не заботило.

Его глаза жадно исследовали мою фигуру, пока я накладывала нам по порции.

Когда все было готово, я закинула противень в раковину, взяла столовые приборы для себя и отправилась в гостиную, чтобы пообедать.

Майлз проследовал за мной спустя минуту, держа в одной руке огромный ломоть хлеба, а в другой — свой обед. Он устроился на втором кресле и закинул ноги на пуфик.

— Ты собираешься рассказать мне, что тебя так тревожит? — поинтересовался он, наконец, когда я почти закончила есть.

— Ты! — выпалила я неожиданно как для него, так и для себя.

Проигнорировав напряжение, отразившееся на его лице, и то, что он замер с ложкой на полпути, я взяла свою тарелку и отправилась на кухню. Майлз от греха подальше решил не тревожить меня расспросами, что, возможно, было не особо мудрым решением, так как это лишь усилил мое разочарование.

Я забросила тарелки и приборы в посудомоечную машину, чуть не порезавшись ножом, и просыпала часть отходов, выкидывая их в мусорное ведро.

Ну и черт бы с ним, пусть Майлз уберёт!

В эти минуты я едва могла разобраться, что тревожит меня сильнее: Майлз и его бесконечная ложь, или Томас и странные флюиды, исходящее от него.

Непонятным образом все это смешалось.

Я прошлепала по коридору, скидывая с себя платье, трусики и лифчик, затем включила душ и встала под прохладные струи воды, даже не замечая, как она постепенно становится горячее.

Я как раз втирала в волосы кондиционер, когда Майлз вошел в ванную. Он обнял меня за талию и притянул к себе, прижимая к мускулистой груди.

— Расскажи мне, — прошептал он, скользнув губами от плеча к уху.

— Не уверена, что хочу.

Я снова увильнула от разговора. Сомнения одолевали меня относительно того, нужен ли этот разговор. Я не знала, смогу ли справиться с открывшейся правдой, но и не понимала, справлюсь ли с разочарованием и подозрениями, порожденными моим неведением.

Майлз скользнул ладонями вверх по моему животу, обхватил грудь и начал раскачивать бёдрами, потираясь членом об мои ягодицы.

— А меня ты хочешь? — Он легко укусил меня за шею. Я зашипела, не столько от удовольствия, сколько от боли. — Позволь мне хорошенько трахнуть тебя.

Клубок нервов, который был слишком туго связан, распустился в одно мгновение, лишая меня самообладание. Я резко развернулась в объятиях и отшвырнула Майлза к стене, повергая его в шок.

— Кто такая Шелл?

Я наблюдала за его глазами, за тем, как расширяются его зрачки, несмотря на то, что в выражение лица еще читалось непонимание происходящего.

— Какого черта? Ты о ком?

— Я слышала ваш вчерашний разговор по телефону.

Впервые за долгое время я задалась вопросом, не смахиваю ли я на сумасшедшую, сдвинутую на почве ревности. Но если это поможет мне заглушить нарастающую тревогу, которая становилась все невыносимее с каждый днем, я была готова давать выход своему сумасшествию, чего бы мне это не стоило.

Майлз, казалось, прирос к кафельной стене, его взгляд устремился в пол, туда, где мутная от мыла вода плескалась у наших ног.

Лишь спустя минуту, когда бегущая вода заглушила звуки моего сердцебиения, он вновь взглянул на меня.

— Это моя сестра.

— Твоя сестра значит?

Он кивнул.

Я шагнула под воду, чтобы смыть кондиционер.

Я не сводила с Майлза глаз, пытаясь переварить его вопиющую ложь.

Это оказалось сложнее, чем я могла ожидать.

Поэтому я вытерлась насухо и вернулась в гостиную, оставив его ванной.