— Эвелин выбрала это платье? — спрашивает он, еще раз скользнув взглядом по одежде.

Мои щеки пылают от внимания. Не потому, что меня смущает мой наряд, а потому, что меня смущает то, как мне нравится, как ему нравится это платье.

— Нет, вообще-то. Это все я.

Его губы растягиваются в разрушительной улыбке, и я заставляю себя отвести взгляд ради собственного здравомыслия. На нем красивые брюки, черная рубашка и малиновый галстук, который подходит к моему платью. Извращенец, должно быть, видел, как я переодевалась.

Его татуировки выглядывают из-под закатанных рукавов и разливаются резкими черными и серыми оттенками, покрывая большую часть его кожи. Эмблема Кровавой Мафии на его руке насмехается надо мной.

Чертовски красивый вампир. Это действительно несправедливо.

Отводя взгляд от его татуировок, я делаю шаг назад и врезаюсь в стену. Я даже не заметила, как он подошел ближе. Мне следует иметь это ввиду. Я была слишком отвлечена, рассматривая его. Я ужасный Охотник, раз позволяю вампиру так меня удивить.

Я смотрю на его грудь и ругаю себя.

— Деми, посмотри на меня.

Пыхтя, я качаю головой. Я не могу позволить себе заблудиться в его ловушке.

— Нет, — он подходит ближе, и я прижимаюсь к стене, безуспешно пытаясь создать между нами больше пространства. Он так близко, что я чувствую, как его штаны касаются моих голых ног.

— Девочка, посмотри на меня, — его голос хрипловат и полон обещаний оргазма.

Я закусываю губу. Но, когда он так говорит… Я поднимаю подбородок и смотрю в его темно-карие глаза.

Это была плохая идея.

Он похож на кота, который съел канарейку. Самодовольный как дерьмо и нисколько не сожалеющий.

— Хорошая девочка.

Я дрожу, когда его пальцы касаются моих рук. Я отказываюсь отводить от него взгляд. Я не позволю ему выиграть это соревнование — или что бы это ни было. Он наклоняется, прижимается своей щекой к моей и прижимается губами к моему уху.

— Без платья ты мне нравишься больше, — его дыхание касается моей кожи, и я втягиваю воздух.

Мать его, чертов извращенец.

— Это максимально похоже на просьбу, чтобы увидеть меня обнаженной, — говорю я хриплым и скрипучим голосом.

От его мрачного смеха мои соски твердеют.

— Ой, малышка, ты ужасная лгунья.

Есть что-то раздражающее в мужчине, который думает, что знает, о чем вы думаете. Я поднимаю колено, целясь в его мужское достоинство, но его рука останавливает меня.

Он проносится через комнату, оставляя меня цепляться за стену, как идиотку.

— Готова? — его голос спокоен и собран, в нем нет и намека на желание, с которым он говорил несколько секунд назад,

Выпрямляясь и собирая свое достоинство с того места, где оно рухнуло на пол, я выхожу из квартиры, еще немного покачивая бедрами, чтобы свести его с ума.

Ты сказала, что не собираешься с ним спать, Деми.

Эмм, нет, кажется, я сказала, что если он научится брать себя в руки, то я его трахну. Или что-то вроде того. В любом случае, ему придется еще долго извиняться, прежде чем он приблизится к этой волшебно-восхитительной вагине Охотницы… По крайней мере, я предполагаю, что она волшебно восхитительна.

Кольт и Грейсон, похоже, согласны с этим.

Я отвлеклась. Дело в том, что у Маттео все еще есть шанс, если он перестанет меня контролировать. Его манипуляции не принесут никакой пользы, кроме еще одного нежелательного удара. Я была бы более чем рада предоставить такую услугу.

Мы заходим в лифт, и Маттео обеспокоенно смотрит на меня.

— Почему мне кажется, что ты думаешь о том, чтобы причинить мне боль?

Я поднимаю бровь.

— Что заставляет тебя так думать?

Он указывает на мое лицо.

— Ты улыбаешься так, будто собираешься что-то разрушить.

Мой смех отражается от стен лифта.

Он не ошибается.

Мы приехали к высококлассному ресторану, известному своими изысканными коктейлями и крошечными закусками. Я немного разочарована, потому что знаю, что, вероятно, останусь голодной. Кто, черт возьми, наедается тремя кусками спаржи и куском стейка весом в две унции? Не эта женщина. Мамочке нужно немного картофеля фри. Водитель тормозит перед зданием. Я никогда раньше не видела этого водителя. Он не смотрит в глаза и не говорит. Его движения почти роботизированы. Должно быть, Маттео заставил его. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, готов ли Маттео выйти. Он смотрит на меня нечитаемым взглядом.

— Что? — наконец я спрашиваю, когда молчание уже невыносимо. — Сначала мне нужно позвонить.

— Ладно, тебе не обязательно для этого смотреть на меня, не так ли? Это отвлекает, — я расправляю платье и вздыхаю.

Там стоит очередь людей, ожидающих входа и наблюдающих за машиной. Его телефон издает звуковой сигнал, когда он набирает номер и включает громкую связь. Другая линия берет трубку после третьего гудка.

— Желтый!

Я затыкаю рот рукой, потому что из всех моих знакомых только один мужчина говорит так, как будто это все еще смешно. Мой взгляд находит Маттео. Он протягивает мне телефон, и я качаю головой.

— Привет? — спрашивает мой отец, его веселый тон испаряется. — Если это проклятый телемаркетер, то я же говорил тебе в прошлый раз, что мне не нужно покупать никаких лекарств от половой дисфункции. Джонсон прекрасно справляется и сам по себе. О,Господи.

— Папа, это я, — говорю я, убрав руку. Я не собиралась ничего говорить, потому что что я могу сказать? Однако, как только он начал говорить о своем Джонсоне — убейте меня сейчас же, — я передумала.

— Деми! Моя девочка, как дела?

— Это Деми? Скажи ей, что я отправила ей еще одну открытку и отправлю одну ее парню, — голос моей матери заполняет линию.

Я прищуриваюсь на вампира и моего парня? Он пожимает плечами и делает такое лицо: что еще я должен был сказать?

— Я в порядке, — говорю я, забирая телефон у Маттео и отключая динамик. Он по-прежнему все слышит, но это дает мне ложное ощущение приватности. — Что вы, ребята, задумали?

Я понятия не имею, что он им сказал, поэтому изо всех сил стараюсь вести себя нормально. — Мы отправились в этот потрясающий круиз, ты бы видела закаты, божья коровка. Это было прекрасно, — отец вздыхает и прочищает горло. — Теперь скажи мне, тот мальчик, который нам звонил, он хороший? Я не собираюсь читать ему лекцию о винтовке, но я могу показать ему свой пистолет, когда вернусь. Он не давал тебе звонить нам в течение нескольких недель, поэтому я думаю, что он, по крайней мере, заслуживает ногу в заднице. Маттео издает обиженную усмешку, и я шлепаю его по руке, чтобы он заткнулся. — Нет, папа, с ним все в порядке. Как ваши дела, ребята? Я скучаю по вам, — мне нужна вся сила воли, чтобы не дать голосу дрогнуть. Я привыкла к разлуке с ними, особенно с тех пор, как поступила в колледж, но, черт возьми, больно слышать, что мое отсутствие их не затронуло. Я думаю, если бы Лекси не разговаривала с ними, они бы не знали, где я нахожусь. С их стороны шум, стук и треск.

— Деми! — говорит моя мама, запыхавшись от того, что отобрал телефон у папы. — Мы тоже скучаем по тебе, сладкая. Я говорила твоему отцу, как здорово, что ты нашла кого-то, кроме этой проклятой собаки. Скатертью дорога ему. Кроме того, что произошло бы, если он заразится блохами? Ты вряд ли смогла бы опрыскать его, не так ли? — она смеется, получая удовольствие от собственной шутки.

— Ха-ха, мам.

Она фыркает на мое отсутствие энтузиазма, а затем становится серьезной.

— Когда у меня будут внуки? Знаешь, я никогда раньше не заставляла тебя заводить детей, но этот парень Маттео рассказал мне все о бизнесе, которым он владеет. Бизнесмен, — говорит она тихим шепотом. — Поговорим о подводных камнях. Знаешь, когда я встретила твоего отца…

Раздается еще один стук, когда она обрывает трубку.

— Послушай, скажи этому мальчику, что секса не будет до свадьбы.

— Роберт, шшш. Он там с ней. Ты его напугаешь.