— Хм, свою жизнь.

— Если обставим все как надо, ничего с твоей жизнью не случится. Говорить буду я. А тебе только и надо, что позвонить и наплести, будто ты нашел мобилу.

— Так, давайте еще раз. Если Кингсленд присылает своего человека, вы будете его пытать, пока он не расколется, где прячется его босс. А если он приезжает сам, вы будете шантажировать его несуществующими уликами в надежде, что он вас не раскусит. Я все правильно понял?

— В общем и целом да.

— Боже мой!

Я отворачиваюсь к игорному автомату и бездумно наблюдаю за бегающими огоньками на панели. Словно загипнотизированный, на какой-то момент забываю о гребаном выборе, что мне предстоит сейчас сделать.

— Ну так?

Надо решаться. Я смотрю Клементу в глаза.

— Пообещайте, что никто серьезно не пострадает.

— Включая и тебя?

— Разумеется.

— Насчет тебя обещаю. А вот касательно других, уж это не в моей власти.

Что ж, вся наша жизнь — непрерывная череда компромиссов. Пойду и на этот.

— Какие-нибудь предложения по месту встречи?

— Да. В Арчвее есть промышленная зона. Скажи ему, нужно проехать за почтовый склад и припарковаться в конце дороги.

— Почему именно там?

— Район тихий, но не слишком.

— А мы сами как туда доберемся?

— Да там от подземки минут десять ходьбы. Скажи, будем на месте через полтора часа.

Беру бокал и вливаю в себя столько хмельной смелости, сколько вмещает желудок. И набираю номер, с которого Кингсленд позвонил мне после освобождения из полицейского участка.

Звучит всего лишь два гудка, и на вызов отвечают:

— Да?

— Мистер Кингсленд?

— Кто это?

— Дэвид Нанн.

— А, здравствуйте, мистер Нанн. Полагаю, у вас хорошие новости?

— Я нашел телефон Камерона.

— Замечательно. Я пришлю за ним своего человека.

— Нет… Мне не хочется принимать ваших головорезов у себя дома. Если телефон вам так нужен, я отправлю вам сообщение с адресом, где мы встретимся.

— Не надо указывать мне, солнышко…

— Мистер Кингсленд, если телефон вам нужен, предлагаю встретиться. А нет, я отнесу его в полицию.

На линии воцаряется молчание.

— Планируешь сюрприз, да? — наконец шипит он.

— Вовсе нет.

— Мистер Нанн, вам следует отдавать себе отчет, что любая глупость с вашей стороны меня не обрадует. А мы оба знаем, что это не в ваших интересах.

— Не понимаю, к чему вы клоните?

— Ну, не знаю, может, ты сглупил и пошел в полицию?

— С учетом того, что из-за вашей отвратительной клеветы я нахожусь под обязательством явки, полиция — последнее, куда мне хотелось бы обращаться.

— Хм, весьма разумно. Отправляйте адрес.

— Я буду на месте через полтора часа.

Кингсленд отключается.

— Готово?

— Похоже на то.

— Ну и чудненько. Нам лучше прямо сейчас и двинуть.

И с этим он за пару секунд осушает свой бокал. И хотя меня внезапно начинает подташнивать, я тоже рискую сделать глоточек пива напоследок.

Чтобы пересечь Лондон с запада на север, нам приходится воспользоваться автобусом и двумя электричками. Клемент к разговорам не расположен, остается лишь надеяться, что он обдумывает предстоящие переговоры с Кингслендом. Если он и встревожен, никаких признаков этого не наблюдается.

Наконец, мы приезжаем на станцию «Арчвей» и выходим на улицу. Уже темнеет, поднявшийся ветер гоняет мусор по сточным канавам. Городской пейзаж здесь безрадостен, как мои мысли.

— Вам не приходило в голову, что у них может быть оружие?

— Приходило, но пушкой никто не воспользуется.

— Почему вы так уверены?

Он указывает на стену какого-то промышленного сооружения за ограждением, на которой установлена камера видеонаблюдения.

— Ты разве не заметил, что нынче повсюду понатыканы камеры?

— Да, но они всего лишь помогают при расследовании уже совершенного преступления.

— Док, Кингсленд не какой-то там лох. Если наркота, за которой он охотится, действительно стоит тех денег, что ты называл, он не станет рисковать.

— Боюсь, не могу разделить вашего оптимизма. И вы по-прежнему считаете, будто Кингсленд появится лично.

— На этот счет волноваться не стоит. Скоро узнаем.

Мы сворачиваем за угол и идем по дорожке в сторону почтового склада, что упоминал Клемент. На дороге и территории комплекса припаркованы десятки красных почтовых фургонов.

— Знаешь, сколько теперь стоит марка? — спрашивает вдруг великан.

— Э-э… Вообще-то нет.

— Семьдесят чертовых пенсов. Это просто издевательство!

— Шлете много писем?

— Нет, но несколько рождественских открыток тоже обходятся недешево.

— И кому вы их отправляете?

— Людям, которых знал.

— Именно так, в прошедшем времени?

— Ага.

— Знали в прошлой жизни?

— Да ты что, док? Каково им будет получать ежегодные послания от покойника?

— Простите. Да, идиотский вопрос.

Клемент качает головой, и какое-то время мы идем молча, пока мне не приходит в голову следующий вопрос:

— Если вы пробыли здесь четыре года и кого-то знаете, почему не просили помочь их?

— В чем помочь?

— В вашем затруднительном положении.

— Потому что это было бы неправильно. Потому что случались вещи, которые уже не исправить.

— Например?

— Умирали люди, — вздыхает великан.

— Я… Что-что?

— Мне повторить?

— Вы убивали?

— Да никого я не убивал. То есть умышленно не убивал. Но они умерли, потому что я оказался здесь.

— И сколько же человек погибло без вашего умысла?

— Несколько.

Я так и замираю на месте. Клемент делает еще шага три, затем тоже останавливается и поворачивается ко мне.

— Ну в чем дело?

— Вы только что сказали, что из-за вас гибли люди.

Я не хочу быть следующим.

— Эти были плохими. Гнилыми уродами, которые получили по заслугам.

— Не вам об этом судить. У нас существует судебная система, которая и решает, кто виновен, а кто нет.

— Никого я не судил, и суды твои тоже. Док, ты хоть и не дурак, но ты и половины всего не знаешь!

— Вы же только что сказали, что они умерли заслуженно.

— Ну да, и еще сказал, что это не я так рассудил.

— А кто же тогда?

— Не знаю, — пожимает он плечами. — Но подобного я больше не допущу.

— Поэтому-то вы и расстались с Эммой? Потому что кто-то погиб?

Выражение лица Клемента немедленно уподобляется здешней холодной и мрачной местности.

— Я не хочу об этом говорить.

— Почему нет? Что произошло?

— Ладно, я скажу тебе, что произошло! — взрывается он. — Я показал ей свою могилу.

— Что? Вашу могилу?

— Где похоронили мое тело. Несколько десятилетий назад.

В словах его звучит такая же убежденность, как если бы он всего лишь сказал, что лед холодный, а вода мокрая. Потрясающая бредовая идея.

— Мне очень жаль, — хрипло отзываюсь я.

Лицо великана самую малость смягчается.

— Жаль, что я умер, или жаль, что я тебе рассказал?

— Хм, и то, и другое.

— Я скажу тебе еще кое-что: сам жалею, что рассказал ей.

— Эмме?

Клемент кивает.

— Мне казалось, что я поступаю правильно, да вот только…

Напряжение окончательно стирается с его черт, и он с шумом выдыхает. И тут же меняет тему:

— Так, может, вернемся к делу? Он будет здесь с минуты на минуту.

— Вы не хотите поговорить об Эмме? Знаете, это могло бы помочь.

— Не здесь и не сейчас. Давай, пошли.

Он подгоняет меня, и я неохотно плетусь следом.

Стоит нам миновать почтовый склад, и дорога заканчивается. Кроме ворот каких-то предприятий слева и справа, путь отсюда только назад. Скрестив руки на груди, Клемент усаживается на низкую кирпичную стенку, отмечающую тупик. Я устраиваюсь рядом, однако он не отрывает взгляда от подъездной дороги и на дальнейшую болтовню явно не настроен.

Нервно смотрю на часы. Прошло примерно полтора часа, плюс-минус несколько минут, как я и сказал Кингсленду. Правда, я не сообщил ему, что буду не один.