Лео засмеялся, отойдя в сторону. Его веселье услышали другие. Недовольная Хильда нарочно шепнула Глэдис осадить заигравшегося слугу, пока не увидел лакей и не досталось всем. Глэдис послушала обиженную и обделенную вниманием юноши служанку и громко обратилась, сказав Лео приняться за работу.

‒ О, уже началось… ‒ сама себе вымолвила в коридоре саркастичная Эмилия.

Слуги подавали завтрак. Ленивый посетитель борделя, коим считала Джереми Эмилия, еще не спускался, а возможно, он боялся гнева отца, когда тот узнает о приезжавшей мадам. За столом расположились только леди Генриетта и ее внучка Сеси. Леди было трудно назвать бабушкой и по внешнему виду, и по соответствию такому статусу. Она была одета в строгое, но красивое темное платье с цельным кроем кейпа поверх. Волосы собраны в аккуратную прическу не то, что у внучки ‒ как попало. Глаза накрашены, как и губы, вовсе не назовешь леди привидением, что озвучила владычица борделя. На ушах ее были громоздкие серьги, а на груди слева брошь.

Эмилия вынесла поднос и, расставляя блюдца, обратила внимание на брошь. Ею оказалась точно такая же, какая лежала на скамье в лесу. Это настолько поразило, что служанка едва не уронила фарфоровое блюдце. Леди интересовалась у внучки об успеваемости в учебе и о том, что она выбрала из классики для игры на вечере классической музыки.

Эмилия удалилась на кухню. Она остановилась за дверью и взволнованно дышала, размышляя о броши и Кристофере.

‒ Ты что, оглохла! ‒ вдруг перебила думы громким, недовольным голосом Хильда.

Девушка пришла в себя.

‒ Миледи звонит в колокольчик! ‒ добавила не менее возмущенно и даже с открытой антипатией Хильда.

Эмилия не успела ничего сообразить, быстро поставила поднос и направилась в столовую.

Миледи, не изменяя своему важному нраву, с надменностью подняла взгляд на служанку и сдержанно, но ядовито вроде как спросила:

‒ У вас уши заложило или вы решили мне что-то доказать…

Недалекая и разбалованная Сеси похихикала. Даже если не знать ее лично, то все равно можно сделать выводы, какой она в целом человек, по внешнему виду и манерам.

‒ Прошу прощения, Ваше сиятельство, я виновата, ‒ вынужденно ответила служанка с почтением, естественно, пропустив колкость хозяйки.

Деловито поправив волосы, миледи не выказала ответной реакции кроме своей коронной важности, затем велела:

‒ Скажите повару, чтобы больше не клал в кашу мяту.

Эмилия стояла с опущенной головой. Однако поглядывала на брошь. Это вдруг заметила Сеси и во всеуслышание выдала:

‒ Нужна ей твоя каша… ей нужна шикарная брошь… ‒ захихикала в конце.

Служанка тотчас устремила на девицу ошеломленный взор. Мелкая негодница вызвала гнев.

‒ Сеси, дорогая, такие украшения и богатства, которыми обладает наша семья, нужны даже королевским особам… ‒ заявила спокойно, но горделиво Генриетта. ‒ Член их семьи как раз прибудет на наш благотворительный творческий вечер и будет в оба наблюдать за тобой, моя дорогая… ‒ намекнула с легкой улыбкой бабуля на потенциального, желанного жениха для внучки.

Сеси, будто дитя, но уже с выросшей грудью, закачалась на стуле и стала вздыхать, шлепая губами.

‒ Опять этот старик… ‒ произнесла с недовольством она.

‒ Какой же он старик, ему не больше двадцати пяти… ‒ ответила леди.

‒ Джереми сказал, что ему тридцать, у него уже лысина и пузо! ‒ невоспитанно выдала Сеси.

‒ Дорогая, перестань. И меньше слушай Джереми. В таких делах тебе советчик я. Только я знаю, как лучше для тебя и нашей семьи. Даже твоя маменька в этом деле проигрывает.

Показалась ирония, полетел камень в сторону невестки Сары. Эмилия подумала, что леди не очень-то любит невестку из нетитулованной семьи, но будто бы вынуждена терпеть и принимать. Возник интерес разузнать.

Когда две леди позавтракали, в столовую спустилась как раз Сара. Мысли Эмилии об антипатии миледи к невестке подкрепились даже с помощью каши. Оказывается, это баронесса номер три велела повару положить в кашу мяту, что очень не понравилось миледи. Любое вмешательство в семейные дела и правила непременно не нравилось властной Генриетте.

‒ Почему нет мяты? ‒ спросила баронесса у Эмилии.

Служанке так хотелось громко вздохнуть и выказать раздражение, однако пришлось терпеть. Она сообщила, что это было веление миледи, и следила за реакцией. Сара поджала губы, ковыряя ложкой в еде. Ее недовольство и скованность в показе эмоций стали очевидны.

‒ Как же каша осталась бы без внимания хозяйки всего и вся… ‒ тихо пробурчала баронесса и начала есть.

Эмилия удалилась. Глэдис послала ее с цветами в вазе в гостиную. Парадные двери были приоткрыты, за ними послышались голоса. Любопытная девушка решила осторожно приблизиться. На крыльце стояли Генриетта и Марджери.

‒ Матушка, прошу тебя, не говори никому, скажи, что это была какая-то ошибка… ‒ просила встревоженная дочь.

Леди похлопывала себя по груди и не довольствовалась некой ситуацией.

‒ Это уже перешло все границы, ты же должна понимать… ‒ ответила она.

‒ Я и так делаю всё возможное, я пожертвовала всем, я на всё готова… Меня не волнует эта ситуация, я принимаю. И прошу тебя и отца также принять, ‒ убеждала Марджери.

‒ Это выше моих сил, это уже слишком, ‒ никак не поддавалась леди.

Показалось, она хотела подойти к двери, и Эмилия поспешила уйти. Она поставила вазу на столик в гостиной, повернулась и вновь внезапно застала возле себя Джереми.

‒ Нимфа недотрога… ‒ с ухмылкой произнес он, обсматривая пошлым взглядом.

Эмилия опустила глаза и начала обходить его. Однако наглый юноша догнал и потянул за юбку.

‒ Не смейте меня вот так трогать! ‒ вырвалось на повышенном тоне у служанки.

Она резко выхватила из его руки ткань.

‒ Эй, злючая нимфа, как ты смеешь! Перед тобой уважаемый сэр! ‒ сморщив в негодовании лицо, заявил Джереми, а его глаза были засорены белым комочками после долгого сна.

‒ Почему лишь сэр? ‒ вдруг иронично уточнила осмелевшая Эмилия. ‒ А чего не барон уже?.. ‒ сама не осознавая до конца, принялась подтрунивать она.

Слишком сильные эмоции охватили девушку. Наглец вывел из себя. Болезненная тема о титуле задела меркантильного юношу за живое. Он ринулся вслед, подскочил и залепил ей пощечину. Эмилия опешила и пошатнулась.

Внезапно раздался голос. В гостиную вошел Лео и храбро осадил прохвоста.

‒ Сэр, простите, но вы не имеете право рукоприкладствовать, в противном случае мне придется немедленно сообщить об этом лорду.

Тот вроде как задумался. У него и без того были проблемы с отцом из-за учебы и прочего. К тому же казалось, что его, обделенного, любят меньше всех. Пока Джереми стоял, Эмилия ринулась на выход. Затем сэр подошел к Лео очень близко, лицом к лицу, и, пристально глядя в его на самом деле напуганные глаза, тихо произнес:

‒ Ты об этом пожалеешь…

Слуга держался стойко, однако ноги его потрясывались. Он опустил взор и промолчал. Джереми направился мимо и нарочно пихнул его плечом.

Эмилия забежала в свою комнату, прислонилась спиной к двери и тяжело задышала. Ее охватил не только страх, но и обуял гнев. Желание воздаяния негодяю.

Наконец дождавшись вечера, Эмилия надела накидку и с лампой поспешила в лес.

На скамье уже сидел Кристофер, попивая из фляги. Присев рядом, Эмилия ощутила запах алкоголя.

‒ Вы пьете? ‒ спросила она.

Мужчина повеселился и ответил ироничным вопросом:

‒ А что еще можно делать с жидкостью?

‒ Я вообще-то не это имела в виду. Впрочем, это ваше дело… ‒ принялась оправдываться девушка.

Кристофер вдруг протянул к ней флягу и предложил угоститься.

‒ Спасибо, но я не пью, ‒ отказалась она.

‒ Я тоже. Но говорят, что алкоголь помогает успокоиться, забыться, развеселиться, разогнать тучи на небе своей жизни…

Слова немного удивили.