– А мне вот кажется это ненормальным! – Устав сидеть, Ларс встал со вздохом с табурета и прошёл два шага к краю просторной террасы. – Нас прижали к стенке, но вот уже месяц, как всё стихло. Не нравится мне такое затишье! Зимой они не хотели лезть на рожон, но теперь-то уже и весна почти прошла. Это ненормально! У этих уродов что-то гадкое на уме.

Ларс прогладил бороду, словно успокаивая себя, опёрся на парапет и посмотрел вниз. Двумя этажами ниже у входа в здание сидел на чурбане дежурный и от скуки ковырял ножом в деревяшке. На улице было мало людей и никто не хотел его порадовать хотя бы пустым разговором. Дальше по улице, где на поляне среди застроек обычно гнездились приезжие торговцы в палатках, устраивая базар, было чуть веселее. Этой весной торговцев не было, ибо ни один не решился приехать в Сутемь, но и без них жители охотно собирались по удобному случаю на большом пятачке, чтобы посудачить о разном. Дети сновали туда-сюда, играя в разные игры: взбирались то на смотровую вышку, то на стог сена – чтобы с восторгом скатиться вниз. Гуси важно пощипывали свежую травку, куры копошились в разных углах. Мужчины после трудового дня тоже любили сбиваться по разным углам площади в кучки. Когда кто-то приходил в город, они сразу стекались к воротам в ожидании интересных новостей.

Бегло осмотрев площадь, Ларс направил свой взор дальше за крепостные стены – на пустошь, которая простиралась между крепостью и сплошной стеной леса в версте от неё. Слишком тихо всё это выглядело. Хоть бы какой медведь показался из-за дальних деревьев, чтобы немного скрасить горожанам скуку. Его наверняка даже прогонять бы не стали, а скорее попробовали прикормить ради общей потехи.

– Понятное дело, – ответил после некоторых раздумий Наиль, подхватив больную тему. – После того, как они разграбили деревни, люди боятся селиться в стороне. Западная дорога под угрозой, а как раз по ней и было больше всего движенья. Только через горы к нам ещё ходят гости, да и то с опаской. Мы как мыши – забились в свои норы от лисы.

Сделав свой ход, он ещё раз посмотрел на шахматную доску. Вроде неплохо у него в этот раз получалось. Даже, пожалуй, хорошо. Надо будет рискнуть и снять ладью с охраны короля и тоже бросить её на фронт. В этой партии ему удалось избежать плохо обдуманных ходов, и он уверенно теснил фигуры противника, пользуясь преимуществом того, что у него есть ферзь, а соперник своего лишился и, забаррикадировавшись за пешками и подстраховавшись остальными фигурами, медленно двигался вперёд в надежде провести хотя бы одну пешку в ферзя.

– Вот это и плохо! – заключил Ларс, стукнув кулаком по перилам. – На их месте я бы сейчас стягивал по ней все силы и спокойно расставлял их в округе.

Он повернулся к собеседнику и опёрся локтем о парапет, бросив короткий взгляд на шахматную доску с таким видом, который говорил, что он полностью потерял интерес к игре.

Наиль неопределённо пожал плечами.

– Мы сделали всё, что могли. Патруль ушёл сегодня утром. К вечеру, если им ничего не помешает, ребята доберутся до Сходки. Чтобы оттуда по-быстрому прочесать лес до западной дороги, понадобится ещё день. Потом ещё один на дорогу назад. Так что раньше трёх дней они не вернутся. Другой патруль должен со дня на день объявиться. Подождём, что за новости они принесут, там виднее будет. У них дорога тоже нелёгкая: день до гор на востоке, ещё один в окружную назад вдоль болот до южной тропы, пока опять не выйдут сюда.

Предводитель ничего не ответил. Он прекрасно знал маршруты патрулей – сам по ним ходил, когда становилось скучно заседать в крепости, – и Наиль объяснял их скорее для того, чтобы успокоить себя в том, что больше они действительно сделать не могли. Оба понимали, что в данной ситуации им ничего другого не оставалось, как томиться дальше в ожидании неприятностей. Пришлый народ, обосновавшиеся где-то на южной стороне реки Бурной, которая обозначала границу владений здешних общин, был крепостному гарнизону не по зубам.

Ларс задумчиво направил свои глаза в другую сторону – на северо-восток, где простиралась гористая местность, взлохмаченная хвойными лесами. За дальними вершинами в двух днях пути отсюда находился соседний город Мираканд, который считался столицей этого края. Выносливый скаут мог добраться до него бегом и к вечеру, если бы тронулся в путь на рассвете. Только оттуда можно было уповать на помощь.

Крепость Сутемь лежала в долине, окаймлённой с трёх сторон горами. Если любоваться её видом с самой высокой горы, то можно легко представить себе, что когда-то миллионы лет назад на этом месте был кратер огромного вулкана, который извергся с саморазрушительной силой, слив магму на юг. С той стороны долину разрезала река, которая полностью соответствовала своему имени – Бурная. Питаясь горными источниками далеко на востоке, она несла свои быстрые воды на запад. Не каждый зверь отваживался пересечь её вброд, и не каждый из тех, кто бросался в борьбу с шумными потоками и коварными водоворотами, доплывал до другого берега. Очевидно горная вода унаследовала скверный характер своих огнедышащих предков, заодно присвоив себе русло застывших потоков лавы.

Войску, решившему пойти войной на богатый и хорошо обустроенный Мираканд, в принципе ничего другого не оставалось, как маршировать на запад по южному берегу в поисках подходящего места для переправы. И это, пожалуй, была самая маленькая трудность на их пути. Чтобы добраться до столицы, предстояло выбрать одно из двух: либо обходить цепь высоких гор, за которым она находилась, удаляясь ещё дальше на северо-запад, – либо искать перевалы через горы. В первом случае войско было бы своевременно обнаружено, и город встретил бы неприятеля во всеоружии, а столичный гарнизон насчитывал с резервом до трёх тысяч хорошо обученных воинов. В случае осады он легко вырос бы за счёт стянувшихся жителей прилегающих деревень и простых горожан вдвое-втрое. Это был крепкий орешек, который пока никому не удалось взять штурмом. Последние набеги лежали в далёком прошлом и остатки разбитых отрядов с концом сгинули в степях.

Во втором случае войску пришлось бы столкнуться с крепостью, населённой «лесными дикарями», которые привыкли к суровым условиям местной жизни и не желали кому-либо подчиняться. Сутемь служила столице важным форпостом, контролируя северный берег Бурной в большом охвате, который был покрыт обширными глухими лесами. Весной они заболачивались, когда сходил снег и начинались дожди, и только хорошо сведущие в здешней местности могли ходить по ним.

– Идут! – донёсся с вышки на площади окрик дозорных, разом прервав невесёлые размышления предводителя на террасе.

Площадь мгновенно ожила. Посыпались вопросы и возгласы, которые можно было расслышать даже здесь.

– Идут?

– Наконец-то!

– Все? Сколько их?

Наиль незамедлительно встал и тоже подошёл к парапету. Все, кто сейчас мог напрямую видеть смотровую вышку у южных ворот крепости, внимательно наблюдали за жестами дозорных. Слова можно было невнятно расслышать среди гомона, жесты же всегда были однозначными, и они говорили сейчас: «Четыре и одна коза». Знак козы всегда предвещал много интересного. Это значило, что патруль привёл кого-то с собой. В былые времена, когда люди свободно кочевали по лесам, это было обычным явлением, но теперь стало редкостью. С крыши здания штаба не видно было ещё прибывших, поэтому оставалось только ждать, когда они пересекут луг от опушки леса до крепости, пройдут в ворота и заявятся сюда, чтобы отчитаться и показать, что принесли с собой. А в данном случае – кого привели.

Ларс и Наиль с нескрываемым интересом смотрели, как группа людей, не задерживаясь долго на площади, направилась к ним. Между скаутами шла какая-то оборванка, которую нисколько не смущало общество местных жителей вокруг неё, каждый из которых оценивающе разглядывал её с ног до головы. Она не тупила боязливо глаза, а смотрела так, будто вокруг вообще никого не было. На первый взгляд она походила на безумного человека. Выражение брезгливости на лицах многих людей подтверждало это впечатление. Такое случалось с теми, кто терялся в лесах среди болот. Блуждая неделями в одиночестве, они день за днём сходили с ума и под конец уподоблялись диким зверям. Даже попав каким-то чудом назад в людское общество, они не всегда становились психически нормальными.