– Да. Откуда ты это знаешь?–

– Я видел это.–

Он знал. Он знал и не сказал ни слова. Должно быть, он понял это, когда мы говорили о моем шраме. Но он не дал получить преимущество. Никаких сделок. Никаких сделок. Никаких долгов, которые заставят меня остаться.

Вы ему не в долгу, сказал он.

Я обнимаю маму за спину и целую ее в щеку. – Юля разозлится, потому что вы, ребята, не взяли ее с собой в аэропорт.

– Последние несколько дней она плохо себя чувствовала, поэтому мы позволили ей поспать. И мы не знали, чего ожидать, Василиса. Мы не знали, в каком состоянии ты будешь. Этот человек держал тебя месяцами и… . .

Грустная улыбка тронула мои губы. – Позволь мне заверить тебя в одном, мама. Руки этого человека — самое безопасное место, где я когда-либо мог быть.

– Что ты имеешь в виду?–

— Потому что это был он, — шепчу я. – Человек, который спас мне жизнь много лет назад. Это был Рафаэль.

Глава 18

– Нельзя ни при каких обстоятельствах пропустить ни одного человека– , — говорю я людям, собравшимся вокруг меня, и проверяю магазин своей полуавтоматической винтовки. – Одна шальная пуля, и вся эта территория позади нас разлетится в клочья.

– Босс, у меня на линии ваш брат.

Я выхватываю телефон из руки моего мужчины и прижимаю его к уху. — Тебе удалось вернуть рейс?

– Ага. Просто направляюсь к воротам. Обычные аэропорты — отстой, и я боюсь лететь коммерческим рейсом. Но я лучше разберусь с этим, чем буду сидеть на заднице следующие тридцать шесть часов, ожидая, пока твоя жена примет решение. Ты мой брат Рафф, и я больше не беспомощный ребенок. Я не буду медлить, позволяя тебе снова справиться с этим придурком самостоятельно. Что там происходит? Мне пришлось позвонить Онофредо, потому что я не смог с тобой связаться. Что это за то, что ты оставил небольшую команду в поместье, а остальных увез в Мессину?

– Калоджеро решил, что вместо того, чтобы встретиться со мной лицом к лицу, было бы неплохо послать свои силы для нападения на мой нефтеперерабатывающий завод. Мне сказали, что он планировал представить это как промышленную аварию. Мы устроили засаду на строящейся заправке к западу от Мессины и ждем возможности их перехватить.

– Господи, черт возьми. Как вы узнали об их планах?

– Назарио Бьяджи позвонил мне сегодня утром. Его отцу, должно быть, не терпится украсть позицию дона, который слил эту информацию. Я взвожу винтовку. – Как поживает моя маленькая оса?–

– Рада видеть ее семью. Ее ждали на аэродроме. Похоже, они все очень тесные. Что ты будешь делать, если она решит, что хочет быть с тобой, но будет настаивать на том, чтобы жить в Штатах? Я имею в виду, я знаю, что ты никогда бы этого не сделал.

– Ради нее я бы это сделал. Если она решит вернуться ко мне и не сможет пережить разлуку со своей семьей, я перевезу нас в чертов Чикаго.

– Но . . . ты боролся полжизни, чтобы иметь возможность вернуться сюда. Ты любишь Сицилию.

– Я делаю. Но я люблю ее больше.

– Бля, Рафф. Ты полный конченый человек для этой женщины.

– Да, я. Я должен идти. По моим данным, ребята Калоджеро всего в нескольких минутах ходьбы.

— Опять Бьяджи?

– Бабушкина сеть. Я перерезаю линию и занимаю позицию за углом здания.

Ровно через четыре минуты из поворота дороги выезжает колонна черных автомобилей, быстро направляясь в сторону нефтеперерабатывающего завода.

— Подожди, — приказываю я мужчине, присевшему справа от меня. Он управляет удаленным барьером из шипов, который мы установили через дорогу.

Машины приближаются. Их полдюжины. Ебать. Я ожидал три или четыре. Когда первая машина оказывается примерно в тридцати ярдах от заправки, я хлопаю своего человека по плечу. – Сейчас.–

Стальные лезвия убийцы шин, наполовину скрытые под землей, почти мгновенно поднимаются вверх. Мгновение спустя раздается безошибочный хлопок и шипение проколотой шины. Автомобиль начинает вилять влево и вправо. Всю дорогу водитель пытается сохранить контроль, но быстро терпит неудачу. Следующие две машины постигла та же участь. Подойдя слишком близко к хвосту ведущего, второй врезается в заднюю часть первой машины, в результате чего обе машины вылетают с дороги. Третья машина, проехавшая по полосе с усиленными шипами, проезжает небольшое расстояние и оказывается в неглубокой канаве на обочине дороги.

– Сначала шины, потом водители!– Я лаю в микрофон. – Не могу рисковать, если какая-нибудь машина проедет.

Звуки выстрелов наполняют средь бела дня.

Пули свистят над головой, когда два моих снайпера на крыше заправочной станции отстреливают головорезов Калоджеро, когда они выходят из машин. Вскоре к шуму присоединяется грохот пистолетов, когда наши цели открывают ответный огонь. Становится все труднее видеть и целиться из-за всей этой пыли, поднятой в воздух. Мне удается попасть в мудака, бегущего в мою сторону, но мне приходится отступить, когда несколько пуль пронзают стену прямо возле моей головы. По моим прикидкам, в этих машинах находилось не менее двадцати человек, однако число убитых и раненых на земле составляет менее половины этого количества. Остальные спрятались за открытыми дверями машины и стреляют в моих ребят. Эти машины должны быть бронированными.

Я бегу к машине, которая вылетела в кювет. Я знаю, что из-за углубления в местности цели будут вне поля зрения прицелов снайперов. Водительская дверь открыта, а окровавленная голова мужчины лежит на руле. Двое других парней присели рядом с машиной и стреляют в моих людей, которые все еще используют недостроенное здание заправочной станции в качестве прикрытия. Я обхожу разбитый аттракцион, приближаясь сзади, и обрызгиваю их тем, что осталось в моем магазине.

Среди суматохи двигатель оживает. Моя голова резко поднимается, взгляд устремляется к тянущимся за ней машинам колонны, которые смогли остановиться более или менее невредимыми (если не считать лопнувших шин) сразу после пересечения полосы стальных шипов. Человек Калоджеро находится за рулем и, несмотря на спущенные шины и поврежденные диски, лавирует между другими автомобилями и трупами, пытаясь уйти.

В моей винтовке закончились патроны, поэтому я бросаю ее и тянусь за пистолетом. Первые несколько выстрелов либо рикошетят от лобового стекла, либо едва оставляют вмятину. Я продолжаю стрелять, целясь в голову водителя, а машина медленно приближается ко мне. Чертово пуленепробиваемое стекло наконец трескается, и по его поверхности появляется паутина, но лобовое стекло остается практически нетронутым. Моя последняя пуля наконец пронзила его, разбив волокна, но не задев водителя.

Автомобиль почти преодолевает препятствия из трупов. В любой момент этот ублюдок выйдет на открытую дорогу. Ебать! Я бегу к машине, не сводя глаз с придурка, продирающегося сквозь нее.

Взбитая пыль висит в воздухе, густая, как суп. Такое ощущение, будто я попал в чертову бурю в пустыне. Повсюду слышны выстрелы. Крики доносятся со всех сторон. Крики боли среди оглушительного шума. Все эти звуки смешиваются с хрустом и стуком шин, царапающих тело еще одного упавшего головореза, когда я запрыгиваю на капот движущейся машины.

На долю секунды водитель замирает. Пробив дыру в лобовом стекле, я хватаю его за волосы. Наши взгляды встречаются. Железной хваткой я дергаю его вперед и врезаю лицом прямо в зазубренные края стекла, торчащие из рамы лобового стекла.

– Босс!– кто-то кричит. – Отвали!–

Я скатываю капюшон как раз в тот момент, когда над моей головой свистит пуля.

Перестрелка между моей командой и оставшимися силами моего крестного отца продолжает бушевать. Я выглядываю из-за передней части машины и замечаю лежащего на заднице Алларда, прислоненного спиной к другой машине. Его левая нога вся в крови, но вместо того, чтобы попытаться укрыться, он продолжает стрелять. Оставаясь низко, я бросаюсь к нему.