Ракоскорпион, чёрная адова каракатица, приказал долго жить, замерев и воняя.

Только нам с апостольшей от того особо легче не стало. Зазубренная коса ополовиненной клешни напоследок вошла девчонке между наплечным щитком и защитой шеи, вошла, ускорившись от падения хозяина, вошла, рассекая комбез, дополнительную защиту и плоть, вошла ровно нож в масло и развалила её пополам, точно приснопамятно-былинным баклановским ударом шашки с ртутью, залитой внутрь дола.

Кровь ударила фонтанами в несколько струй, обдала стены, скорпа, порванного Грега и меня. Такая же красная, как моя собственная, отчего их смешение никак не бросилось в глаза. Откуда взялось так много моей собственной? Тоже мне, задачка на наблюдательность с логикой. Зачем ракоскорпиону хвост?

Точно, чтобы добивать всё, что вне клешней с лапами и жвалами.

Вот, прямо жестокой насмешкой над булавками энтомологов и их коллекциями бабочко-мокриц, этот самый хвост напоследок проткнул меня кривым клювом кончика. И, вот зараза, этот самый шип на хвосте ещё и раскрылся, развалив грудь и брюшину.

И, значит, жить мне осталось…

Медблок:

Летальность кровопотери — 80%

Гемоспрей — 100%

Турникеты — 100%

ИПП — 100%

Летальность кровопотери — 80%

Сука, опять…

Умирать страшно. И больно.

Я-то знаю, да-да.

Я уже умирал.

Доброго воскресного дня, уважаемые и обожаемые. Спасибо, что добрались сюда, спасибо за вашу поддержку в течение последних полутора месяцев, начавшихся в середине мая со слов «Умирать страшно. И больно».

Эта книжка про Семь почти закончена. Где-то на неделю никаких выкладок, вычитка, добавления, всякие прочие ништяки и статус «Завершено».

Закончена ли история Семь? Нет, она не закончена.

Есть ли у меня что почитать для новых читателей? Да, в достаточном количестве.

Будет ли что-то кроме «Топора и дубины» дальше? Конечно.

Закроются ли какие-то незавершённые циклы? Обязательно.

До скорой встречи. Оставайтесь с нами, будет интересно.

Почему ничего не вижу?

Где я?

И…

— Не нервничай, Семь, не стоит. Всё хорошо, ты в надёжных руках, впереди много.

Самое цепляющее в ней при первой встрече — её голос. Он ниже, чем многим хотелось бы для женщины, он чуть хрипловат, и от этой хрипотцы по спине бенают мурашки, он глубокий и обещающий, а эти обещания, даже самые болезненные, голос оборачивает в фантик ядрёной сексуальности. Главное, конечно, не вестись, но у меня тотем, я, мать её, знаю всю суть хозяйки этого дьявольского голоска. И даже речевые обороты не удивляют, сказала «много», так, значит, тому и быть. А уж уточнения насчёт «много» последуют, к гадалке не ходи.

— Отличные показатели физиологических параметров, отличные данные анализов, отличная реакция на опасность раздражителя в виде меня. Я, Семь, всегда подозревала в тебе нечто иное, отличающее тебя от всех прочих бесов с бесовками. И по этой причине, Семь, ты наконец-то мой. Ты ничего не видишь из-за подавления сигнала и опущенной крышки капсулы. Но говорить ты можешь и если пообещаешь не дурить, открою.

— Обещаю.

— Ты просто умница, Семь. Добро пожаловать, дружок, искренне тебе рада.

Свет не ворвался внутрь, она знала — насколько восприимчивы глаза после Процедуры, свет мягонько прокрался в капсулу, чуть тронув веки, заставляя их открываться. Зажжужали приводы, капсула поднялась и зрительные нервы подтвердили решение слуховых — напротив, по своей привычке покачиваясь в кресле, сидела Клара Коралл.

Высокая, подтянутая, если не сказать, мол, тощая. Короткая стрижка, форма, сапожи, самая настоящая повязка на глаз из её коллекции. Эту, вот ведь, украшала крохотная морда какого-то боевого селезня. Интересно, кря-кря, почему утка?

Да-а-а, про её коллекцию наглазников ходят легенды, ведь сейчас, казалось бы, вырастить орган не так и сложно, если при бабле. Но! Клара Коралл, одна на сколько-то миллионов, если не миллиардов, имела жуткую аллергию на генном уровне, отторгающую попытки выращивания нового ока. Потому и смотрела на меня одним имевшимся, задорным, умным, ничего не выражающим глазом.

Клара, мать её, Коралл, возможно — хозяйка и командир самой эффективной чатсной армейки Федерации с Фронтиром. Армейки, не банды, не бригады, не ЧВК, а именно самой настоящей армейки и не иначе. И дело не в численности, уж поверьте.

— Семь, — Клара открыла портсигар, самый обычный серебряный портсигар без всяких цацек, достала сигаретку, вставила в мундштук, задымила и уставилась на меня, — Чтобы не было двусмысленности, объясню тебе всё с начала и до конца. Сейчас буду много-много говорить, ты слушать и делать выводы. И отвечать когда скажу. Хорошо?

Есть ли у меня вариант?

— Да.

— Тогда слушай и цени моё личное внимание к твоей особе. Только не зазнавайся, многие парни с девками имели такую вот беседу. Моя терция набирается по вашим интересам, по целям, имеющимся у каждой отдельно взятой личности, мясо без мыслей в башке набирают вербовщики, и, уж поверь, им хватает работы. Ты мне интересен, Семь, у тебя есть цель, а бес с целью это драгоценность. Мне известно о желании отыскать дорогу домой и, думаю, есть что предложить, от чего ты не откажешься и что заставит тебя работать на совесть.

Клара окуталась дымом, а её табак пах табаком, не синтетикой.

— Ты не любишь меня, считая меркантильной стервой, плюющей на обычных людей, нелюдей и имущество вроде тебя ради выполнения задачи. Ты прав, Семь, я на самом деле законченная сволота, пробы ставить негде и не сказать, что это заставляет меня переживать. Даже наоборот, делает приятно, даря само осознание факта такой оценки со стороны окружения.

Наше с тобой знакомство изрядно не задалось, и тут, возможно, моя вина. Тогда, ещё до твоегопервого десятка Процедур, ты закрывался сильнее, чем сейчас и мыслей о том, чтобы найти к тбе подход не имелось. То ли дело сейчас… Ну, говори.

— Я не отсюда.

— Ты не отсюда, — согласилась Клара Коралл, — не из этих координат, ни географических, ни временных. Ты плод очередного эксперимента каких-то высоколобых идиотов, не думающих о последствиях в виде попадания таких как ты к нам, точно слепого котёнка выкинули на улицу. Ну, ладно, не слепого, просто маленького. Но ты же выжил, Семь, выжил, смог стать хорошим бойцом и у тебя, думается мне, есть такая штука, запас удачи. Можешь смеяться над предрассудками, особенно когда они всплывают на Станции, болтающейся в парсеках от центра и висящей в ледяной пустоте космоса. Хочешь погоготать — да, пожалуйста, ничего страшного. Ну?

— Я побочный результат и вряд ли выйдет найти дорогу домой.

— Звучит очень весомо и верно, — согласилась Клара Коралл, — но вот какое дело — ты-то веришь в чудо, Семь, и это правильно. Когда люди подписали Основы, вера в чудеса не пропала и повела нас дальше, сделав доминирующим видом, сдерживаемым только Старыми расами и Основами, но именно вера в чудо заставила людей стремиться вне рамок, навязанных договором. И потому ты прав, нужно искать тех, кто пробует и у кого получается. И, как уже сказала, имеются намётки. Но всему своё время, и тратить что-то серьёзное на, пусть и крайне везучего, но всё же беса авансом — увольте. Да?

— Моё имущество?

— Всё тво остаётся твоим, Семь, — хмыкнула Клара Коралл, — не нужны мне твои креды на подставных счетах, твои связи с Синдикатом, ставки, бонусы и прочее. Я на обычной комиссии с охраны рудников Паломы заработаю куда больше, чем если начну трясти своих ребят по левым заработкам. Когда разрешу подключить канал — всё увидишь сам. И не доверяй Барри, он продажная гнида… Хотя, думаю, это ты и так понял. Заценил картинку, специально ради тебя сделала.

Боевой селезень подмигнул, лихо поправив шляпу. Кря-кря, Барри, жадная паскуда ты, трус несчастный.