Что, если он помнит Севера? Такое возможно? Кисель ведь два месяца прожил в его комнате, пока я не забрала пушистика к себе.

Кисель успокоился только тогда, когда я закинула вещи в стирку и приняла душ. Потеряв всякий интерес ко мне, он свернулся в клубок и уснул в моих ногах.

Следом я написала сообщение Руслану:

"Я дома. Все хорошо. Спокойной ночи:*"

Р: "А что так долго?"

"Извини, пожалуйста. Мама заболтала", – пришлось ответить.

Это не ложь. Тем самым я лишь избавила себя от ненужных вопросов.

Р: "Ясно. Сладких снов".

Но сон не был сладким. Он вообще отказывался приходить. Проворочавшись с боку на бок, я нашарила телефон на тумбе и зашла в соцсеть, страничка которой по памяти открылась на профиле Севера. И я залипла. Рассматривала фотографию за фотографией, пока не поняла, что плачу.

Я расклеилась. Ожидаемо расползлась по швам. И пустота внутри заполнилась горькими слезами. До краев.

Весь этот год Север отрывался на полную катушку. И по поводу Светы он не солгал. Она действительно была с ним. По крайнем мере, об этом свидетельствуют парочка снимков, на которых она позирует ему в купальнике на фоне закатов. Сами публикации были без подписей, в отличие от всех остальных. Ничего внятного.

Стоп, я же не успокаиваю себя этим?

Однако все омрачало то, что с ними были и другие девушки. Десятки девушек. Красивые и счастливые.

Внезапно по руке прошла легкая вибрация, а вверху экрана выплыло сообщение:

"Тоже не спится?"

Зайдя в саму переписку, я поняла, что это Север мне написал.

Черт!

Ну я уже спалилась, и сообщение у него отмечено как прочитанное. Не было смысла списывать на лунатизм.

"Да, не спится".

Север: "Спорим, фотки мои разглядывала…"

Щеки мигом вспыхнули пламенем и под одеялом стало невероятно жарко.

Л: "Не угадал. Я переписывалась с Русланом. А ты почему не спишь? Фотки мои разглядываешь?".

С: "Да. В отличие от тебя, мне хватает смелости признаться в этом. Кстати, почему у тебя нет ни одной фотки с Русланом?"

Л: "Потому что он любит фотографировать, а фотографироваться не очень".

С: "Странно, я зашел к нему на страницу и не сказал бы, что он не любит фотографироваться".

Вот же… Все уже успел разнюхать!

Л: "Что ты хочешь от меня?"

С: "Честно? Сам пока еще не понял. Ты боишься?".

Л: "Чего мне бояться? Тебя?"

С: "Ну почти… Например, что я уничтожу твой прежний идеальный мир…"

Л: "Север, давай договоримся не вмешиваться в жизни друг друга. Почему бы нам не общаться как нормальным людям? Мы же можем стать друзьями".

С: "Друзьями? Ты хоть сама в это веришь? Сможешь ли ты быть моим другом?"

Л: "Мы можем хотя бы попробовать".

Он прочел сообщение, а следом вышел из сети.

– Кстати, все забываю у тебя спросить, как в итоге прошло знакомство с Руслановской матерью? Она так же помешана на чистоте и порядке, как твой ненаглядный? – с прикрытой издевкой поинтересовалась Вера, обвивая мою руку своей.

Веру буквально вымораживала педантичность Руслана. При любом удобном случае она всячески старалась напомнить мне о его (как по мне, волне нормальной) особенности. А вот подруга была убеждена, что если мы когда-нибудь съедемся, мне придется нелегко. В отличие от Лисовец, я так далеко еще не заглядывала. Пока что мне было легко.

Занятия на сегодня уже закончились. Мы неторопливо прогуливались вдоль коридора второго этажа, пережидая в стенах универа непогоду. На улице творился кошмар. Снег с дождем и пронизывающий ветер отбили всякое желание идти домой.

– Не знаю, я не пошла на ужин, – ответила, мысленно осуждая себя.

– А почему?

– Да так, температура поднялась. Мы перенесли ужин на следующую субботу. Пообещала прийти даже под угрозой смерти.

Вранье!

Не было у меня никакой температуры. Равно как и желания куда-то идти. Я проторчала дома безвылазно. До самого понедельника. Даже из комнаты выходила в очень редких случаях.

Я бы и рада списать все на весеннюю хандру, но я все больше и больше склонялась к тому, что виной моего упаднического настроения стало возвращение Севера. Все рухнуло камнем вниз. Не только настроение.

Кое-как я сегодня заставила себя собраться в универ. На занятия я пришла, но один хрен пребывала в разобранном состоянии.

– У меня отличная новость! – воскликнула Вера, прочитав пришедшее на ее телефон сообщение. – Макс нашел нам квартиру! Поехал смотреть! Написал, если его устроит, будем сегодня вселяться.

– Ты уверена, что это хорошая идея – жить вместе с парнем, с которым ты даже не встречаешься?

– А что здесь такого? Мне Макс как родной уже стал. Я люблю его, как брата. Да и в общаге надоело ютиться. От соседок уже тошнит! А Макс еще и готовит просто пальчики оближешь. Выгодная эксплуатация!

Завидую я Верке. Белой завистью завидую.

Если подумать, я бы тоже была не прочь съехать в арендованную квартиру. Всяко лучше, чем жить с мамой и ее новым мужем.

Несмотря на наши хорошо выстроенные отношения с Арсением, чувствую себя я в его доме лишней. Не спас ситуацию и отъезд Яна в столицу.

Летом Бергер принял спонтанное решение и перешел в московскую хоккейную команду. Вернется к нам он только в конце весны, но к его возращению я хотела бы съехать из особняка. Невзирая на его отсутствие, мне некомфортно жить напротив его комнаты. Кроме того, я так и не поняла, как он отнесся к свадьбе наших родителей. На торжестве его не было. Он уехал за неделю до него и даже не соизволил прилететь хотя бы на часок.

– А ты ваще неплохо так устроилась! Вот только в трусах перед Максом ты уже не походишь по квартире! Придется под одеялом только задницу проветривать! – рассмеялась я.

– Ой, я тебя умоляю, – отмахнулась она ожидаемо. – Если он осмелится шастать передо мной в труханах, думаешь я буду терпеть это? Ни фига подобного, я тогда тоже буду щеголять ему же назло! А если, не дай бог, дружка своего посмеет выгулять, я не только задницу проветрю, но и передницу, если припрет!

– Ну надо же сколько в вас смелости стало, мадам Лисовец! Между прочим, где-то слышала, что самые крепкие отношения вытекают из дружеских! – всячески намекала ей на очевидные вещи, которые видели все, кроме этих двоих слепошарых. – Так и додружите до обоюдно тесного проветривания передниц! Не зря же съезжаетесь!

– Зорина, как же надоела ты своими подколами, ей-богу! То ты меня с Рамилем сталкиваешь, то теперь с Казанцевым! Ты уж определись!

– Нет, дорогая Верочка, – мотнула головой, растягивая ехидную ухмылку. – Это ты должна разобраться в себе!

– Кто бы говорил! – вякнула она. – Думаешь, я тупая и не поняла из-за чего ты отменила знакомство с матерью Руслана?

Ноги махом налились свинцом и вросли в бетон. Я застыла на месте, как молнией пораженная. Глядя на подружку, которая смотрела на меня с неким осуждением, я ни слова не могла вымолвить в свое оправдание.

– Думаешь, я не вижу, как ты проверяешь свой телефон через каждую минуту. Как ты смотришь, не пришло ли от него сообщение! – Вера вырвала из моей сжатой ладони телефон и запульнула в рюкзак. – Прекрати! Чего ты от него ждешь?

– Ничего, Вер… Я ничего от него не жду, зачем, – тихо вымолвила, сама не поверив себе, а что уж говорить о Вере. Она читала меня по глазам.

Насупившись, Вера перевела унылый взгляд в окно. А за ним было так же мерзко, сыро и ветрено, как и у меня на душе.

– Три дня всего прошло с нашей встречи, а я не могу не отметить того, как все вокруг изменились. Его возвращение на многих повлияло. На одних сказалось положительно, на других не очень. Лин, оно и меня не обошло стороной. Я впервые за долгое время начала беспокоиться за тебя. И, общаясь с тобой сейчас, я понимаю, что беспокоиться все же есть, о чем. Ты рассказала ему?