Чжу не сдерживает облегченного выдоха. Виноватым выбрали Жопиня, хотя его пушки существенно не влияют на успех диверсий русских. Во всем виноваты те рогатые гиганты, неизвестно откуда взявшиеся. И Император это знает, но решил не наказывать Чжу.

— Друг Чжу, ты назначен главным переговорщиком с диверсантами, — приказывает Ци-ван. — Немедленно лети в Срединный округ и потребуй от русского прекратить свои выходки.

— Как прикажешь, Сын Неба, — поспешно кланяется Чжу.

Он пока не представляет, как договориться с Убийцей Тигра, но сейчас ему достаточно и того, что умная голова Чжу осталась на плечах.

— ЗА КОНУНГА ФИЛИНА! — громогласный рев разносится над просторными зелеными полями.

С высокого холма я наблюдаю, как орава тавров, словно огромная штурмовая волна, сносит огневые точки. Вспыхивают синим мои артефакты, уберегая рогатых людей от пуль. Ага, выдали побрякушки новым бойцам, раз уж такое дело. Гиганты-берсерки машут топорами и мечами, в то время как другие каменщики-рогачи создают лавины камней, заживо погребая военных.

Всего пару минут боев, и очередная военная производственная точка наша. Кажется, здесь собирают колесные гаубицы. Что же, теперь у ханьцев их будет меньше, а мы заменим наши поврежденные самоходки.

— Какие же они свирепые! — передергивает плечами Камила, наблюдая за яростью тавров. Мои жены находятся рядом со мной. — Даже огры пугали меня лишь чуть-чуть сильнее.

— Ну ты сравнила, подруга! Огры заживо едят врагов, — замечает Светка с загоревшимися энтузиазмом глазами. — А тавры просто жестоко убивают.

— Просто? — переспрашивает Лена и оборачивается ко мне. — Даня, они точно люди?

— Как сказать, — пожимаю плечами. — И да, и нет. Таврантропы — люди, но произошли от аномальных быков, а не приматов.

Оттого, кстати, тавры и такие массивные и огромные, ну и рогатые. Физической силы им не занимать, а каменщики-тавры так вообще могут ставить мегарекорды в тяжелой атлетике.

Захват базы происходит быстро, о чем я незамедлительно докладываю Фирсову в его шатре. Веер тоже тут, кстати, но в этот раз они с учителем лишь пьют чай. Полька заваривает чашку и мне. Старый ликвидатор же в ответ на мое донесение лишь оглядывает меня хмурым взглядом. Кажется, последние события сильно шокировали Устранителя. Мало того, что я почти в одиночку загасил Странника, так откуда-то достал себе настоящую армию рогатых викингов.

На базе не задерживаемся. Мы пополняем запасы вышедшей из строя техники и движемся дальше на север. Уже три дня, как наша разросшаяся армия спустилась с гор. Только Впендель с нами не пошел. Ах, да еще огры отказались. Бругор Пузатый захотел дождаться новой «норы», чтобы вернуться к своему племени. Я предупреждал двухголового, что принцип работы стел хаотичен и далеко не факт, что портал приведет его домой. Потому, кстати, и тавры двинулись с нами. Я пообещал им возвращение домой, но позже. Огры же не захотели задерживаться. Бругор лишь отмахнулся от моих объяснений и посоветовал отрастить вторую голову, пока первая не лопнула от количества мудреных мыслей. Ну, мое дело — предупредить.

А наша автомобильная колонна спустилась с Тибета и двинулась домой. Продвижение нисколько не замедлилось. Тавров рассадили по трофейным машинам Жопиня. Правда, провизии критически не хватало на такую ораву. Один тавр ел как три моих гвардейца. Оттого мы и начали обчищать военные базы ханьцев, в первую очередь продовольственные. А так как в процессе захвата ломались артиллерийские орудия, расходовались патроны и прочие боеприпасы, кончались прочие расходники, жглось топливо, то пришлось захватывать и армейские заводы и заправки. Да, немного нарушили соглашение с Чжу, но что поделать. Я бы и рад обойти базы стороной, но мне ведь надо кормить армию. Она на меня свалилась будто снег на голову. Ханьцы же не торопятся делиться провиантом и бензином. Да и, честно говоря, лично я ничего не обсуждал с Чжу. Мне Владислав дал приказ ликвидировать Странника, а о военных базах и слова не сказал. Раз не запрещено — значит, можно. Войну ведь никто не отменял.

Вечером четвертого дня после спуска с гор мы вместе с женами устраиваемся передохнуть в нашем шатре.

— Филин, — возникает на пороге Гансов, за ним заходят двое моих телохранителей-тавров. Отказаться от охраны не получилось. Теперь я конунг, а значит должен всюду шастать с двумя здоровяками за спиной. — Ханьцы требуют переговоров. Сам дворцовый сановник Чжу Сянь прилетел в ближайший аэропорт. С твоего разрешения он сегодня приедет в наш лагерь.

— Ого, прямо к нам? — удивляюсь. — Рисковый мужик. Ну пусть заглядывает. Мы его угостим тушенкой с вчерашней продовольственной базы. Кстати, а почему «с моего разрешения»? У нас же Фирсов командир.

— Ханец так сказал, — пожимает плечами Гансов. — Спрашивал разрешения «Убийцы Тигра».

— Эх, как неудобно, — вздыхаю. — Я ведь этого Тигра даже в глаза не видел.

— Зато Странника видел, — смеется Света, расчесывая волосы на складном стуле. — Причем во всех состояниях: в сыром и зажаренном.

— Конечно, ведь Даня сам его и приготовил, — неожиданно добавляет Лена, покраснев. Камила, глянув на обеих, вздыхает, закатывает глаза и лишь машет рукой, словно смиряясь с этой беседой.

После графа к нам заглядывает бывший конунг Булграмм. Огромный тавр едва влезает в шатер. Он еще и очень высокий. Если бы я в монастыре не поломал ему рога, то сейчас бы он порвал мне потолок.

— Как поживаешь, конунг? — громогласно ревет Булграмм, кивнув на полог шатра. — Мои парни служат тебе на совесть?

— Ты про телохранителей? Да молодцы они, — заверяю. — Слушай, а может они чем-то полезным займутся. Или поспят перед дорогой? Я ж телепат, я всё равно вижу всех поблизости…

— Нет, — обрубает Булграмм. — Ты одолел меня в священном Больмганге, Филин, — он хлопает себя по обломкам рогов. — Теперь ты конунг, а конунгу полагается свита.

Мда, одолел. Забавно получилось.

В общем, когда тавры выскочили из портала в монастырский двор, мы уже были готовы к теплому приему. Прицелились из станковых пулеметов, вскинули громобои, ну и Мерзлотник с Шаровым, Веер и Дубный накалили меридианы для мощных объемных техник.

Тавры пришли с топорами и мечами. Огромные рогатые амбалы, они производили неизгладимое впечатление: их массивные тела, покрытые боевыми татуировками и шрамами, источали грозную силу. Среди них также находились двадцать каменщиков в гранитных доспехах. Основную массу мы могли бы положить одним залпом, но сами тавры этого еще не понимали.

— Братья! — громыхнул еще тогдашний конунг Булграмм в гранитном доспехе. — Мы шли на бой с ярлом Гурбухом Поносным, но боги закинули нас на испытание в эту крепость! Докажем же богам нашу силу! Убьем этих несчастных!

Несчастных? Ну, это он зря.

— Предупреждающий! — крикнул я, дублируя команду ментальным посланием.

Тут же громыхнули пулеметы и ручные громобои. Плюс еще Шаровой устроил электрическое представление в небе, зигзаги молний заплясали в танце. Гвардейцы же стреляли в землю. Рикошета мы не боялись — все наши были либо в доспехах, либо с защитными зеркалами. Зато часть пуль отскочила в тавров, одному даже рог отсобачило. Как оказалось, только треть из них имела защитные артефакты. Зато антителепатические бусинки в бородах имел каждый второй.

Тогда иномиряне поумерили пыл, но страха в их глубоко посаженных глазах не было, только поиск путей к победе. Некоторое время Булграмм пилил меня огненным взглядом.

— Значит, так, — заговорил конунг, играя мускулами на руке, сжимающей меч. — Ты, малыш, тут главный?

— Малыш у тебя в штанах, — ответил я. — А я — главный, верно.

Фирсов все равно еще лежал в отключке, так что мне приходилось быть Исполняющим обязанности командира

— Чувствую в тебе Дар Камня, — раздул ноздри Булграмм. — А потому тебе повезло. Я, Булграмм Великорогий, объявляю тебе Больмганг. Мало кто заслуживал подобной чести, и ты не заслуживаешь, так что не обольщайся, но можешь поблагодарить свои непонятные шумоделы, — качнул рогами в сторону пулеметов.