Несмотря на скептицизм Песца, я решил, что лучше иметь хоть что-то, пусть плохонькое, чем совсем ничего, и отправил «Введение» в корзину к дискам по философии. Последние, напротив, захотелось выложить, потому что я как представил, что все это придется переводить и записывать…

Больше ничего интересного не нашлось, поэтому я оплатил выбранные диски, опасаясь, что цена на них может завтра подскочить и заказ отменят. Впрочем, конкретно эти были не столь важными, чтобы я начал переживать по их поводу.

Оставшуюся дорогу я мониторил сайты на предмет чего-нибудь полезного — если археологи уже начали сдавать выкопанное, то сдавали они вещи не только Лихолетову. Обнаружил модули с магией Пространства первого уровня и с магией Жизни четвертого. Оба оплатил, хотя воспользоваться пока ни одним не мог: для магии Пространства не хватало кругов Силы, а магия Жизни у меня вообще была только первого уровня, причем модуль для второго был, а для третьего — нет. Ну да ладно. Помониторю все лето — глядишь, еще чего полезного надыбаю. Дядя, на разговоры с которым я отвлекался, тоже был настроен оптимистически.

Так что в лагерь мы приехали в прекрасном расположении духа.

— Предлагаю, пока Шелагин артефакт не отобрал, провести как можно больше записей. В спальной звукоизолированной палатке, — сказал Олег, как только остановил машину. — Один будет записывать, а второй сможет спать снаружи. В той же кухонной палатке, к примеру.

— Тогда я ночью, а ты займешься этим днем, — предложил я. — Потому что раскопки должны вестись под твоим руководством, а затягивать с ними не стоит.

Олег, поломавшись совсем немного, признал мою правоту, мы с ним определили порядок записи дисков, и я отправился на склад за проигрывателем. Только его там не было.

— Олег, проигрыватель сперли!

— Как это сперли? В княжеском лагере? Может, завалился куда? — не поверил он мне.

Осмотрели мы склад вдвоем, и очень пристально, проигрыватель нигде не нашелся: ни на том месте, куда я его ставил, ни где-нибудь за камнями или плитками.

— Вот контейнер из-под него, — показал я. — Точно помню, в него закладывал, а сейчас контейнер пустой.

— Боженьки, неужели действительно сперли? — Олег схватился за голову. — У меня такое впервые.

— Как бы нас ни обвинили. Машину-то не проверяли, когда мы выезжали.

— По камерам должно было быть видно, что ты на склад относил. О, камеры же, — обрадовался Олег. — Сейчас мы вора на чистую воду выведем.

Он вышел со склада и трусцой побежал к будке охраны, интересоваться, с кем нужно говорить по поводу покражи. Охранник проникся и тут же вызвал начальника смены, которому мы и выложили информацию об исчезновении артефакта.

— По камерам нужно посмотреть, — напирал дядя на внезапно помрачневшего мужика. — Сразу будет понятно, кто подходил.

— Я вам и без камер отвечу. Греков артефакт изъял как представляющий стратегическую ценность для княжества.

— Вы с ума сошли? Это археологическая ценность. Она принадлежит всему миру! — возмутился дядя. — Никакой стратегической ценности обычный школьный урок не представляет.

— С чего бы? — спросил подошедший на шум сам Греков. — У нас есть единственное в мире рабочее устройство, которое проигрывает такие диски. На этом — школьный урок, положим, хотя мне сложно понять, почему вы так решили. Но на других-то будет другое. Информацию можно расшифровать и пустить в дело. Поэтому доступа вам к этому артефакту не будет. Ваш контейнер я не трогал, взял только то, что принадлежит Шелагиным, так что у вас ко мне никаких претензий быть не может. Все прописано в договоре.

Мне показалось, что дядя его ударит, настолько злым стало лицо у моего родственника. Но он сдержался, лишь кулаки сжал.

— У вас нет опыта обращения с артефактами Древних.

— Какой там опыт нужен? — пренебрежительно бросил Греков. — Один раз нажал — включилось, второй раз нажал — выключилось. Вы уж меня совсем за идиота не держите, Олег Васильевич. Устройство простейшее, с ним и ребенок разберется.

— Я не про это, а про то, в каких условиях должен храниться артефакт.

— Он столько лет хранился в земле, подвергаясь разнообразным воздействиям, и с ним ничего не случилось. С чего бы вдруг с ним случится что-то сейчас?

— Есть правила хранения вещей Древних, — напирал дядя. — Протокол хранения расписан от и до не для того, чтобы его не нарушали.

— Я принимаю на себя ответственность за сохранность артефакта. Он у меня безо всякого протокола сохранится, — насмешливо бросил Греков. — Не помню, чтобы вы так усердствовали, когда Александр Павлович забирал скелет.

— Потому что скелет — это предмет Древних, а проигрыватель — артефакт, — попробовал втолковать дядя, но не преуспел, зашел с другой стороны: — Мне Александр Павлович лично обещал доступ к выкопанным артефактам. С целью их изучения, разумеется.

— Если это не будет противоречить интересам княжества, — стоял на своем Греков. — А это противоречит.

— Тем не менее я просил бы дать мне возможность записать видео хотя бы с моих дисков. Я специально ездил за ними домой.

— Как вы собираетесь записывать видео?

— На телефон — гордо сказал дядя. — Речь там хорошо разбирается.

— Ну-ка, покажите…

Дядя и показал. Греков выдернул у него из рук телефон.

— Что вы себе позволяете!

Дружинник выдвинулся между нами и Грековым, а тот ответил:

— Это вы себе позволяете записывать то, на что не имеете права. А я всего лишь удалю видео изображения с диска, который принадлежит княжеской семье. Прежде чем записывать, вы обязаны были спросить разрешение.

— Какое разрешение? Мне откуда было знать, что это устройство сработает в руках племянника? — Дядя пытался добраться до Грекова и обойти дружинника, но тот уверенно вставал на пути, не переставая следить и за мной. — И вообще, по какому праву вы решаете? Я хочу поговорить с Александром Павловичем. Возможно, у него будет другое мнение.

— Приедет Александр Павлович из Дальграда, и поговорите, — сухо сказал Греков, возвращая дяде телефон. — И вообще, прекращайте орать. Ночь. Люди спят, а вы им мешаете.

Он развернулся и ушел, не обращая на нас больше никакого внимания, и даже сделал вид, что не слышал, как Олег в сердцах бросил ему вслед: «Сволочь!» Довольно громко бросил, между прочим, так что дружинник посчитал своим долгом защитить начальство.

— Алексей Дмитриевич стоит на страже интересов Шелагиных.

— Где он там нашел эти интересы? — возмутился дядя. — Тоже мне, секретный секрет, что детям читали на уроке географии… или биологии, не знаю, как маркировано это видео.

Мы отошли, и дядя сказал:

— Отосланная Лихолетову запись сохранилась, и я даже не знаю, что ему посоветовать: опубликовать сразу или скрыть от чужих глаз.

— Не думаю, что Лихолетову нужны проблемы. Ему нужно об этом сообщить, а дальше пусть сам пробивает использование.

Проблемы Лихолетова меня волновали мало, а вот внезапно пришедшая в голову идея… Странно, но, когда дядя разговаривал с Грековым, я почувствовал, где находился проигрыватель. Наверное, сыграло свою роль то, что в нем находилась моя энергия, а мы находились рядом.

«Как проигрыватель можно отключить?»

«Только выкачав из него энергию. Тогда он перестанет работать и никто не сможет его активировать, потому что нужно уметь заряжать. Хочешь попробовать?»

«Разумеется. На кой черт я потратил деньги на диски, если не смогу их увидеть? А если не смогу проиграть я, то будет логично, если не сможет проиграть и тот, по чьей вине это случилось. И вообще, я бы хотел посмотреть на рожу Грекова, когда он поймет, что артефакт больше не работает».

«Слишком много потенциальных наблюдателей. Плюс камеры», — напомнил Песец.

«На них и при дневном свете мало что можно было различить, когда я использовал Скрытность».

«Тем не менее вас там рассмотрели, и если засекут здесь, не только поймут, что ты вывел из строя артефакт, но и что ты знаешь то, чего не должен. Так себе идея, слишком демаскирующая».