Наше выступление уже почти закончилось. Нам опять подарили цветы, немного денег и пару мелких подарков. В то же время толпа дружно требовала повторения нашей последней песни - "В поисках любви" (в оригинале - итальянская "Liberta"). Пока Ольга запевала первый куплет, я внимательно смотрел в лица зрителей. Сколько в них было восхищения и любви к нам! Такого я не видел ни разу в жизни. И в этот момент мне захотелось отблагодарить их чем-то еще, кроме наших песен. Но чем? У меня же ничего с собой не было. Ничего, кроме одежды. Вот тут я и совершил роковую ошибку, которая привела к весьма неожиданным последствиям.

Я снял свою джинсовую куртку, несколько раз покрутил её над головой и со всех сил бросил в зал. Она приземлилась точно в центральном проходе в районе седьмого ряда. Что тут началось! С десяток зрителей повскакивали со своих мест и бросились в проход с целью завладеть частью моей одежды. За мой подарок началась самая настоящая потасовка, но это было только началом. Десятки других зрителей тоже вышли в проход, но быстро поняв, что моей куртки не видать им как собственных ушей, направились к сцене, довольно быстро забив весь проход перед ней. "Майку! - крикнул один из них. - Майку! - подхватил другой. - Майку! Майку! Майку! - вскоре кричали все кто, стоял перед сценой." Голубую майку, на которой перед концертами я успел поставить трафарет с именем "Орфей", отдавать зрителям мне никак не хотелось. Но мне нужно было петь, и потому опасаясь, что зрители будут слишком недовольны, я быстро её снял и бросил в толпу. И опять потасовка, в результате чего мой новый подарок был разорван в клочья, которых впрочем на всех конечно не хватило. Недовольные этим зрители утихать не собирались, теперь они кричали "Джинсы! Джинсы! Джинсы!". А я уже пел и старался на эти крики не обращать ни малейшего внимания. "Покричат и успокоятся, - подумал я." Как я был наивен! В зале уже стоял такой ажиотаж, что успокоить толпу могла только пожарная машина или, возможно, милиция. Но её рядом почему-то не было. Пользуясь этим, зрители, разочарованные моим игнорированием просьбы, бросились на сцену. Часть из них поднялась по ступенькам двух лестниц по бокам сцены, а часть смогла подняться прямо по центру, подтянувшись на своих руках. Когда же они оказались рядом, то сразу же бросились ко мне, быстро повалив меня на пол. Десятки рук тут же стали снимать с меня кроссовки, носки, джинсы и даже плавки. Кто-то потянулся за амулетом, но я отчаянно схватился за него обеими руками и с большим трудом смог его отстоять. На помощь мне поспешили Ольга и все наши музыканты; увы, их сил явно не хватало, чтобы изменить ситуацию. И лишь тогда, когда я остался совершенно нагим, а зрители с моей одеждой стали покидать сцену, рядом появилась милиция в количестве четырех человек. Они быстро скрутили несколько зрителей, не успевших вернуться в зал, разогнали остальных и также быстро растворились за сценой.

В итоге весь наш ансамбль стоял на сцене и не знал что делать. Уйти молча - было как-то недостойно. Но продолжать песню после всего произошедшего было просто немыслимо. Между тем, зрители не расходились; они встали со своих мест и чего-то ждали. Тогда я подошел к краю сцены и, не прикрываясь руками и без всякого микрофона, сказал:

- Извините, но в таком виде я петь не могу! Спасибо за ваши овации! До новых встреч!

Но ни один зритель так и не пошел на выход. Наоборот, один из них крикнул: "Пой!", потом этот же крик подхватил другой человек, потом третий, и вскоре уже весь зал скандировал словами из рок-оперы: "Пой нам ещё, ещё, ещё, великий Орфей!"

Я вопросительно посмотрел на своих музыкантов, но они молчали, оставляя право решать этот вопрос мне. Но решила его Ольга: она встала передо мной лицом к залу и снова запела последнюю песню:

- Долго я шла по дороге, пытаясь найти любовь.

Увидев это, музыканты взяли свои инструменты и стали играть. Я же остался стоять за Ольгой, а когда пришла моя очередь петь - запел. Вот так мы и спели почти всю песню. Впрочем, последний припев уже пели не только мы но и весь зал, подняв руки вверх и двигая ими в разные стороны. И тогда я больше не стал прятаться за Ольгой, я стал рядом, левой рукой обняв её талию, а правой махая зрителям.

Когда песня закончилась, Ольга отошла немного в сторону и, показав на меня рукой, крикнула:

- Орфей!

- Орфей! Орфей! Орфей! - закричала толпа.

Я поклонился ей, еще раз махнул рукой и быстро покинул сцену. В такой необычной ситуации я сделал всё что мог, больше моральных сил у меня не осталось.

Однако этим все не закончилось. Когда все зрители покинули зал, когда я наконец оделся в свою обычную одежду, а музыканты собрали свою аппаратуру, на сцене опять появились представители милиции. На сей раз их было двое.

- Артемьев Виктор Васильевич, - обратился один из них ко мне и протянул мне какой-то листок с авторучкой. - Вы обвиняетесь в нарушении общественного порядка - нахождении в общественном месте в обнаженном виде. Вот протокол, подпишите.

- Я нарушил? Вы же видели, это зрители сорвали с меня всю одежду.

- Видели. Но вы были обязаны покинуть сцену, а вы продолжили петь. За это вам выписан штраф в размере ста рублей. Заплатите на месте или поедете с нами в отделение?

- На месте, - вздохнул я, подписал протокол и заплатил штраф.

Уходя со сцены, один из милиционеров повернулся ко мне и тихо сказал:

- Извини, работа такая. А ты... ты - настоящий Орфей!

Я уже собрался его поблагодарить за теплые слова, но вспомнив про заплаченный штраф, промолчал.

В понедельник мы как обычно собрались в семь часов, лишь Ольга как всегда опоздала, правда, на сей раз не намного.

- Ну что - читали? Нет? - спросила она прямо с порога. - Вот, купила все свежие газеты, что были в киоске. И смотрите все, буквально все из них написали о нашем концерте и даже поместили в статьях наши фото. И на всех этих снимках Витя стоит без трусов, хорошо хоть интимное место везде заретушировано. А какие заголовки! Слушайте! "Комсомольская правда" - "Голая правда Орфея!", "Московский комсомолец" - "А Орфей-то голый!", "Новости Ленинграда" - "На сцене без трусов" и, наконец, "Вечерний Ленинград" - Обнаженные песни Орфея". Видите какая у нас популярность после последнего концерта? И не важно что нас не только хвалят, но и ругают, главное - что пишут! Ведь это не только наша местная реклама, это реклама на всю страну. Теперь можно ехать хоть на Камчатку, хоть на Сахалин, аншлаги и там нам обеспечены. Так что, может махнем в гастроли по стране?

- Это как - за свой счет? А ты уверена что у нас хватит денег? - Лицо Димы при этих словах было не слишком веселым.

- Зачем за свой? Госконцерт всё оплатит.

- Госконцерт? И кто нас туда возьмет?

- Есть один влиятельный человек, который нам поможет. Я с ним почти договорилась. Если поможет еще один человек - то дело в шляпе.

Тут Ольга искоса посмотрела на меня, однако я этого взгляда не понял. Причем тут я и Госконцерт?

- А теперь самое приятное. Сегодня я побывала в обоих ДК, где мы выступали, и получила деньги за нашу работу. А сейчас главное не упадите: за два концерта мы заработали аж 1400 рублей, не считая подаренных зрителями, которые мы разделили вчера.

- Ого! - воскликнул Дима. - Так много? Почему?

- Потому что билеты на наши выступления в этот раз были по два рубля, то есть мы уже были в ранге артистов с умеренной популярностью. А теперь считаем: в одном зале было 600 мест, а в другом 800, итого 1400. Умножаем на два рубля - получаем 2800. Из них половина наша, то есть 1400. И еще нам сто рублей подкинул директор клуба, в котором мы выступали в воскресенье, - за новаторство нашей музыки. Хотя на словах добавил, что выделил эти деньги на погашение штрафа милиции. Ну а я конечно возвращаю их Вите, поскольку он заплатил штраф из своего кармана.