Собравшиеся громко рассмеялись, епископ кивнул и потребовал себе еще вина.

Аликс не смеялась. Она посмотрела на своего жениха, сидевшего на другом конце стола.

Так как герцог хотел поохотиться на куропаток, венчание было назначено на завтра, с первым ударом колокола, призывающего к заутрене. Ее рано отослали в постель, но Аликс не могла сомкнуть глаз. Разгоревшийся внизу спор мешал ей заснуть. Ее покои располагались рядом с залом, и она стала невольной свидетельницей сердитого спора между герцогом и его братом.

– Ты тупой словно крестьянин! – говорил герцог Бургундский. – Ты видишь только ближайшую цель. Ты не можешь знать, как повернутся дела в будущем.

Ланселот де Гини говорил так тихо, что его не было, слышно. Когда он закончил, герцог рассмеялся. Его смех не предвещал ничего хорошего.

– Это единственно правильная вещь, которую ты сказал: я здесь законный лорд, и мне решать. Графиня де Мерсье принадлежит рыцарю Бриганту.

– Но она моя. Она принадлежит Мерсье, а Мерсье принадлежит мне. Ты это обещал. Ты провозгласил это перед ассамблеей. – На этот раз в голосе Ланселота звучала злость. – Моя, – упрямо повторил он.

– У тебя нет ничего, – презрительно процедил его брат, – кроме того, что дал тебе я.

Герцог замолчал, и Аликс представила себе, как он пьет вино.

– Ты захватил замок, это правда, но ты посеял здесь хаос. Сев затянулся, твои люди неуправляемы. До Дижона дошли слухи, что изнасилования продолжаются. И даже убийства. Люди все чаще вспоминают о графе Робере. Ты глупо наплевал в колодец, из которого тебе придется пить. Твои действия вынудили меня приехать сюда. Половина Мерсье знает, что ты натер копье солью, чтобы ранить рыцаря Бриганта. Какой же ты дурак, Ланселот, хотя, впрочем, ты всегда таким был.

Ответ де Гини был грубым, но герцог только рассмеялся.

– О да, малыш, – сказал он. – Во всем только твоя вина, и никого больше. Не пытайся винить Северина Бриганта или графиню де Мерсье. Тебе давно пора выйти из детского возраста. Тебе бы следовало сразу понять, что она лжет. Неужели женщина отдаст ребенка убийце?

– И это твоя благодарность за то, что я спас тебе жизнь? – спросил де Гини. Аликс показалось, что она слышит в его голосе боль и недоумение: – И это несмотря на наше родство?

– Служа мне, ты стремишься к своей цели. Что бы ты получил, позволив мне умереть в Никополе? У тебя не было бы ни земель, ни титула. Я тебе нужен, чтобы ты мог все это получить. Не в твоих интересах было дать мне умереть.

– Но, брат…

– Совсем не в твоих интересах, – повторил герцог. – Но сейчас у тебя есть Мерсье, хотя нет графини. Это что-нибудь да значит. Сейчас уже март, и Генрих Английский скоро заявит свои права на трон. Если будешь сражаться храбро, то, кто знает, какую добычу ты захватишь, сбросив короля с трона? И еще одно: не смей больше называть меня братом! Если только я первым не назову тебя так.

Даже тогда, когда разговор закончился и в замке наступила тишина, Аликс не смогла заснуть. Она ворочалась на огромной постели, сминая простыни и сбрасывая с себя шелковые покрывала.

Ее ждали большие перемены, и она не могла притворяться, что не понимает этого. Одно дело – перестать быть графиней огромного замка и богатых земель, перейдя к простой монастырской жизни. Многие неудобные вдовы были вынуждены совершить такой переход; их помещали в монастыри с живописными окрестностями, где жизнь была уединенной, но не слишком трудной. Большинство из них доживали свои дни, пользуясь большей свободой, чем многие женщины в миру. Днем они читали или гуляли в саду, а по вечерам вели приятные беседы за обильной трапезой на красивой посуде. Они занимались легкими работами. Они молились. Большинство монастырей благодаря им были обеспечены постоянным доходом, и богатые вдовы прекрасно себя в них чувствовали.

Но Аликс больше не была богатой. Рыцарь де Гини отобрал у нее земли, а сейчас получил в придачу и титул. Переход от благополучия богатого Мерсье к жизни жены простого рыцаря был для нее новым, и это пугало ее. Она не могла себе представить, какая жизнь ожидает ее с Северином Бригантом. Прожив в роскоши сначала с отцом, а затем с мужем, она понятия не имела, что ожидает ее в дальнейшем.

Жизнь научила Аликс, что перемены не всегда бывают к лучшему, и она знала, что брак с Ссверином Бригантом будет означать новую эпоху в ее жизни. Но какой будет эта эпоха, она не знала. Она только знала, что ни за что не откажется от нее.

Северин отверг ее, но она его любит. Или думает, что любит. Кажется, ей самой судьбой предназначено любить мужчин, которые ее отвергают. Это стало ее проклятием.

– Но ведь я и прежде была бедной, – сказала она вслух, – до того, как вернулся мой отец. Когда мы с матерью жили вдвоем в Бельведере.

Женитьба…

Северин не мог понять, зачем он заварил всю эту кашу, как у него возникла идея взять себе жену, да к тому же без единого пенни в кармане.

Естественно, ему иногда приходила в голову мысль о женитьбе, и это было вполне понятно. Когда он представлял себе женитьбу, то это было всегда в далеком будущем, после того, как он разбогатеет и докажет, что он достойный сын своего отца. Только тогда он подберет себе женщину из высшего общества, которая принесет ему богатство и доброе, имя в дополнение к тому, чего он добился сам.

Он выбрал бы себе такую женщину, которую уважал бы его дядя.

Сейчас у него были сильные сомнения, что Бельден Арнонкур с одобрением отнесется к леди Мерсье, особенно тогда, когда она перестанет быть леди Мерсье и станет просто леди Аликс. Она сейчас нищая и останется такой, когда выйдет за него замуж. Его собственные средства ушли на обмундирование и содержание армии. Для себя он оставил совсем мало денег.

У них даже нет дома, если не считать ее обветшалого замка Бельведер. Но хуже всего то, что Аликс станет не просто бедной женщиной, а женщиной, привыкшей к роскоши.

– Какая ужасная ошибка! – в отчаянии простонал Северин, – Вот уж вляпался, так вляпался.

Он лежал один в своей комнате, так как не хотел устраивать никакого шумного мальчишника. Он не хотел видеть пьяные рожи, слышать скабрезные шутки и глупые намеки. А уж, поверьте, их было бы много, допусти он это. Женитьба холостого мужчины на вдове – отличный повод для сквернословия. Но Северин не хотел слышать ничего подобного перед таким важным шагом в его жизни, как женитьба. Ему хотелось побыть в одиночестве.

Возможно, наиболее веской причиной остаться сейчас одному было его желание поговорить с самим собой, не вызывая подозрений, что он не в своем уме. Он очень хотел поговорить с самим собой. Он хотел найти утешение в самом себе – утешение, которого не дадут ему другие. Только он один знал, во что превратится его жизнь, если он женится на этой женщине. И однако, он знал, что женится на ней. Он не хотел отдавать ее Ланселоту де Гини.

– Не представляю, как это могло случиться, – проворчал он.

Но вообще-то он прекрасно знал, как это случилось. Он увидел ее, стоявшую перед Ланселотом де Гини, и возжелал ее. А до этого он видел ее много лет назад, когда она, только что обвенчанная, стояла перед Карлом Четвертым в Париже, и он уже тогда возжелал ее.

Эта мысль застряла в уме, лишив его сна, и он понял, что ему не уснуть. За окном уже начали щебетать птицы. А почему бы им и не щебетать, ведь они не вляпались в такую дикую историю!

– В меня просто вселился дьявол, – сердито отругал себя Северин. Он повторял это снова и снова, пока пажи носили ему воду для купания. – Или, может, на меня повлияла эта проклятая мальтийская звезда?

Он утешал себя мыслью, что во всем виновато колдовство. Это его несколько успокоило, и он взвалил всю вину на Аликс. И ему сразу полегчало. Впрочем, это продолжалось недолго. До того момента, как он заметил, что выбрал для свадьбы самый нарядный свой камзол, тот, который тщательно хранил в сундуке. Он был расшит богатой вышивкой, и он планировал надеть его только тогда, когда встретится с Бельденом Арнонкуром. Он считал его для этого случая весьма подходящим. Он мечтал об этой встрече, она снилась ему долгими ночами. То, что он машинально выбрал этот камзол именно сейчас, рассердило его. Он отпихнул от себя груду ненужных вещей, лежавших на постели.