— Хорошо, — кивает царь. — Под твою ответственность тавры могут находиться в России. Но о перемещении всей группировки не забывай заранее спрашивать разрешение.

— Учтем, Государь, — киваю я, поворачиваясь спиной к царю и лицом ко входу в шатре. Это вызывает у всех удивление. Шатер наполняется тихим шепотом и обменом удивленными взглядами. Генералы за столом перестают шуршать бумагами, а Фирсов хмурится еще сильнее.

— Филинов, ты чего? — рычит Фирсов, его голос прорезает напряженное молчание.

— Да вот готовлюсь к гостям, — отвечаю без улыбки, чувствуя нарастающее напряжение в воздухе. Генералы переглядываются, в их глазах мелькает беспокойство.

Тяжелый полог шатра резко распахивается, словно его толкнули с силой, и внутрь влетает размазанный золотоволосый ураган. Светлые кудри мелькают в воздухе, создавая впечатление, что ураган из волос захлестнул шатер.

— Здрасьте! — раздается звонкий детский голос, прерывая оцепенение присутствующих.

Тавры и царская гвардия хватаются за оружие, их движения резкие и слаженные. Генералы и царь моментально покрываются доспехами. Фирсов накаляет меридианы, его руки начинают слегка светиться псионикой. Булграмм, сжав кулаки, оглядывается, готовый защитить своего конунга. Один я никак не реагирую, разве что внимательно изучаю энергоструктуру новоприбывшего.

На вид это двенадцатилетний мальчик с светлыми кудряшками, острыми ушами и нахальной улыбкой. Он смотрит на нас, не показывая ни капли страха. Внутрянка же у него под стать Высшему Грандмастеру. Накопитель впечатляет, как и меридианы, сверкающие изнутри, словно огни под поверхностью кожи. Чтобы их так развить, «мальчику» должно быть не меньше сорока лет.

Угрозу от ребенка почувствовали все. Солнечный доспех царя излучает еще более яркое сияние, укрепляясь. Снаружи раздаются крики и бряцанье автоматов. Царская гвардия ощутила чужака и окружила шатер.

— Именем царя! Выходи! — гаркают с улицы. На пороге показались передовые бойцы.

Не обратив внимания, мальчик разглядывает Булграмма. Вернее, его макушку.

— Конунг, где твои рога?

Великогорыч бледнеет, но ничего не отвечает, только бросает быстрый взгляд в мою сторону.

— Неужели ты проиграл в Больмганге? — догадывается «мальчик» и звонко смеется. — И кому? — тавр не спешит отвечать, и ребенок злится. — Лучше бы тебе сказать…

— Где твои родители, малыш? — резко прерываю я заболтавшегося Высшего Грандмастера. — Ты случайно не потерялся?

Царь с Фирсовым с удивлением смотрят на меня. Да и вообще в осадок выпадают все присутствующие. Каждый сразу почувствовал смертельную угрозу от явившегося к нам гостя, а тут я с ним «сюсю-мусю». В шатре повисает напряженное молчание, в котором слышно только тихое потрескивание свечей.

Оценивает фразу только сам «малыш». Сначала, правда, он ловит столбняк, недоуменно хлопает глазами, а потом звонко смеется.

— Ха-ха, хорошая шутка, — он оглядывает меня с интересом, его нахальная улыбка возвращается. Подмечает, что тавры-телохранители стараются держаться рядом со мной, их мощные тела готовы закрыть меня в любую минуту. — Мм, неужели это ты новый конунг? — удивленно округляет он небесно-голубые глаза. — Из местных?

— Да, — киваю. — Но ты не бойся — мы не обидим тебя, а если скажешь адрес твоего дома, то даже отведем к родителям.

— Ха-ха, не обидите, значит? — смеясь, мальчик хватается за живот. — Приятно видеть, что конунг тавров наконец-то обладает чувством юмора. Этого сильно не хватало рогатой расе. Что ж, а вы часом не знаете, куда делся Странник? — с любопытством спрашивает он, склонив голову на бок и прищурив глаза. — Совсем забыл обо мне старый. Даже на связь-артефакты не отвечает. И в горах на вашем юге его нет, хоть аура и чувствуется в одной старой крепости.

— Он же исследователь, — усмехаюсь я. — Наверняка, и сейчас исследует какие-нибудь далекие миры…

Например, глубины Астрала в виде бесплотного духа.

— Хм, — мальчик резко перестает улыбаться, а в его глазах впервые проявляется настороженность. Еще бы — я только что показал, что знаю характер Странника, и при этом стою тут живой, а могущественный иномирянин в балахоне без вести пропал. — Эта ситуация интересна своей нестандартностью. Пожалуй, мы в Организации пообщаемся и решим, как быть с тобой, конунг.

— Значит, ты сам доберешься до дома? — интересуюсь без всякой опаски. — Уверен?

Больше не слышно звонкого смеха. Насупившим, мальчик отступает спиной к пологу, а затем резко, обратившись в золотую молнию, покидает лагерь. Вот же метеор! Шаровому такая скорость и не снилась! Я слежу за его перемещением на энергоуровне. Никто из гвардии снаружи не успевает даже среагировать, не то чтобы остановить Высшего Грандмастера.

— Час от часу не легче! — ругается царь, сбрасывая доспех. — Еще какая-то Организация прилетела на наши головы! Данила, а ты чего улыбаешься? Ты видел его уровень⁈

— Видел, Ваше Величество, — соглашаюсь, не прекращая улыбаться. — По-моему, запредельный.

И мне уже не терпится узнать, что это был за Дар.

Царская ставка, вечером того же дня

— Мда, дела… — протягивает по спутниковой связи Владислав после того, как царь ввел его в курс дела. — Похоже, прибив Странника, мы разворошили гигантский улей с пчелами-Грандмастерами.

— Данила повел себя смело, — замечает царь. — Смог обратить этого молниеносного монстра в бегство одними лишь намеками. Я бы не сел играть в покер с нашим юным телепатом.

— Кстати, о Даниле, — вспоминает Владислав. — Он ведь теперь конунг иномирян. К титулу прилагаются земли на Той Стороне, могущественные враги, большие обязанности и много чего еще. А у нас он всего лишь граф. Дисбаланс получается.

— Скоро не будет никакого дисбаланса, — отмахивается царь Борис. — На награждении всё исправим. Герольдмейстерская контора уже придумала новую оригинальную должность. Такой еще не было.

Следующим вечером я с гвардией прибываю в Сковородщину. С Фирсовым и группой «Тибет» мы распрощались еще в царской ставке. Поэтому домой со мной приезжают только мои жены, гвардия и тавры. Змейку, Коренаста, драконов и рептилоидов я отношу к своей гвардии, если что.

— Тяв!

Ага, и волкодав Ломоть тоже входит в состав гвардии, как же иначе? Он — главный диверсант и погибель «уток по-кантонски».

Надо заметить, Лакомка расстаралась с приемом. Турий Рог утопает в цветах, и даже зубцы крепостной стены украшены горшками с яркими цветами. Над двором витает облако приятного цветочного аромата, создавая атмосферу праздника и домашнего уюта.

Мы едва успеваем въехать в ворота, как счастливая Лакомка бросается обниматься. Поцелуи достаются мне, младшим женам и даже Змейке.

— Шшшшш… — шипит растревоженная хищница, отшатываясь.

— Мелиндо, как же хорошо! Все живые и здоровые! — радуется альва, не обратив внимания на строптивый характер Горгоны. — А я обед приготовила! Сама! Пойдемте!

Обед действительно превосходит все ожидания. На столе — мраморная рогогорская вырезка, окруженная множеством овощей и фруктовых салатов. Причем фрукты и овощи Лакомка уже успела вырастить в своей новой теплице. Хорошо иметь жену-друида! Голодным не останешься, и всегда угостит заморской маракуей. Но, как выясняется, есть один нюанс, когда жена-друид — именно Лакомка. Едва я доедаю салат из свеклы, чеснока и тыквы, как чувствую наплыв мощного желания. Младшие жены тоже раскраснелись и сверкают глазками. А хитрая альва сидит себе и коварно улыбается.

— Ну как вам салатик? — спрашивает она елейным голоском, играя с бретельками платья на груди.

Стоит ли говорить, что в следующий миг моей твердой рукой скатерть с тарелками отбрасывается прочь, а следующим блюдом на освобожденном столе оказывается сама проказница. Ну а на десерт уже — младшие жены…

Пару дней я привожу гвардию в порядок да разбираюсь с делами. В первую очередь выясняю у Булграмма, что он знает об Организации. Оказалось, немного. Верховные члены Организации редко являются кому-то сами и обычно не вмешиваются в дела иномирских государств. Даже бывший конунг видел лишь их слуг. Что ж, но тот молниеносный спиногрыз явно не пешка, а кто-то из начальства. Выходит, я обратил на себя внимание самой верхушки.