Литмир - Электронная Библиотека

Да и Ланселот де Гини не был дураком. Он оказался весьма дальновидным, не допустив разорения крестьян графа Мерсье, как поступало большинство рыцарей. Генеральный план ведения войны состоял в том, чтобы ослабить противника, убив или покалечив как можно больше его крестьян. Но это ослабляло не только побежденного, но и самого победителя. Де Гини был достаточно умен, чтобы не думать об этом. Что еще он хорошо понимал? Он держал графиню де Мерсье около себя целых три месяца, в то время как его первым побуждением было отправить ее в монастырь сразу же после похорон ее мужа. Почему он, ее не отпускал? До де Гини, вероятно, дошли какие-то слухи, а раз так, то он, без сомнения, понял всю правду. А правда была ясна как божий день, как это было, когда бедный глупый бастард Жак де Моле навлек проклятие Бога на короля Франции Филиппа через уже обуглившиеся до черноты уста, когда его возвели на костер.

– …До тринадцатого колена! – проклинал Великий магистр ордена, в то время как по всей Европе его когда-то гордых рыцарей-тамплиеров изгоняли из святых мест и убивали.

Из всех только Педро Болонскому удалось избежать смерти. Месть его была страшной.

И сейчас Аликс была в самом эпицентре этой мести, которая зрела более сотни лет.

– Магдалена, – прошептал Гаска. Его голос словно нож рассек звуки мирного посапывания вокруг него. Несколько монахов что-то невнятно пробормотали во сне.

Проклятие мертвеца и месть дали силу мальтийской звезде. Гаска не представлял, куда судьба может привести Аликс, но точно знал, что не в стены монастырской кельи. Он чувствовал себя старым, измученным человеком, которому снова придется противостоять злу, но на сей раз на его руках была обуза в лице молодой женщины, беззащитного ребенка и, возможно, кого-то еще.

Тело падре онемело на жесткой постели, а мысли не давали ему уснуть. Да, возможно, кто-то еще – кто-то, кто уже ступил на путь искушения. Порывшись, в памяти, он выудил из нее улыбку Аликс и ее горящие глаза, когда она говорила – правда, мало – о рыцаре Бриганте. Он сравнил сияние ее глаз с такими же сиявшими глазами матери Аликс, когда рядом с ней находился Оливье Дуччи Монтальдо. Или с глазами Франчески, глаза которой начинали сиять при одном лишь упоминании о Бельдене Д’Арнонкуре. Мальтийская звезда принесла в их дома трагедии и кровопролитие, но в конце она принесла им и любовь. Она их исцелила.

Но никто из них никогда не пережил того, что пережила Аликс.

Старый священник улыбнулся, вспомнив латинские слова из своего первого года обучения на священнослужителя: «Ad impossibile nemo tenetur» – «Нельзя объять необъятное».

Много раз в своей жизни он находил это высказывание верным.

Оп стал молиться, чтобы оно стало верным и для Аликс.

ГОРОД

Глава 9

Аликс надеялась, что найдется кто-нибудь, чтобы помочь ей с ребенком. В ее жизни рядом всегда был кто-то, кто помогал ей во всем: одна служанка одевала ее и причесывала, другая – разжигала огонь в камине зимой и открывала окна летом. После похорон мужа она одевалась сама. Самостоятельная укладка волос в прическу знаменовала собой начало новой жизни.

Но если в случае необходимости она могла сама одеться и причесаться, то в уходе за ребенком у нее не было никакого опыта. Единственная дочь в семье, она была слишком юной, чтобы помнить годы, проведенные в Италии, где ее мать была деревенской колдуньей и где Аликс играла с другими детьми. Она уже забыла, как надо обращаться с детьми.

Нельзя сказать, что добрые монахи совсем отвернулись от нее. Как-никак она была графиней и принадлежала к могущественному дому герцогов Бургундских. Но дело заключалось в том, что монахи не знали, из кого выйдет хорошая нянька, а из кого – нет. Суже де Монтбар, аббат благочестивый и хитрый, сам выбрал ей помощницу, но так как большинство были уже заняты на полях, готовя землю к посадкам, ему пришлось выбирать из тех, кто не работал в поле.

Он выбрал набожную старую деву, которая охотно согласилась помочь леди Аликс в ее затруднительном положении. Женщина была полна благих намерений и очень послушна, чего, по мнению монахов, было вполне достаточно, чтобы с честью выйти из любой ситуации. То, что она ничего не знала о детях или откуда они берутся, она преодолеет с Божьей помощью.

– Я Мария, – назвалась она, представ перед Аликс на следующее утро. – Я вас знаю.

Она бросила огромный льняной узел на сухой чабрец, который монахи рассыпали по полу, чтобы он впитывал в себя зимой влагу, посмотрела на Аликс и широко улыбнулась, обнажив кривые зубы.

В ответ Аликс тоже улыбнулась. Но как только она начала задавать вопросы, у нее возникли серьезные сомнения относительно компетенции Марии. Она покраснела и покачала головой, когда Аликс спросила, есть ли у нее муж; она покраснела еще гуще, когда вопрос коснулся ее возможных детей.

– Как можно иметь детей, не имея мужа? – удивилась она.

Аликс вздохнула и задала следующий вопрос – насчет возможных сестер или братьев. От этого вопроса Мария зашлась в кашле.

Иврен, мирно спавший всю ночь, начал хныкать, как только Мария вошла в келью. Женщина посмотрела на маленький бочонок, где он лежал, затем на Аликс и снова на ребенка.

– Ребенок плачет, – сказала она, не сделав ни малейшего движения, чтобы подойти к нему.

– Полагаю, дети всегда плачут, когда проснутся, – ответила Аликс.

Мария кивнула в знак согласия.

– Это означает, что они чего-то хотят, – проговорила Аликс. – Мне кажется, он проголодался.

Обе женщины смотрели на узел в руках Марии с таким видом, словно нашли священный грааль.

Ну если не священный грааль, то хотя бы вьючную лошадь с бидоном молока на ней. Руки Аликс нащупали в узле глиняный кувшин, содержимое которого было еще теплым. Молоко, судя по всему, было от одной из коз, которые паслись на холмах, окружавших монастырь. Она мысленно поблагодарила монаха, который догадался прислать им такой ценный подарок.

– Но здесь нет чашки, – огорчилась она. – Как он будет пить молоко без чашки?

– Возможно, он еще слишком мал для чашки, – весело заметила Мария. – Не все дети умеют в младенчестве справляться с чашкой.

Аликс была с ней согласна, но решила промолчать. Она заглянула в плетеную корзину и стала искать среди яблок, сыров, бутылок с водой и вином хоть что-нибудь, похожее на сосуд, но ничего не нашла. А тем временем Иврен продолжал голосить. Его лицо покраснело от плача.

– Давай сначала его осмотрим, – предложила Аликс. Мария охотно согласилась.

У графини де Мерсье возникло подозрение, что в данный момент Мария согласилась бы и с существованием единорога, если бы речь зашла о нем. Но она промолчала, опасаясь, что женщина может обидеться и оставить ее одну с плачущим ребенком. От одной этой мысли она пришла в ужас и постаралась улыбнуться как можно приветливее.

Они подошли к импровизированной люльке и посмотрели на заходящегося в крике младенца.

– Боже мой! – воскликнула Мария, осенив себя крестом.

Аликс тоже захотелось перекреститься, а потом отругать себя за то, что она не додумалась взять с собой одну из Софи – мать или дочь.

– Я ничего не знаю о детях, – жалобно протянула Аликс, забыв, что она леди де Мерсье. – Я уроню его, если возьму на руки.

Специфический запах, наполнивший воздух, породил новую проблему.

– Он сходил под себя, – изрекла Мария, с надеждой посмотрев, на свою новую хозяйку.

В этом деле Аликс хоть что-то понимала. Она приказала Марии поискать в узле пеленки. Когда ничего похожего не было найдено, Аликс указала на свою висевшую на стуле нижнюю рубашку и попросила Марию разорвать ее. Когда рубашка была разорвана, Аликс вытащила запачканную пеленку из-под сучащего ногами Иврена и подмыла его водой из бутылки. Затем она протерла его попку апельсиново-гвоздичным маслом, которое привезла с собой. Иврену это понравилось, и он молчал все то время, пока она вытирала и пеленала его. Но вскоре он снова зашелся криком. Аликс была довольна своим первым шагом и уверенно, приступила ко второму.

23
{"b":"90450","o":1}