Но он явно искал не покоя, а бури – и сделал-таки некоторое время спустя отчаянный шаг: пошел ва-банк, и был схвачен на границе при попытке провезти искусственный член, в те года запрещенный, который к тому же оказался краденым, без чека. «Вы что, не понимаете, что я это сделал специально!» – надменно говорил он потом. Мы подвиг тот оценили. Хотя мог бы и как-то иначе выразить свой протест режиму… Но это уже придирки. Что-то трепетное было в нем, безусловно.

Открытие Дней литературы в Калининградской области было торжественным: в Кафедральном соборе, рядом с могилой Канта. И это правильно. В этом нашем регионе, отделенном от «большой России» Эстонией, Латвией и Литвой, праздники русской литературы необходимы, и спасибо Министерству культуры области, библиотекам, председателю Союза писателей Калининградской области Борису Бартфельду за то, что они регулярно их проводят. И за то, что пригласили в этот раз писателей из Петербурга: поэта Галину Илюхину и меня, прозаика Валерия Попова.

Оправдаем ли надежды, хотя бы свои собственные, «прозвучим» ли тут? Много лет назад, в 1988 году, в калининградском Литературном театре, работавшем тогда во Дворце культуры моряков, сделали спектакль по моему рассказу «Две поездки в Москву» – о страстной любви. Спектакль впечатлил всех, в том числе и актеров; исполнители ролей влюбленных – Ирина Кирпиченкова и Виталий Писаревский – влюбились настолько страстно, что даже поженились. Теперь уже, конечно, на такое воздействие на слушателей я не надеюсь – но, может быть, осталась здесь хоть какая-то тень того счастья?

Осталась! На первое мое выступление в Областную научную библиотеку пришли и Ирина, теперь Писаревская, и актеры Литературного театра, который до сих пор существует, и их друзья, и друзья их друзей, и новый руководитель театра Александр Смирнов, и просто читатели с моими книгами в руках, незнакомые с актерами… или все тут друг друга знают? Ощущение дружной, веселой компании бодрило и радовало: все-таки это я на этот раз их собрал и развеселил! Всю жизнь прожил так, чтобы было о чем рассказать и, главное – чем развеселить людей, переворачивая все застоявшееся, неоднократно разбивая при этом лоб. Как оказалось – не зря. Радовался и я: не иссякли силы еще, наоборот, множатся при таких читателях! Вот что я вынес из этой поездки. Спасибо этой земле!

Другие литературные встречи проходили (для меня) не столь феерично, но это меня уже не расстраивало. «Кубок славы» перешел к моим коллегам – поэтам Галине Илюхиной и Борису Бартфельду. Конечно, поэтов воспринимают лучше, и это естественно: они пишут короче и ярче, – так утешал себя я. Но бился, как лев, и «градус общения» не понижал.

Еще один успех ждал меня на выступлении в библиотеке города Пионерска – может быть, не такой уже шумный, скорее локальный, но очень существенный для меня. Строгий, подтянутый мужчина с черными усами после выступления, когда мы уже пили со слушателями чай, вдруг решительно поставил свой стул рядом с моим. «Сейчас будет разгром!» – подумал я. И не ошибся. Но разгром этот был приятный. Почему? Да потому что на «моем поле»!

– Здравствуйте! Меня зовут Александр! – энергично заговорил он. – Вот вы рассказывали тут, что ваш герой провалился под лед и вылез сухим и даже с лещом в руках, потому что воду из-подо льда откачали.

– Не верите? – грустно проговорил я.

Редко встречаешь единомышленников.

– Почему это?! – его черный ус даже дернулся от возмущения. – У меня тоже было такое, только круче!

«Ура! – возликовал я. – Живы мои герои и даже, похоже, преуспевают, судя по цветущему виду моего собеседника!»

– И как было?

– Все просто! – его уверенный тон взбадривал и меня. – Гулял по Куршской косе, вышел на лед залива, а вода как раз с отливом ушла, и я, естественно, провалился!

В моих рассказах живет! Что может быть лучше для писателя! Но будем скромнее: живет он, а я пишу.

– Ну, и как? Вытащили леща? – спросил я с некоторой ревностью.

Переплюнуть хочет меня!

– Нет. Леща не вытащил, – вздохнул он.

«То-то! – внутренне восторжествовал я. – Не лезь вперед батьки!»

Но я напрасно поверил в его скромность!

– Лещей не было, – проговорил он. – Зато там зайцев было полно! Взял парочку.

– Зайцев? Подо льдом?! – он изумил даже меня, «мастера чудес»! – Что они делают там?

– Ну, как – что? – снисходительно пояснил он. – Кормятся!

– Подо льдом? Но чем, чем?!

– Ну, как – чем? – неторопливо проговорил он, явно растягивая миг своего превосходства. – Подо льдом много чего… Например, вкуснейшие водоросли!

Он торжествовал. Переиграл «гроссмейстера», зная о жизни больше, чем он! Впрочем, и я духом не пал – напротив, возликовал: мои рассказы живут и побеждают, и даже меня!

– Александр! – вскричал я. – Давайте не расставаться – и вместе писать!

Хотя сидячая жизнь, я понял, не для него.

– У меня таких историй полно! – гордо проговорил он. – Но у меня нет времени. Я плавал на СРТ, среднем рыболовном траулере, а теперь я – риелтор! Успехов!

Он до подбородка застегнул молнию своей элегантной куртки и, крепко пожав мне руку, ушел.

Вот всегда так: у кого есть впечатления, тому некогда писать, а у кого есть время писать – мало впечатлений. Ушел мой герой буквально из рук. Но от меня не уйдешь! И вот я пишу о нем и ликую. Свое я получил, заряд вдохновения ухватил и запас уверенности: правильно я пишу, в народном стиле. Так и продолжу.

Мелькали чудесные прибалтийские места. Здесь даже новые дома строят похожими на старинные. Как, например, новый Дом творчества писателей, созданный усилиями Бориса Бартфельда в Светлогорске на берегу моря, дарящего свежее дыхание – и вдохновение. Отдохнуть хочу! Даже мобилу отключил.

Давно я не встречал людей, столь увлеченных, как он, – и особенно краем, где живет. И сколько он делает для того, чтобы этот край процветал! Есть даже экспонаты музеев – его подарки. Внешне сдержанный, он полон страстей. Например, я сказал:

– Меня только расстроило, что пляж отгорожен от моря вбитыми сваями: неудобно купаться…

Борис тут же горячо вступился за свою «малую родину»:

– Сваи эти держат песок – чтобы пляж не унесло! К лету они увязнут полностью, а если верхушки останутся, их спилят! Идеальный будет пляж.

Ну конечно. А какой же еще? Да потому и не встречал, что из дома не выходил. А только вышел – и вот они!

Многого я ждал от этой короткой поездки – все свои мечты хотелось исполнить – наверное, потому как я знал, что мало хорошего ждет меня дома. Тянул… не время, время идет четко – а вытягивал впечатления из всего вокруг, чтобы запастись положительными эмоциями на тяжелую зиму. Долго ходил по идеальному светлогорскому пляжу, вдыхал морской воздух: еще, еще! Что-то надо еще увезти про запас, чтобы сил хватило. Кто тут их тебе поднесет? Нашел изумительную корягу, похожую на меня, с торчащим носом и подбородком и страстно выкинутой вперед рукой с костлявыми, просящими пальцами – еще, еще! Словно прощался с жизнью – такое ощущение. Ходил с этой корягой по нижнему променаду, прямо по песку. Наверху был еще один променад, асфальтовый, к нему поднимались лестницы. Но поднимешься – значит, пора уходить; похожу на прощанье по кромке, отскакивая от волн. Палка-автопортрет давала гениальную тень в заходящем солнце – нос, подбородок, рука вытягивалась еще выразительнее и отчаяннее. Взять эту корягу с собой? Не пропустят. «Угрожая корягой, пытался угнать самолет». От ходьбы у моря дышалось остро и сладко. Ну, коряга моя любимая – прощай!

Бросил ее на песок, отошел метров сто. И стало жалко. Она так надеялась через меня выбиться в люди! Бывает иногда такая острая жалость к предметам, брошенным тобой. Рванулся назад искать, но вода прибывала, и ее унесло, только рука торчала, молила о помощи! Прилив, что ли? А ты думал как? В честь тебя отменят? Вода уже заливает ботинки. Все наверх. Метался по верхнему променаду, любуясь закатом. Неужели всё? Не может быть! Я ведь завтра же уезжаю! Все-таки надо бы взять корягу: такого сходства характеров вряд ли еще кто добьется, давно не наблюдал. Но – всего не унесешь. Только – чувства.