«Алхимия третьего уровня! — возбужденно завопил Песец прямо у меня в голове. — Бери обязательно».

Я вытащил модуль с нужной маркировкой.

«Целый», — обрадованно сообщил Песец.

«Больше ничего полезного?»

«Нет. Можешь закрывать».

— Вот эту я возьму, — сообщил я Лихолетову.

— Вот как он выбирает, Олег Васильевич? — обратился глава гильдии к моему дяде. — Сколько ни смотрю, не могу закономерность выявить. Столько красивых монеток, а выбирает какие-то странные серенькие.

— Признаться, я тоже не улавливаю закономерности в его выборе, — согласился дядя. — Может, на цену ориентируется?

— Да, это одна из самых дешевых, — неохотно признал Лихолетов. — Но коллекции по такому принципу не собираются.

— Я собираю по похожести, — ответил я. — У меня есть две близкого оформления, будет третья.

— Но здесь столько классных недорогих монет, — недоумевал Лихолетов.

Я пожал плечами и закрыл лоток, откладывая его в сторону. Открыл следующий. То, что лежало в нем, я бы и без Песца забраковал — начальные стихийные модули. У меня такие были все. В третьем нашлись модули второго уровня по магии Огня и магии жизни — с магией Огня второй уровень стихий у меня оказывался закрыт, что радовало. Кажется, я знаю, что буду учить сегодня на ночь.

«Не сегодня, — поправил меня Песец. — Через неделю, не раньше, если не хочешь в дебила превратиться».

Я не хотел, но с изучением этой магии можно было не торопиться. Проверил оба модуля — Песец подтвердил, что целые. Я их отложил к алхимическому. Закрыл лоток и перешел к следующему.

Из четвертого лотка я выудил модуль по магии металла второго уровня. Пятый оказался совершенно бесполезным. А вот в шестом… Я даже глазам своим не поверил. Целительский модуль второго уровня. Не битый, не просверленный с последующей замазкой.

«Целый! — радостно подтвердил Песец. — Но ты его все равно сегодня изучать не будешь. И не только потому, что нельзя после вчерашнего брать следующий, но и потому, что Целительство у тебя не докачено до нужного уровня».

«Докачать-то раз плюнуть. — Я завороженно вертел в руках неуловимую „монетку“. — Буду резать руку и залечивать, пока не докачается».

«В этом нет необходимости, — всполошился Песец. — У тебя самая малость осталась до потолка, само дойдет. А вот если будешь себя резать и кто-то заметит, дурка тебе обеспечена».

Со вторым артефактом дело пошло бодрее. Настолько бодрее, что дядя привлек нас с Федей к описанию добытых экспонатов. Были они пока трех типов: камни, плитка и таблички, так что «рыбу» дядя заготовил, от нас требовалось внести данные с диагностических артефактов и указать место, где это было выкопано. В результате за пару дней мы упахались так, что Федя перед сном пошутил, что я его вытащил потому, что моему дяде нужны были бесплатные рабы.

Когда Олег предложил ему завтра ничего не делать, Федя обиделся и заявил, что он тут со скуки помрет. Даже захудалый планшет не разрешили использовать. Но тут уж Шелагин был непреклонен — во избежание того, что Федя может где-то засветить свое местоположение, телефон ему не возвращали ни под каким предлогом, да еще и предупредили, что если кто-то из нас с дядей даст воспользоваться своим, то и мы останемся без средств связи с окружающим миром.

Средства связи нам были не лишними, потому что именно из них мы узнали, что кровати на складе, а заказанные контейнеры — в пункте выдачи. Зырянов же сидел в Горинске поскольку предложил свой приезд отложить на неделю, пока все не устаканится более-менее. Сказал, что новости есть, но не особо важные и нетелефонные. То есть заинтриговал, но без конкретики, и придумывать себе можно было все что угодно.

Еще нужно было выбраться на этой неделе на Полигон, иначе занятие пропадет — переносить абонемент никто не будет. А отрабатывать мне было что: новых приемов куча, но при пристальном наблюдении со стороны княжеских прихвостней отрабатывать их было неправильно, поэтому я ограничивался разминкой, каждый день — новой.

Короче говоря, дел в Верейске хватало, но при этом бросить Федю в одиночестве тут тоже было нельзя. Потому что Феде будет скучно, и в результате он может обнаружить что-то ненужное. Не уверен я, что Федя не начнет совать свой нос везде и что мы все хвосты прикрыли. Слишком много их, этих хвостов, за всеми не уследишь.

Но вопрос решился сам. Причем не только он.

Когда мы с утра тащили под навес очередные описанные строительные камни, раздался возглас:

— Федор, вот ты где! А мы переволновались за тебя.

Орал старший Шишкин. Младший оказался так рад его видеть, что выпустил свою ношу из рук аккурат на мою ногу. Тяжеленной усиленной каменюкой, с размаху… Не знаю, как я не заорал, но зашипел и запрыгал на одной ноге подальше от друга. Вторая опухала буквально на глазах.

«Зелье регенерации пей!»

— Илья, я случайно.

Федя со скривившемся от сочувствия лицом крутился вокруг меня, как будто хотел забрать часть моей боли себе. Подскочил дядя.

— Что у вас случилось?

— Кажется, я Илье ногу расплющил, — трагически простонал Федя.

Дядя окончательно перепугался, пробормотал, что, похоже, мне вообще пребывание на раскопках противопоказано, и потащил в палатку, где с моей ноги уже с трудом стащили кроссовку. Вид у ступни был не расплющенный, а надутый.

— Целителя нужно, — авторитетно сказал пошедший с нами Шишкин-старший. — Я оплачу. Мой балбес виноват, с нас и деньги.

Он отвесил сыну подзатыльник, и тот даже не огрызнулся. Посчитал, что за дело. Я подтянул к себе сумку, где у меня хранилась всякая алхимия, вытащил зелье регенерации, откупорил и выпил. Прислушался к себе и добавил еще одно. Возможно, сработал эффект самовнушения, но легче стало сразу же. Я покопался в оставшихся бутылках и добавил зелье укрепления костей, которое показано как раз при зарастающих переломах.

Нога начала приходить в норму, сдуваясь как проколотый шарик. Боль тоже ушла.

«Скажи спасибо своему другу, — неожиданно сказал Песец. — Благодаря его неосторожности, ты докачал целительство до максимума. Сегодня еще точно нет, а завтра скорее всего можно будет использовать очередной модуль».

— Что тут у вас? — откинув полог палатки, внутрь вошел Шелагин.

— Уже ничего, — ответил я. — Была мелкая бытовая травма. Зелье вылечило.

Двигать ногой я пока опасался, потому что чувствовал, что процессы регенерации пока не закончены, но работа как зелья, так и моей личной регенерации, по ощущениям, уже близка к концу.

— Я пришлю целителя.

Дернулись мы с дядей одновременно.

— Мне не нужен целитель.

— Да что ты говоришь? — возмутился Шелагин. — Инвалидом хочешь остаться?

— У нас есть собственный, — радостно припомнил дядя. — То есть, конечно, у Вьюгиных.

— Но тетя Алла постоянно твердит, что я могу к ней обращаться с любыми проблемами.

— Мой целитель сильнее.

— Чужому целителю мы не доверяем, — сказал дядя.

— И вообще зелья вполне достаточно.

— Вы чего упираетесь? — удивился Шишкин-старший. — Алла Дмитриевна, может, и хороший целитель, но слабенький. А княжеский тоже из Живетьевых.

— Вот этого-то я и боюсь, — ответил Олег, на что Шелагин состроил непонимающую физиономию.

— Со мной правда все нормально. — Я пошевелил ступней, показывая, что никаких ограничений движения нет, опухоль спала и, вообще, нога выглядит в точности как вторая, с учетом симметрии, конечно. — Зелья достаточно. Да и максимум там трещина была.

— Хорошо, покажитесь своему целителю, — сдался Шелагин и ушел.

Шишкин же уходить не торопился, с интересом посмотрел на опустевшие бутылочки и спросил:

— А зелья-то у вас откуда? Недешевое это удовольствие.

— Зелья я делаю сам, — ответил я потому что скрывать это не было уже никакого смысла.

— Да ладно?

— Шелагин вон тоже не поверил — устроил проверку в своей лаборатории. Убедился, — ответил я. — Вы за Федей, Тимофей Игнатьевич?