Скоро уже все сообща крутились вокруг, решая проблему рваной и грязной рубахи. И постирать предлагали – было бы, конечно, где. Хорошо, если им вообще посчастливится встретить по пути источник воды, без которой табор и двух дней не переживёт. Тут же начали обсуждать и эту проблему, а заодно и считать, сколько бурдюков и прочих подходящих посудин есть, чтобы набирать воды впрок. Жаль, конечно, что пришлось бросить бочку, но кто ж знал, что они пойдут не через ущелье, где всегда из ручья можно напиться. Ответственность за поиск воды дружно приписали мужчинам, которые постоянно везде шляются, лишь бы дома не помогать.
За этими разговорами одна из женщин принялась зашивать дыры на рубахе, при этом она постоянно испуганно таращилась на бурые пятна, успевшие за день подсохнуть, и повязки под рубахой, пропитанные кровью (Ноа сменила утром платок на полоски ткани). Кира полностью сдалась и позволила с собой всё делать. Снимать рубаху её не просили (ещё чего), поэтому она расслабилась и привалилась здоровым боком к подруге, убрав руку так, чтобы швея могла делать своё нехитрое дело. Уставившись взглядом на трепетный огонь костра, она уже не слушала разговоры про то, сколько кровищи кому при родах пришлось видеть и проливать, про то, чем можно быстрее залечить кровотечение, какие травы и растения помогают, и растут ли они здесь в горах…
Вместе с этим в разговоры постоянно вносились жалобы детей, которые изнывали от усталости и хотели домой. Никто не знал, как доходчиво объяснить им, что дома больше нет и возвращаться некуда. Не менее уставшие матери из последних сил успокаивали их обещаниями, что скоро всё как-то обустроится, кормили наспех сваренными кашами и устраивали на ночлег. Даже подростки, которые обычно сторонятся родителей, считая себя достаточно самостоятельными, боялись после вчерашних событий отстраняться от них в чужой местности. Многие из них робко поглядывали на Киру, вокруг которой женщины заботливо суетились, словно она была тут королевой. Ворчать на этот счёт никто из них не решался, ибо вчера она уже открыто заявила свои права на роль главной – и никто из взрослых этого права у неё не оспорил. Наоборот – сам Ларс (а уж его подростки уважали до дрожи в коленках) открыто передал ей командование, когда они вчера лезли в гору. А по свежим слухам выходило, что ещё и завещал ей своё место перед смертью. Такие вот дела.
Динат, посидев за ужином со своими закадычными друзьями, пришёл навестить жену и детей. Те сразу же отхлынули от своей матери и облепили папулю. На радость Мине, которая облегчённо вздохнула. Посмотрев на «бабскую» суету у костра, Динат с соболезнованием посмотрел на Ноу. «С нами было спокойней, или?» – шутливо говорил его взгляд.
– Она что, спит? – ошарашенно спросила швея, заметив, что рука Киры обмякла.
Ноа не могла повернуться из-за лежавшей на плече головы подруги, поэтому только покосилась в сторону. Она тоже почувствовала, что Кира расслабилась и сильней привалилась к ней телом.
– Спит, – подтвердила она.
– Вот девка! Все галдят, а ей хоть бы хны.
– Уморилась, бедняжка, – посочувствовали ей женщины. – Ну оно и понятно, после вчерашнего.
– Тише вы! – шикнула Вара на всех. – Дайте ей отдохнуть! Она ради вас в драку вчера лезла…
Стоило только женщинам перейти на шёпот, как Кира открыла глаза и встрепенулась. Мутным взором посмотрев вокруг, она остановилась глазами на Ное, словно не узнавая её.
– Всё в порядке, – успокаивающе сказала та. – Спи, на вахте сегодня собаки. Тебе больше отдыха нужно.
Кира утёрла себе лицо рукой и устроилась поудобней на плече подруги. Собаки – это хорошо, с ними спокойней. Только набрав воздуха для зевка, как она уже вновь уснула.
– Чего она вскочила? – с недоумением тихо спросила Вара. – Мы же и так уже на шёпот перешли.
– Вот именно, – сказал Динат, который оказался свидетелем сцены. – Не шепчи и не хрусти, и она не проснётся.
– А почему? Откуда тебе знать? Ты же её на больше нашего знаешь!
– Откуда? – Динат усмехнулся и ответил с иронией в голосе, которую счёл дозволенной по отношению к старшей: – Из лесу. Оттуда. Смотри – спит ведь, хотя мы разговариваем. Главное, говорить спокойно, без лишнего шума. Видишь ли, когда ты шепчешь, она слышит во сне шипение змеи, а когда хрустишь, слышит, как зверь к ней подкрадывается по листьям. В лесу под открытым небом поживёшь, быстро научишься слышать во сне опасные шорохи и сразу просыпаться. Понятно?
– А почему не просыпается, когда разговаривают? Разве это не мешает?
– Потому что тогда она слышит, что рядом есть люди, которые следят за тем, чтобы к ним не подобрались звери. Мы все так спим, кто в лес ходит. Она и днём так дремала.
Для женщин это было неожиданным открытием.
– Что, правда? – спросила Вара Ноу, укладывая в голове простое объяснение.
Девушка зевнула и кивнула. Сама она так спать не умела, ибо выросла в селении, но подтвердить то, что Кира и днём на привалах постоянно сникала среди разговоров, она могла. И ей это действительно не мешало – если она просыпалась, то именно из-за разных звуков, как скатившихся под ногами камушков или рычания собак, которые заметили в горах зверя.
– Так ложись и ты тогда! – предложила Вара. – Тоже ведь устала. Сейчас мы одеяла вам подстелим…
Ноа отрицательно повертела головой.
– Она не будет спать лёжа. Только сидя. Так что мне тоже придётся так спать.
– Это тоже такая привычка? – спросила Вара Дината и, не дожидаясь его ответа, тут же обратилась к его жене, которая поджаривала на костре куски мяса, нанизанные на позаимствованный у мужа простенький стилет. – Мина, он что, дома сидя спит?
– Какое там… Только если я его выгоняю из комнаты, – полусерьёзно-полушутя ответила та, с аппетитом пробуя горячее мясо.
Динат посмеялся, по достоинству оценив юмор своей жены.
– Спать дома это одно дело, – объяснил он, – там стены вокруг, запертая дверь и крыша над головой. Там нечего бояться, кроме жены с веником (приятно отомстить). Когда мы её привели в город, она первые два дня кряду дрыхла. Спроси Аскара, он у неё перед дверьми сидел, соврать не даст.
Вара тут же оглянулась по сторонам, выискивая упомянутого товарища глазами. Про шорохи это было понятно, проснуться с пригревшейся под подолом змеёй никто не хотел (кстати, ведь в горах змеи тоже водятся!), но вот про двухдневный сон – это перегиб. Динату трудно было верить на слово тому, кто знал его ещё мальчишкой. Этот проказник умел бесстыже врать на ходу. «Тебе самое место между торгашами, как ты умеешь зубы заговаривать», – это частенько приходилось ему слышать не только от матери, но и от других женщин. Аскару верили. Он был в детстве хорошим мальчиком.
К сожалению, того не было видно поблизости, а Ноа только пожала плечами, не опровергая, но и не подтверждая сомнительной информации. Она познакомилась с Кирой ровно сутки назад, и про её появление в крепости знала не больше других. Так что, да – надо будет выспросить Аскара при удобном случае.
Перекинув ремень винтовки через голову Киры, Ноа осторожно вытащила её из-за спины и подсунула вместо этого шкуру. За прошедший день она успела уже понаблюдать за своей вожатой, в особенности за тем, как она обходится с оружием, и быстро выучила, что та предпочитала лишний раз проверить, не заряжена ли винтовка. Как её открывать рычажком, она видела и теперь впервые сама попробовала. Изучив пустой затвор и представив себе, как это приспособление работает, она вернула рычаг в прежнее положение. Тихий лязг металла, очевидно, не подходил под характеристику хруста и подозрительных звуков, поэтому Кира в этот раз не проснулась. Только тихо простонала во сне, когда её тело слегка ворочали.
Ноа немного поёрзала, вытянув уставшие ноги и устраиваясь так, чтобы и ей было относительно удобно, и Кира не свалилась на бок, потеряв свою опору. Про комфорт кровати или тюфяка сейчас можно было лишь мечтать. Главное – вообще поспать. Нет, даже не это. Наверное больше – уснуть без боязни, что ночью придётся вскакивать от поднятой тревоги. Главное – вообще проснуться. Те же обещания, что скоро как-то всё образумится, которыми матери кормили своих детей за ужином, теперь и взрослые говорили себе, устраиваясь на каменистой земле вокруг костерков. Когда табор доберётся до столицы, они все охотно поспят два дня кряду.
