– Идти куда?–

– Сжечь каждое проклятое здание, которое купил этот ублюдок.

– Сейчас? В середине дня? Почему бы не подождать до наступления темноты?–

– Потому что, если я сейчас, черт возьми, что-нибудь не испорчу, я убью первого засранца, который попадется мне на пути!– - рычу я. — Для тебя это достаточная причина?

– Вполне солидный. Я пойду собирать наших людей.

* * *

Я закуриваю сигарету, затем киваю Отто, который направляет людей канистрами с бензином. – Держись подальше от деревьев, я не хочу, чтобы они были повреждены.

— Конечно, босс. Он отвечает кивком и направляется к вершине холма, где одноэтажная современная вилла окружена гораздо более старым, но ухоженным фруктовым садом, деревья которого усыпаны фруктами.

– Я думаю, тебе следует передумать– , — говорит Гвидо рядом со мной. – Сжечь собственность Калоджеро на нашей территории — это одно, а это совершенно другое дело.

– Я знаю.– Я затягиваюсь сигаретой и осматриваю роскошный особняк. Это любимое место отдыха моего крестного. Он любит привозить сюда своих деловых партнеров, чтобы они могли насладиться прекрасными пейзажами западной части Сицилии, попивая напитки на просторной тенистой террасе.

Здесь же он принял обеты, когда стал доном. Ранее сегодня, когда я поджег два склада, которые он купил недалеко от Мессины, это было простое заявление. Но это? Это объявление войны.

– После этого пути назад нет, Рафаэль. Ты знаешь, что это правильно?–

– Да.–

— И что мы будем делать с его людьми?

Я смотрю на четверых мужчин, стоящих на коленях у теплицы со связанными за спиной руками. Ублюдки успели застрелить одного из моих парней, пока мы штурмовали это место. Я лезу в куртку, достаю пистолет и целюсь в первого придурка в очереди. Звук моих 9 мм рассекает воздух.

Трое других мужчин смотрят на тело, распростёртое перед ними, затем начинают ерзать, пытаясь встать на ноги. Я посылаю в полет еще две пули. Один попадает в голову, другой – в шею. Последний из людей Калоджеро смог подняться на ноги, но теперь он просто стоит и смотрит на своих мертвых приятелей.

Я кладу пистолет в кобуру и иду через лужайку. Боковым зрением я замечаю Отто перед главным домом, который жестом просит моих людей выйти наружу. В руке он держит коктейль Молотова. Я останавливаюсь перед выжившим головорезом Калоджеро и приковываю к нему взгляд. – Повернись.–

Мужчина сглатывает и выполняет приказ. Его связанные руки трясутся за спиной.

— Ты собираешься передать сообщение своему дону. Я перерезал молнию на его запястьях.

Несколько мгновений он стоит как вкопанный, спиной ко мне, а затем бросает взгляд через плечо. – Какое сообщение?–

– Все ясно!– Голос Отто гремит с подъездной дорожки, сопровождаемый звуком разбивающегося стекла.

Оранжевое пламя быстро охватывает внутреннюю часть дома, взбираясь по стенам снаружи и облизывая столбы террасы. Темный дым поднимается в небо, пугая стаю птиц в саду. Все вместе они бегут, их безумные крики смешиваются со звуком треска дерева.

– В этом суть сообщения. Я киваю в сторону горящего здания, затем разворачиваюсь и направляюсь к своему внедорожнику, где Гвидо прислоняется к решетке и наблюдает за бушующим огнем.

– Что теперь?– — спрашивает он, когда я подхожу.

– Отзовите каждую команду с наших европейских баз. Нам понадобится рабочая сила.

– Уже сделал. Они будут здесь утром.

– Хороший. Разместите их во всех вероятных местах, где Калоджеро может нанести нам ответный удар. Ему понадобится несколько дней, чтобы перегруппироваться, прежде чем он сделает свой ход, так что у нас есть небольшой промежуток времени, чтобы подготовиться. Я сажусь за руль и достаю телефон. — И усилим охрану дома. Мне нужно заехать в Катанию, и пройдет несколько часов, прежде чем я вернусь домой.

– Позвольте мне угадать. Еще один визит к этому ювелиру?

– Может быть.–

— Ты только что начал эту чертову войну, но вместо того, чтобы помогать мне координировать действия наших людей и строить планы, ты отправляешься покупать безделушки для своей русской принцессы?

– Точно.– Я нажал на газ.

* * *

Весь свет, за исключением двух бра на лестничной площадке, выключен, окутывая коридор темнотой, пока я иду к своей спальне. Я останавливаюсь перед дверью и прислушиваюсь, но ничего не слышу. Не издав ни звука, я поворачиваю ручку и проскальзываю внутрь.

Горит лампа для чтения над изголовьем кровати, освещая кровать. Аккуратно заправленная и пустая кровать. Василиса сидит на диване у камина. Спящий.

Я оставляю золотую сумку на тумбочке и приседаю рядом со спящей красавицей, рассматривая лицо Василисы. Ее глаза немного опухли, а на полу лежат несколько смятых салфеток. Она плакала. В моем желудке образуется узел. Протянув руку, я провожу костяшками пальцев по ее мягкой щеке, затем просовываю руки под нее и несу ее на кровать.

Уложив ее, я направляюсь в гардеробную и начинаю собирать одежду Василисы. Утром она будет злиться на меня как оса, но это не имеет значения. Я хочу снова увидеть, как она носит только мою рубашку.

Вероятно, это будет самый последний раз.

Глава 16

Он был здесь вчера вечером. Я знаю это в тот момент, когда открываю глаза и оказываюсь в постели, а не на диване.

Я не могла заставить себя заснуть в той же постели, где он доставлял мне самое великолепное удовольствие, только чтобы потом раздавить меня своими угрозами. Другая сторона кровати пуста, но когда я переворачиваюсь и уткиваюсь носом в подушку, она пахнет повсюду. Порыв прижать эту подушку к груди сильный, но в то же время хочется разорвать эту чертову штуку на куски.

— Сегодня вечером я закрою дверь, — бормочу я с нежностью пера, затем вскакиваю с кровати и маниакально начинаю стягивать простыни и наволочки. Как только все, что несет его запах, удалено, я направляюсь в ванную, чтобы принять душ. В футе от порога я резко останавливаюсь. Аккуратно выстроенные продукты — шампунь, гель для душа, дезодорант — насмехаются надо мной с полки возле ванны. Все они его. Хочу я того или нет, но я буду окутан его запахом.

Ну, не происходит.

Я беру кусок мыла с тарелки рядом с раковиной на туалетном столике и залезаю в ванну. Это единственное очищающее средство, которое не придает мужественного аромата, поэтому в конечном итоге я мою им все тело, включая волосы.

Двадцать минут спустя, когда я выхожу из ванной комнаты, пахнущая детской присыпкой и с всклокоченными волосами (мыть их мылом для рук — не лучшая идея), я замечаю изысканно выглядящий золотой бумажный пакет, стоящий на журнальном столике. . Медленными шагами я подхожу к дивану и сажусь, глядя на подношение и чувствуя себя побежденным. Он купил мне подарок. Снова.

Я подтягиваю сумку к себе и достаю две бархатные коробочки. На том, что побольше, находится теннисный браслет из белого золота, украшенный десятками бриллиантов настолько безупречной чистоты, что они отражают свет, как крошечные зеркала. Небольшая инкрустированная бриллиантами подвеска свисает с ослепительной чередующейся группы драгоценных камней на потрясающем ремешке. По форме напоминает ландыш. Я смотрю на свою грудь, где над декольте висит такой же кулон. Это единственный подарок от Рафаэля, который я сохранил и ношу.

Мои глаза щиплет. Я прижимаю пальцы к переносице и делаю глубокий вдох, прежде чем открыть вторую коробку. В комплект входит набор сережек в тон. Это не случайная покупка, а продуманный подарок, который мужчина подарил бы любимой женщине. Я изо всех сил пытаюсь проглотить комок, застрявший в горле. Как он мог? Вы не угрожаете убить семью того, кого любите. И вы не держите любимого человека в плену.

Осторожно складываю украшения обратно в сумку, вытираю слезы с глаз и направляюсь в гардеробную. Верхний свет включается, когда я отодвигаю дверь в сторону, освещая ряды пустых полок на левой стене, где лежала моя одежда. Я делаю три шестьдесят, растерянно оглядываясь по сторонам. Костюмы, рубашки и все остальное Рафаэля все еще здесь. Но кроме нижнего белья, носков и пушистого белого кардигана, всего остального у меня пропало!