Страх, решаю я, скорее приведет ее в чувство, чем уговоры. Я почти рычу:

– Кейси, я держу свору диких псов. Вы помните, как они лаяли на вашу яхту, когда вы с Хорхе подплывали слишком близко к острову?

Она испуганно кивает.

– Если вы сейчас же не успокоитесь, я буду вынужден запустить в вашу камеру парочку собак.

Вы меня поняли?

Она опять кивает, глядя в пол.

Я перехожу к решетке перед камерой Хорхе.

– Думаю, ваша подруга скоро успокоится.

– А, это вы, прекрасный принц? – едко спрашивает он, рассматривая свои цепи.- С Марией вы сделали то же самое? Вы притащили ее сюда и держали на цепи, пока не убили?

– Нет,- отвечаю я, с трудом подавляя желание рассказать ему, как я сожалею о смерти его сестры, объяснить, что это был несчастный случай. – Я никуда ее не притаскивал. Здесь ее не было.

– Что ж, возможно, – пожимает плечами Сантос. – Пожалуй, теперь вам нет смысла врать, – он пристально смотрит мне в глаза. – Но теперь ни за что не поверю, что вы не знаете, что с ней произошло.

У него такой же разрез и цвет глаз, как у Марии. Он слишком похож на нее. Смерть этой девушки все еще волнует меня – и это страшно раздражает. Досадно, что Элизабет подстроила все так, что теперь о ней мне будут напоминать постоянно. Лучше бы они погибли. Я отвожу глаза

И Сантос тоже раздражает меня своим невозмутимым, почти издевательским видом. Ведет себя так, как будто в поединке со мной победителем вышел он.

– Я заметил, что вы не стали отрицать, что убили ее, – говорит Сантос.

Я вздыхаю и качаю головой:

– Нет, я не сказал, что не убивал ее. Но я не сказал и обратного. Не думаю, что разговоры о Марии теперь имеют смысл для кого-нибудь из нас, -произношу я с угрозой. Кажется, пришла пора дать ему понять, что его дальнейшая судьба в моих руках. – Вам, во всяком случае, от них лучше не будет…

– Возможно, – отвечает Сантос, не давая себя запугать, – но нельзя сбрасывать со счетов, что ваша милая молодая жена пыталась отравить меня и мою подругу. И еще, – он поднимает руки, демонстрируя мне наручники с цепями, – я испытываю некоторые неудобства, будучи прикованным к койке. – Сантос замолкает и задумчиво смотрит в сторону, как будто обдумывая что-то. Потом энергично кивает головой. – Вообще-то, я уже принял решение. Я убью вас обоих.

Я усмехаюсь несоответствию его положения его словам.

– И как же вы собираетесь это сделать? Вам не помешают цепи и решетки?

– Что ж, я не говорил, что это будет просто, – смеется Сантос.

Его смех застает меня врасплох, и неожиданно я присоединяюсь к нему. Как бы мне хотелось, чтобы все обстояло иначе! Нелегко будет справиться с этим человеком! Наше веселье, однако, длится не более нескольких секунд. Потом воцаряется молчание. Мы пристально смотрим друг другу в глаза

В соседней комнате Кейси Мортон ворчит:

– Как ты можешь смеяться! Этот подонок собирается убить нас, разве не ясно?

– Убьете? – спрашивает меня Сантос.

– Только если буду вынужден, – отвечаю я. Не вижу причин объявлять заранее об их судьбе. – Конечно, вам придется остаться здесь. Вы поможете нам вести дом и ухаживать за садом.

Сантос хохочет и улюлюкает:

– Послушайте, вы, чертов сумасшедший! Мы в Америке! Вы что, решили сделать из нас рабов?

Я испытываю сильнейшее желание ворваться в клетку и бить его, пока он не научится покорности. Вместо этого я говорю:

– Довольно! Вам придется вести себя более уважительно. Осмотритесь пока. Проверьте на прочность ваши цепи. У вас и у вашей подруги нет выбора. Вам придется примириться с этим.

– А если не примирюсь?

– Здесь полно собак, которые будут очень рады с вами познакомиться,- говорю я.- А еще я могу, например, запереть вас здесь без еды и воды. Я имею возможность расправиться с вами и вашей подругой десятками способов. Я мог бы, скажем, убить ее, а вас оставить в живых… или наоборот. Или убить вас обоих. Или… вы согласитесь помогать нам и будете вести вполне сносную жизнь.

Сантос оглядывает камеру:

– Вы называете это сносной жизнью?

– Условия можно улучшить.

– Нам прежде всего надо снять эти плащи,-

говорит кубинец.

– Это можно устроить, – обещаю я. – Но сначала скажите, о какой это записке вы вчера упоминали?

Сантос ухмыляется, опять, видимо, думая, что его взяла:

– Еще нам нужна еда и сухая одежда И необходимо обработать раны Кейси.

Я нетерпеливо киваю:

– Сначала расскажите мне о записке.

– Это письмо пришло от того человека, что выкупил меня из тюрьмы, хоть я его и не нанимал.

Он сказал мне тогда, что выполняет распоряжение своего клиента из Калифорнии.

– Ну-ну, продолжайте! – раздраженно тороплю я.

– Там было всего несколько слов: «Вы на верном пути. Вашу сестру убил Питер де ла Сангре».

И если, мол, мне нужна будет помощь, чтобы привлечь вас к суду, то следует позвонить по одному телефону. Это местный номер… – Сантос качает головой, – нет, не вспомню… Звонить можно в любое время дня и ночи. Подписи не было.

– Вы позвонили?

– Нет, я хотел разделаться с вами сам. – Он нагло улыбается и заявляет, как будто почувствовав, что завоевал право ставить условия: – Мы с Кейси могли бы жить в одной камере.

– Нет, – отвечаю я, – не думаю.

– Что ж, полагаю, вам решать, – все так же едко говорит Сантос. Гремя цепями, он поднимает руки вверх, показывая, что сдается. – Таково положение вещей… на данный момент. Но учтите, босс, что оно может измениться. И как только оно изменится, вы – покойник.

На этот раз усмехаюсь я. Этот человек просто не представляет себе всех возможностей, которыми обладаем мы с Элизабет. Не сомневаюсь, что, если представится возможность, он попробует напасть на меня, и, возможно, ему это удастся. Только я этого не боюсь.

– Когда вам захочется попробовать убить меня, – вежливо говорю я, – прошу вас, не стесняйтесь, пробуйте.

– Непременно! Но чуть позже,- отвечает Сантос.

Однако он не сопротивляется, когда я вхожу в камеру и вывожу его в коридор. Мортон, к моему удивлению, тоже ведет себя очень послушно: покорно ждет, пока я пристегну ее к Сантосу. Сантос что-то шепчет ей на ухо, но мне не приходится призывать их к порядку, потому что она ничего не отвечает ему и отворачивается.

Отец всегда говорил мне, что содержание пленников требует бдительности и осторожности: «Какими бы слабыми они ни казались, они могут быть очень опасны в своей решимости освободиться из плена Они ведут себя, как грызуны, посаженные в клетку. Ни на миг не оставляют попыток вырваться наружу. Мне попадались такие, которые долбили каменные стены. А некоторые так упорно трудятся над своими кандалами, что металл поддается. Их надо постоянно держать связанными, время от времени переводить в другую камеру, тщательно осматривать стены и пол, проверять замки. Никогда не проявляй к ним снисхождения, никогда не доверяй им. Как только ты дашь слабину, они тут же воспользуются этим».

Я обращаюсь с Сантосом и Мортон в точности так, как учил меня отец: их ноги скованы одной цепью, между ними всего-навсего двенадцать дюймов, а руки их соединяет еще более короткая цепочка. Правая лодыжка Сантоса соединена с левой лодыжкой Мортон, их шейные кольца тоже соединены. Они могут двигаться только очень медленно и одновременно. Они поднимаются по лестнице, я следую за ними.

Они так бряцают своими цепями, что просыпается Элизабет. А ведь мы еще только на втором этаже.

– Питер! – беззвучно зовет она. – Зачем ты ведешь их сюда?

– Они в ужасном состоянии, – отвечаю я. – Им нужно принять душ и переодеться…

– Они рабы. Выведи их на улицу и полей из шланга, – отвечает Элизабет.

– В этом нет необходимости. У нас много свободных комнат и есть душевые, которыми они могут воспользоваться…

– Они тут не в гостях!

– Но почему бы не обращаться с ними хорошо?

– Честное слово, Питер, иногда я тебя совсем не понимаю. Они всего лишь люди!