– Бери что хочешь, – пожал он плечами. – Не имеет никакого значения, как ты будешь одет.
На всякий случай я захватил с собой спортивную куртку, рубашку и брюки. Однако по снисходительной усмешке Дерека я понял, что все это вряд ли пригодится. Я поправляю воротник рубашки и похлопываю себя по карману шортов – удостовериться, что медальон в виде цветка клевера, который я привез для Элизабет, в целости и сохранности. Дерек продолжает комментировать наше путешествие. Не знаю, действительно ли он не замечает моего волнения или притворяется. Во всяком случае никаких попыток успокоить и подбодрить меня он не делает.
– Дерек,- обращаюсь я к нему.- Чего мне ждать сегодня вечером? Мне бы не хотелось выглядеть дураком.
Он смеется, указывает на дорогу и говорит:
– Сейчас будет Кларктаун, там свернем… Приготовься.
– Я спросил о сегодняшнем вечере… – напоминаю я. Даже не притормозив, он резко виляет вправо, на дорогу, перпендикулярную той, по которой
мы ехали. Меня прижимает к дверце.
Дерек хохочет, наблюдая, как я прихожу в себя:
– Я ведь тебя предупреждал!
Дорога, по которой мы теперь едем, в основном состоит из выбоин и ям, и мы трясемся, постепенно снижая скорость по мере того, как склон становится круче, а растения подступают ближе. Когда мотор «лендровера» начинает уставать, Дерек просто предоставляет автомобилю катиться вперед на четырех колесах. Буйная растительность по сторонам дороги кончается, и нам становятся видны яйцевидные холмы Страны Дыр и окружающие их глубокие воронки. А потом перед нашим взором снова расстилается зеленая равнина.
– Поверь, – говорит Дерек, – будь моя воля, я бы тебе рассказал обо всем, что будет сегодня вечером. Но отец и мама любят напустить туману.
Они считают, что все традиции должны быть строго соблюдены, и предупредили, что если я хоть словом обмолвлюсь… Они и так держат меня за болтуна. Если я тебе что-нибудь расскажу, они сошлют меня на год в Яму Моргана, – он бросает на меня многозначительный взгляд, – а мне это вовсе не улыбается. Надеюсь, ты понимаешь! Ты тоже мужчина и знаешь, каково жить без женщины своей крови. Все, что нам остается, – утешаться с обычными женщинами, – Дерек усмехается. – Вот почему мне не хотелось появляться в Фолмуте. Я тут немного пошалил с одной из местных и наследил… Ты же знаешь, как хочется есть сразу после этого… а тут перед тобой свежее живое мясо, оно уже у тебя в руках… – он замолкает на секунду, дернув плечом.
Я смотрю в сторону, на пролетающие мимо деревья и кусты и почти не слушаю его болтовню о том, как он на недельку-другую ездит на побережье поразвлечься с женщинами. Он рассказывает об этом скорее как хвастливый подросток, чем как взрослый мужчина, к тому же мужчина-дракон. Почему, интересно, он до сих пор не отправился на поиски женщины своей крови?
Растительность снова редеет, я рассеянно гляжу на землю у дороги… и вдруг вскрикиваю.
– Добро пожаловать в Страну Дыр! – провозглашает Дерек.
Дюймах в двенадцати от левого борта «лендровера» – обрыв футов в пятьсот.
– Здесь, в основном, песчаники, – объясняет Дерек, – изъеденные и сплющенные за века дождями: колодцы и холмы, пещеры и пещерки,- и все это за маскировано деревьями, травой в человеческий рост и кустарником. Погоди, вот выедем на плохую дорогу! – хохочет он.
У меня закладывает уши, воздух становится холоднее по мере того, как мы поднимаемся выше и выше. В конце концов склон становится таким крутым, что единственное, что мы видим из окна автомобиля, – это голубое небо. Потом – опять спуск. Уши закладывает еще сильнее. Дерек говорит:
– Долина Пикников.
Мы проезжаем несколько деревянных домиков с квадратами прилежно возделанных полей. На ступеньках крыльца сидят ямайцы. Они демонстративно не замечают нас, смотрят в другую сторону.
– Приветливые, нечего сказать! – замечаю я.
– Не относи это на свой счет, старина! – успокаивает меня Дерек, – ты ведь со мной, а меня не очень-то любят в этих местах.
– Вот как?
– Суеверный народ. Верят во всяких злых духов и призраков. Особенно ночных. Они думают, что эти монстры обитают в ямах Страны Дыр, – он улыбается. – А здесь все знают, что я оттуда.
– И люди тут иногда исчезают по ночам, не так ли? – спрашиваю я.
– Сплошь и рядом! – смеется Дерек.
Несколько миль спустя Дерек останавливает машину, откидывается на спинку сиденья и улыбается мне:
– А вот теперь начинается настоящее путешествие.
Я осматриваюсь в поисках какого-нибудь указателя поворота и испускаю сдавленный стон, когда Дерек дает задний ход, съезжает с дороги и направляется вниз по пологому склону похожей на глубокую миску воронки. Над нами смыкается зеленый полог. Ветки хлещут по дверцам и стеклам автомобиля.
– Если приглядишься, увидишь тропу, – говорит Дерек, объезжая деревья и камни. На лице его застыла улыбка. – Ее протоптали маруны столетия назад. Весело здесь ездить в темноте!
Сколько ни всматриваюсь, никакой тропинки не вижу. В конце концов я смиряюсь. У меня нет выбора. Остается лишь положиться на водительское мастерство Дерека. Спустившись вниз, мы долго кружим вокруг маленького озера, потом поднимаемся по другому склону. Я уже начинаю привыкать к подъемам и спускам, к зигзагам и кренделям, которые мы выписываем, пересекая долины; к тому, что через каждые несколько миль мы вдруг оказываемся в двух шагах от пропасти. И тогда мои мысли вновь возвращаются к Элизабет.
– Почему Элизабет и Хлое запрещено покидать Страну Дыр? – спрашиваю я Дерека. – Ты-то, кажется, волен передвигаться, как тебе хочется.
Он качает головой, мы слетаем вниз по склону, потом объезжаем на полном ходу очередное препятствие.
– Да, Элизабет говорила, что ты поразительно невежествен во всем, что касается наших обычаев…
Мужчины ничем не рискуют. Женщины – другое дело.
– Элизабет, безусловно, может постоять за себя…
– Но только не тогда, когда у нее течка. В эти дни она может достаться первому, кто возьмет ее. Тебе следовало бы знать такие вещи.
– Я знаю, – возражаю я. – Но как это связано с запретом покидать Страну Дыр, например, летать на побережье?
– Ты знаешь, как трудно найти женщину, которая была бы в таком состоянии. Я сам мечтаю о такой. И дольше, чем ты, если, конечно, Элизабет не ошиблась насчет твоего возраста. – Дерек тяжело вздыхает.- А тебе повезло вдвойне: ты еще и добыл ее в бою.
Представь себе: ты знаешь, что где-то есть молодая девушка, еще не достигшая зрелости. Разве у тебя не возникнет искушения похитить ее и держать при себе, пока она не повзрослеет? И никаких тебе больше поисков, никакого риска, никакой борьбы, просто придет время, ты овладеешь ею – и она твоя навсегда!
Я киваю.
– В прежние времена такие похищения были делом обычным. Но ни одна гордая женщина не пожелает мужчину, который завоюет ее таким способом. Родители, у которых есть чувство собственного достоинства, не захотят, чтобы их дочь увели до срока, чтобы она на всю жизнь оказалась связанной с тем, кто слишком нетерпелив, чтобы дождаться ее, слишком ленив, чтобы разыскивать ее, и слишком труслив, чтобы драться за нее. Вот почему мы не отпускаем наших девушек далеко от дома. Мальчики – другое дело. За них никто не волнуется!
Последние слова Дерек произносит с такой горечью, что я невольно поворачиваю голову и удивленно смотрю на него.
– Тогда почему ты остаешься здесь? – спрашиваю я. – Почему не улетаешь с Ямайки, не пробуешь найти себе подругу?
– Отец этого не позволит, – он смеется каким-то хриплым, лающим смехом.
Я окидываю взглядом мощную фигуру Дерека.
– Как он сможет помешать тебе?
– Он уже убил двоих сыновей за непослушание. Папочка предпочитает, чтобы я поддерживал внешние контакты с миром: например, приносил ему сокровища, которыми он набивает свои сундуки.
По выражению лица Дерека я понимаю, что ему все же хочется, чтобы я думал о его семье хорошо.
– У отца Нелегкий характер, но он справедлив. Он обещал мне, что я смогу уйти, когда достигну ста лет. К тому времени мой брат будет уже достаточно взрослым и зрелым, чтобы заменить меня.
